Теперь все трое уставились на нее в ожидании. Она сделала глубокий вдох: — Нам известно, откуда взялся мышьяк. Необходимо узнать, каким образом Ян принял яд. — И кто его ему подсыпал, — добавила Джулиет. — Если выясним, как он его принял, то вычислим, кто мог подсыпать. — Мередит взглянула на Дамарис. — Можете еще раз припомнить события субботы? Дамарис покосилась на сестру: — Могу, если поможет. Только не знаю… — Все в порядке, — тихо сказала Флоренс. — Надо так надо. — Ну, — начала Дамарис, — утром Ян прекрасно себя чувствовал. За ланчем тоже. Во второй половине дня пошел к вам, Мередит. Вернулся весьма довольный собой. — Вот как? — удивилась Мередит. — Я его выставила. Он вел себя… неприлично. — Я не удивляюсь. У Яна был особый талант на дурные поступки, — язвительно объявила Дамарис. — Он вскрыл секретер моего деда в кабинете и рылся в бумагах. Рон видел его в окно и сообщил Алану. Пока мы предполагаем, что он искал наши завещания… Можно подумать, мы их изменили бы ради него! Но он, видимо, убедил себя, будто сможет нас уговорить. Ян в высшей степени верил в себя. — Она задумалась. — Знаете, по-моему, он действительно жил в своем собственном мире. Завещание, его права на долю в усадьбе… Вы попросили его уйти, Мередит, но, осмелюсь сказать, в его представлении визит имел колоссальный успех. Рон Гладстон все твердит, что считает Яна психически неуравновешенным. «Чокнутым», по его выражению. Признаюсь, я склонна с ним согласиться. — Если вас это утешит, — обратилась к ней Мередит, — суперинтендент Минкин придерживается такого же мнения. В любом случае днем Ян чувствовал себя нормально и, когда пришел ко мне, тоже. Болен определенно не был. Поэтому сосредоточимся на конце дня и вечере. Как я понимаю, днем вы обе ездили за покупками? — Да, как всегда по субботам. Кенни Джосс привез нас обратно в такси. Ян был здесь… — Дамарис замолчала, нахмурилась. — Сначала мы его не видели. Увидели только после отъезда Кенни. Мы были на кухне, он туда зашел. Мы сказали, что готовим ужин, он пошел сюда смотреть вечерние новости. — Она кивнула на телевизор в углу. — Потом отправился ужинать в «Перья». Так мы условились. Когда вернулся, мы с Флоренс здесь сидели, собрались ложиться. Он остался, мы поднялись наверх. Настал трудный момент. Мередит с Джулиет видели, как Дамарис собирается с силами. Флоренс сидела неподвижно, глядя на свои худые руки, стиснутые на коленях. — Точно не знаю, что меня разбудило. Может быть, Ян. Раздался стук, что-то упало. Я спустилась, нашла его в холле. Он свалил телефонный столик. Теперь понимаю, что он умирал. По-моему, прямо тогда поняла. Вызвала скорую, хотя знала, что бесполезно. Прежде всего боялась, что Флоренс услышит и спустится вниз. Больше за нее беспокоилась, чем за Яна. Нехорошо, но это правда. — Может, пройдем на место? — предложила Мередит. — «На место»?.. — озадаченно переспросила Дамарис, но сразу же сообразила. — Ах, чтобы восстановить события… Тогда сюда, в холл. — Если не возражаете, я здесь посижу, — еле слышно вымолвила Флоренс. — Меня там не было. Я не видела. Помочь не смогу. В полутемном холле Дамарис остановилась возле столика с телефоном и указала на пол: — Вот здесь он лежал. Сюда головой, а туда ногами. Я его разглядела только с середины лестницы. — Значит, он лежал ногами к кухонной двери? — Мередит посмотрела на дверь в дальнем конце длинного узкого коридора. — Да. Она была открыта. На полу лежал разбитый стакан, расплескалась вода. Видно, налил себе и уронил. — Дамарис неопределенно махнула рукой. — По-моему, шел к телефону вызвать помощь. Мередит нахмурилась: — К телефону? Вас не позвал, не крикнул? Дамарис покачала головой: — Наверно, думал, что не услышу. Вернее было самому позвонить. Скорая довольно быстро приехала и увезла его. Я поднялась сказать Флоренс, что он заболел. — А разбитый стакан? — Ох… Разумеется, я собрала осколки. Не оставлять же битое стекло на полу. Когда убирала, точно не помню. То ли в ожидании скорой, то ли когда пошла на кухню заваривать чай после того, как Яна увезли. — Когда вы спускались, где свет горел? — поинтересовалась Джулиет. — В холле, в гостиной и на кухне, — мгновенно ответила Дамарис. — Значит, там он и побывал. — Мередит помолчала. — Смотрел телевизор в гостиной. Сходил за водой на кухню… — А еще… — начала Дамарис и не договорила. Джулия дотянулась, взяла ее за руку: — Что еще? Что вы вспомнили? — Да не важно. — Дамарис слегка смутилась. — Хотя я действительно забыла. Когда наливала чайник, в раковине лежал нож. Я удивилась, потому что мы с Флоренс все вымыли после ужина. Никогда ничего не оставляем. — Вы уверены, — уточнила Джулиет, — что это тот самый нож, которым пользовались за ужином? — Думаю, да. На нем след остался от белковой пасты. Мы ее на тосты намазывали. — След от пасты? — быстро переспросила Мередит. Дамарис со вздохом кивнула: — Пасту забрала полиция. Должно быть, в ней не было ничего подозрительного, иначе бы сообщили. Во всяком случае, мы с Флоренс ели и живы-здоровы. — Она тревожно переводила