Я немного полежал неподвижно, стараясь успокоиться. Пытаясь думать о чем-нибудь еще. Родители рано ушли на работу, и в доме было тихо. Внизу, как я знал, меня ждал обычный список домашних дел. Как минимум пару часов с утра будет чем заняться. А потом, днем, придет Дженни. «Хотелось бы несколько большего уединения, точно?» Сердце опять скакнуло, но уже совсем по другой причине. И все же виденный сон не отпускал. Через какое-то время я встал и уселся за письменный стол, раздернув занавески и посмотрев в окно на беспорядочное переплетение веток в саду на заднем дворе и на лес, подступающий к нему с тыла. Мир был ярко освещен солнцем и полон жизни, укрыт и укутан тысячами оттенков желтого и зеленого, в траве все еще поблескивала роса. Но теперь я знал, что шестнадцать лет назад один человек зашел в этот лес и перерезал себе запястья и его жизнь пролилась прямо на это зеленое разноцветье. В другой день я сразу вытащил бы свой дневник сновидений и записал хотя бы то, что отложилось в памяти. Сегодня я решил этого не делать. Все, что я на самом деле запомнил с прошедшей ночи, – это Чарли, а мне больше не хотелось видеть это имя в своей тетради. «Надо с ним как-то решать…» Все та же мысль появилась опять, но на сей раз более властно и настойчиво. После того, что я узнал вчера, мне никак не удавалось избавиться от ощущения, что вот-вот произойдет что-то страшное – что Чарли представляет собой какую-то опасность. Но в то же самое время я совершенно не представлял, что именно нужно сделать. Наверное, найти кого-нибудь из взрослых, предположил я, и поговорить с ним. Выложить все, что я знаю, и поделиться кое-какими своими подозрениями. Начать со снов, а потом попытаться объяснить, как все это постепенно покатилось по наклонной. Рассказать про собаку Гудболда и про то, что теперь я уже и не знаю, то ли Чарли просто бредит и ему нужна помощь, или же он задумывает… Что именно? Нет, никто и слушать меня не станет. Но тем не менее. Попытаться все-таки стоило. Надо составить план, решил я. Определиться, какого в точности рода историю мне нужно рассказать и кому именно. Лучшей кандидатурой наверняка была Мари. Из всех взрослых, которые приходили мне на ум, она действительно умела слушать, да и знала уже кое-какую подоплеку. Да, именно Мари поможет мне определиться, что делать. Такое решение позволило мне ненадолго выбросить все эти думы из головы. Я принял душ и оделся, приготовил на завтрак яичницу-болтунью, а потом просмотрел список заданий, приготовленный для меня на кухонном столе. Предстояло подмести, вытереть пыль, а еще мать оставила мне список покупок и деньги. Первым делом я управился с работами по дому, а потом наконец, уже ближе к полудню, направился в магазин. * * * День был жаркий и ясный, но, помню, атмосфера в поселке сразу показалась какой-то странной. На улицах было тихо – ничего необычного для этого времени в рабочий день, но сейчас они выглядели даже еще более пустынными, чем всегда. На пути к продовольственному магазину я не встретил ни единой живой души – словно все вдруг разом покинули этот мир и я остался в нем совсем один. В воздухе стояла буквально звенящая тишина, а все вокруг странно напоминало изображение на старинной пожелтевшей фотографии. Дороги, дома, деревья – все выглядело так, будто было пропитано некой янтарной жидкостью, которой еще только предстояло окончательно испариться в воздухе. Я почти испытал облегчение, когда дошел до магазина и обнаружил там живых людей. Все вокруг опять стало более или менее нормальным. Я набрал продуктов из составленного матерью списка, и продавщица тщательно уложила их в пакеты на кассе. Не без труда подхватив их – растянувшиеся ручки больно вре́зались в пальцы, – я вновь вышел на улицу, обратно в эту гнетущую тишину. По какой-то причине мне не хотелось сразу идти домой. До прихода Дженни оставался примерно час, и я знал, что могу убить там это время только одним способом: нервно расхаживая из угла в угол. И хотя атмосфера в тот день казалась несколько необычной, по-своему это было красиво, так что я решил немного прогуляться и направился к дому окольными путями, наслаждаясь теплом и покоем. Душа, как воздушный шарик, пыталась взмыть в небо, все проблемы казались не сто́ящими внимания. На протяжении последних месяцев я старательно избегал многих улиц и проездов поселка, чтобы случайно не наткнуться на Чарли, Билли или Джеймса, и теперь искренне не понимал почему. Это же мой поселок, в конце-то концов! Это же мой дом. Сегодня днем ко мне придет Дженни, а что мне эти трое в свете такого события? Просто кучка зануд, затерявшихся в собственных фантазиях, в то время как мой собственный мир вовсю расцветает, раскрывая разноцветные лепестки, а будущее передо мной полно возможностей одна другой краше. В тот момент мне казалось, что я и сам запросто могу нагнать на них страху, если понадобится. Ноги понесли меня вдоль края поселка, а потом мимо старой детской площадки, расположенной в самом его сердце. Если я и мог где-то встретить эту троицу, то точно уж здесь. И впрямь: подходя к площадке по пыльному проезду, я увидел, что там кто-то есть. Джеймс. На тот момент он был один – сидел на нижней перекладине старой лазалки. Когда я был маленьким, эта штуковина казалась просто громадной – чудилось, будто земля опасно далеко, когда забираешься на самый верх, – но в действительности это сооружение едва ли было выше моего нынешнего роста. Даже если так, Джеймс все равно выглядел совсем крошечным по сравнению с ней – сгорбленная фигурка у самой земли. В последние недели перед каникулами он вообще словно уменьшился в размерах и вид имел совершенно изможденный, словно что-то понемногу высасывало из него жизнь; но теперь мой бывший друг и вовсе напоминал скелет – тень своего собственного тела, почти неотличимую от тех, что отбрасывали тонкие металлические трубы вокруг него. Мой боевой настрой несколько пошатнулся. Но я заставил себя идти дальше, никуда не сворачивая. Когда я подошел ближе, он с пустым лицом поднял взгляд, а едва узнав меня, быстро отвернулся. Я прошел мимо, намеренно нога за ногу. Сам не знаю почему. Возможно, чтобы выказать свое превосходство – в некой попытке заставить его осознать, что мне на него совершенно плевать, – но даже если и так, это было глупо. Потому что мне было далеко не плевать. Вообще-то за эти несколько секунд события последних двух месяцев были прочно забыты. Моя жизнь успела продвинуться достаточно далеко, чтобы оставить его предательство позади, и пусть я окончательно и не простил его за то, что он сделал, но теперь понимал, почему он так поступил, и скорее жалел его. Пройдя мимо, я обернулся и еще раз обратил внимание, каким хрупким и ранимым он выглядит. И каким испуганным. Вот каким я запомнил Джеймса в тот день: потерянным мальчишкой, который не знал, как выбраться из ситуации, в которой он оказался. Сидящим повесив голову, словно приговоренный к смерти заключенный в ожидании казни. «Надо что-то решать с Чарли…» Опять все та же мысль. Не холодно-рациональная, но, думаю, у каждого в жизни бывают моменты, которые принято именовать поворотными – когда вдруг бессознательно понимаешь, что можно коренным образом все изменить, и ты будешь вечно грызть себе локти, если таким моментом не воспользуешься. Наверное, именно некая странность дня и заставила меня увериться, что такой момент наступил. Что запланированное Чарли действо подходит к завершающей стадии, и что если я отвернусь и уйду, то буду вечно терзаться чувством вины. «Надо что-то решать с Чарли». «Пока не поздно». Так что я медленно направился обратно к игровой площадке. Перешагнул через невысокий, ниже колена, деревянный заборчик, отделяющий ее от дороги, и подошел к лазалке. Джеймс сидел ко мне спиной. Не знаю, слышал ли он меня, но вроде даже