взгляд с одной гостьи на другую. — Думаете, надо было сказать полицейским про нож? Такая мелочь… — Пожалуй, стоит сказать Минкину или Хейесу при следующей встрече, — посоветовала Мередит. — Вообще, лучше все им рассказывать, чтобы обезопаситься. — Ну, это нам не поможет, — упрямо возразила Джулиет. — Если Ян отравился не здесь, не в «Перьях», и не у Мередит, то где, черт побери? — Где… и как? — задумчиво проговорила Мередит. Дамарис неожиданно тихо пропела: — «Что, где, когда и почему, кто, как и для чего?..» У Мередит мурашки по спине побежали, так фантастично это прозвучало. — Киплинг, — смущенно пояснила Дамарис, видя их озадаченные лица. — Он тоже нам не поможет, — пробормотала Джулиет. Глава 23 — Викарий где-то за домом, — сообщила миссис Хармер. — Возится со своей новой игрушкой. Зная, что Минкин наметил на утро встречу с Мередит, Алан Маркби направился к дому викария. Джеймс Холланд остался единственным, угрюмо думал он, нажимая кнопку большого старомодного звонка, с кем можно поговорить о деле Оукли, не вторгаясь на территорию представителей Столичной полиции. Звонок пронзительно раскатился по дому. Ожидая ответа, Алан разглядывал фасад. Дом викария, как и Форуэйз, строился в те времена, когда джентльмену с семейством требовался простор, чтобы вести красивую жизнь и разместить необходимый для этого штат прислуги. Оба дома дожили до тех времен, когда образ жизни изменился до неузнаваемости — прислуга практически исчезла, единственной потребностью стало необременительное содержание жилья. Теперь здесь с завтрака до обеда царит одна миссис Хармер, поскольку викарий холостяк. Она более или менее держит в порядке жилые комнаты: переднюю (крошечную), которая одновременно служит гостиной и спальней, кухню, кабинет, ванную. Известно, что еще четыре комнаты пусты, закрыты, там живут одни пауки. В заброшенной гостиной толстый слой пыли покрывает старомодную мебель, унаследованную нынешним викарием от предшественника, скончавшегося на посту. В мансарде расположены комнатушки, где некогда спали горничные. Как быть с домом викария — постоянная тема для обсуждения на приходских собраниях. Возникло движение в пользу его продажи и приобретения небольшого современного дома для священнослужителя. Оппозиция сформировала другую партию, которая опасается, что после продажи в центре города произойдут нежелательные перемены. Предлагалось превратить нежилую часть дома в отдельную квартиру для соответствующей кандидатуры, например для младшего приходского священника. К несчастью, такого не имеется, и в любом случае перепланировка чересчур дорого обойдется. — Хорошо, — сказал Маркби. — Пойду поищу. — Весь в грязи и в масле перепачкался. — Миссис Хармер раскраснелась от праведного гнева, не целиком направленного на викария. Она не любит, когда ее отрывают от дела, звоня в дверь, пусть даже это высокопоставленный полицейский. — Зашел ко мне на кухню руки помыть, только мыло и полотенце испачкал. Не помню, сколько раз я ему говорила, что служителю Божию неприлично кататься на дьявольской машине. — На чем? — переспросил Маркби. — На мотоцикле! — отрезала миссис Хармер, словно он нарочно прикидывался непонятливым. — От мотоциклов никогда ничего хорошего не было. Надо купить себе маленькую машину. Я все время так и говорю. — Каждому необходимо хобби, — изрек Маркби в ошибочной попытке успокоить домоправительницу. — Хобби? — Миссис Хармер выхватила из кармана фартука желтую метелку из перьев и яростно взмахнула ею, словно хлыстом. Полетела пыль. — Хобби для тех, кому нечего делать. У меня никогда не было времени ни на какие хобби! — Да? А мне кто-то говорил, что вы готовите вино из крыжовника, — заметил Маркби невинным тоном. Миссис Хармер побагровела, сунула метелку обратно в карман. — Кто бы это, интересно? Ну… иногда ставлю пару бутылок, когда есть свежие ягоды… чтобы не пропадали. Разве это хобби? Все равно что готовить впрок ягодный соус, консервировать фрукты или замораживать, как нынче все делают. Я думала, — раздраженно сказала миссис Хармер, — вы пришли к викарию. Не задерживайте меня, рассуждая про хобби. — Она величественно ткнула пальцем за угол дома: — Туда идите и прямо к гаражу по дорожке. Дверь захлопнулась у Маркби перед носом. Суперинтендент пошел по дорожке через заросший сад. Здесь сходство с Форуйэзом еще сильнее и больнее. Участок обширный, но нет Рона Гладстона, который хотя бы частично привел его в порядок. Вместо бывших газонов и клумб только жесткая трава. За кирпичной стеной был некогда огород, теперь там лишь разбитые парники, упавшие шпалеры для огурцов и пышные сорняки. Имеются даже остатки теннисного корта. Асфальтовое покрытие потрескалось, провалилось, сквозь него проросли одуванчики. В полном соответствии с предупреждением экономки Джеймс Холланд был занят делом. Мотоцикл выведен из блочного, угрожающе покосившегося гаража и стоит на подпорке в кружке солнечного света. Внушительных размеров викарий наклонился над ним с нежностью матери над колыбелью новорожденного младенца.