не вздрогнул, когда я поставил пакеты с покупками на землю. Просто повернул голову и посмотрел на меня этими своими печальными, затравленными глазами. – Привет, – сказал я. – Мне нужно тебе кое-что рассказать. * * * Помню чувство облегчения, которое испытал, когда потом вернулся домой и живенько раскидал по местам принесенные покупки. Наверное, я даже испытывал некоторое торжество. «Надо что-то решать с Чарли». Сказал – сделал. Я выложил Джеймсу все, что узнал от Мари, – а значит, по-любому свой долг выполнил, и теперь уже его дело, как действовать на основании услышанного от меня. Я совершенно не представлял, помогут ли или изменят ли что те сведения, с которыми я с ним поделился, но прямо тогда не казалось, что это особо важно. Главное, что теперь все было в руках у Джеймса, а не у меня – вот пусть сам и разбирается, как с этим поступить. Вдобавок я сумел все это проделать, нисколько не пойдя на попятный. Когда я начал свой рассказ, то заметил, что на лице у него что-то промелькнуло. Может, и надежда. Но мое собственное выражение лица напрочь это убило. Я сделал все возможное, чтобы он понял: я здесь не для того, чтобы спасти его или вновь навести мосты. Просто я вынужден предостеречь его, и я это делаю. Он недоверчиво мотал головой, но было хорошо заметно: все, о чем я ему рассказывал, каким-то образом гармонировало с его собственными мыслями, словно я дал ему недостающую детальку головоломки, которая, как он знал, обязательно куда-то подойдет, пусть даже и не совсем понятно, куда именно ее пристроить. «Короче, будь поосторожнее». Это были самые последние слова, которые он от меня услышал, и произнес я их холодным тоном, стараясь, чтобы вложенное в них послание было предельно ясным: «Мы не друзья с тобой опять и никогда не будем ими в будущем». А потом я подхватил свои пакеты с продуктами и двинул домой. Помню, как, закончив разбирать покупки, выбросил эту встречу из головы. Скоро должна была появиться Дженни, и я позволил себе полностью переключиться на предвкушение этого восхитительного события. В груди кипела странная смесь возбуждения и опаски, сердце с каждой минутой билось всей быстрей. Тринадцать ноль-ноль. Назначенный час наступил и прошел. Я неустанно мерил шагами гостиную, постоянно выглядывая через выходящее на улицу окно и ожидая в любую секунду увидеть, как она, яркая и ослепительно красивая в солнечном свете, открывает калитку и идет к дому. Но и улица, и дорожка во дворе оставались пустыми. Я провел еще пару часов, теряясь в догадках, что пошло не так. Наверное, она пришла в чувство относительно меня и передумала. Или, может, возникло что-то непредвиденное, и Дженни просто не может прийти – прямо сейчас торчит у себя дома, терзаясь из-за того, что подвела меня. Ее мать могла узнать, куда она собралась, и запретить ей. Я перебрал в уме все возможные объяснения, из-за чего она так и не появилась. Всякие их варианты вихрем кружились вокруг меня. Стук в дверь заставил их остановиться. В тот момент я находился наверху в своей комнате, глядя на лес, и быстро сбежал вниз по лестнице. Я уже оставил любые надежды на приход Дженни, и скоро должны были вернуться с работы родители, но я все равно думал, что это может быть она. Это тоже было бы классно. Все остальное может подождать, повторял я себе. Может, я даже познакомлю ее с мамой. Но когда я открыл дверь, за ней стояли двое полицейских. Их машина была припаркована перед домом, и мигалки без толку крутились под склоняющимся к закату солнцем. – Пол Адамс? – спросил один из них. – Да. Полисмен оперся локтем в торец двери и заглянул внутрь, мимо меня, словно что-то искал. А потом оглядел меня с ног до головы, с жестким лицом, лишенным всяких эмоций. – Насколько я понимаю, ты знаком с девушкой по имени Дженни Чамберс? – Да. – Я на секунду примолк. – А что? Он посмотрел на меня так, как будто я уже знал. – Вообще-то она мертва. 32