– О чем она хотела со мной поговорить? – Не знаю. – Салли сочувственно посмотрела на меня. – Но я бы на вашем месте особо не обнадеживалась. Да, ваша мама спрашивала именно вас, но мне все равно кажется, что она немного витает в облаках. Когда мы дошли до комнаты, Салли осталась ждать в коридоре. Я медленно толкнул дверь и увидел свою мать, лежащую на кровати. Она казалась еще меньше и слабее, чем вчера, – ее тело чахло теперь с каждым часом, – но глаза были открыты. Мать посмотрела на меня, когда я осторожно прикрыл дверь, и потом провожала взглядом по комнате, пока я шел к стулу возле кровати. – Привет, ма. – Здравствуй, Пол. – Салли сказала, что ты хочешь мне что-то сказать? Она нахмурилась. – Какая еще Салли? «Женщина, которая ухаживает за тобой уже несколько месяцев», – подумал я. – Ладно, неважно, – сказал я. – Это твоя подружка? – Ни в коем случае. – Та, с которой ты так и не разрешаешь мне познакомиться? Она улыбнулась и посмотрела в потолок. Я промолчал. Явно имелась в виду Дженни – вот где и когда мать была прямо сейчас. – Тебе придется попросить у отца. Отца, которого вот уже шесть лет нет в живых. Даже при его жизни я терпеть не мог хоть что-то у него просить и секунду не мог сообразить, что мать имеет в виду. Посмотрев на меня, она ободряюще улыбнулась, желая, чтобы я понял. – Попросить конверты, Пол. Сам знаешь, у него всегда есть запас. Тебе ведь нужно две штуки, так? И марки, естественно. Тут я окончательно понял, где сейчас мать. Это было в тот день, когда я показал ей журнал, который дала мне Дженни – с объявлением о конкурсе на лучший короткий рассказ на задней обложке. Участие было бесплатным, но это не означало, что у меня было все, что для этого требовалось. Конверты и марки. До сих пор помню, как у меня противно закрутило в животе от перспективы обращаться за помощью к отцу, и хорошо помню пренебрежительное выражение у него на лице, когда я все-таки так поступил и он потребовал у меня объяснений, для чего мне все это понадобилось. – Хотя вряд ли они завернут твой рассказ, – пробормотала мать, обращаясь больше к самой себе. – Должны же там понимать, что хорошо, а что плохо! – Не думаю, что он был так уж хорош, ма. – Не говори ерунды! Знаешь, я как-то потихоньку пробралась в твою комнату и прочла его, пока ты был в школе. Тот, что про человека, который бродит по улицам, на которых вырос. По-моему, просто блестяще. Тут мать нахмурилась, все так же не глядя на меня. – Ну да, я знаю, что мне не следовало этого делать… Но ты никогда ничего мне не показывал, Пол. Прости. Я сглотнул. В то время я оскорбился бы до глубины души, если б узнал, что она так поступила, но теперь все это казалось таким далеким, что едва ли имело какое-то значение. – Все нормально, ма. Она опять перевела взгляд на потолок и прикрыла глаза. Я выжидал, не особо представляя, что бы еще сказать или сделать. Я примчался сюда, поскольку моя мать проснулась и у нее вроде было о чем мне поведать. Может, это глупо, но после того, что сегодня произошло в доме, я вообразил, что тут может быть какая-то связь – с тем стуком в дверь, с человеком, которого я видел в лесу… Но нет – похоже, это было и все. – Мам, помнишь, как я тебе рассказывал, что поднимался на чердак? Некоторое время она лежала молча. Потом вздохнула. – Они все одинаковые. – Эти… убийства? – Нет. – Все еще не открывая глаз, мать улыбнулась, словно тихо чему-то радовалась. – Они все одинаковые. Вот почему он его никогда не найдет. – Кто? И чего он не найдет? Но она лишь покачала головой. Казалось, что кем бы этот «он» ни был и что бы она от него ни прятала, мать была решительно настроена держать это в тайне и от меня. Ну что ж, потом можно будет еще разок порыться в газетах… Я заставил себя подавить раздражение, которое ощутил при этой мысли, и попробовал зайти с другой стороны. – А ты… ты не видела кого-нибудь в лесу? И вновь ответила она не сразу. Но улыбка исчезла, а потом, через несколько секунд, ее глаза вдруг раскрылись и мать встревоженно посмотрела на меня. – Он в лесу, Пол! – Все нормально, ма. – Он в лесу! Он там прямо сейчас! Протянув руку, я осторожно подоткнул ей под ноги край одеяла, свесившийся с кровати. Вряд ли это могло успокоить ее, но через секунду она вроде и впрямь немного расслабилась. – Кто в лесу, ма? – Не хочу даже произносить имя этого ужасного мальчишки! – Она опять покачала головой и прикрыла глаза. – Только не после того, что он сделал. Не после всего того горя, которое он принес за все эти годы. Я замялся. – Ты видела в лесу Чарли? Мать с отсутствующим видом кивнула. – Мельком среди деревьев. Этот образ встревожил меня, и я убрал руку с кровати. Итак, теперь моя мать видела призраков. Но я тут же сказал себе, что она наверняка уже видела их долгие месяцы. И это вовсе не означало, что они реальны. – О! – вдруг оживилась она. – Вспомнила! – Вспомнила что? – Что хотела тебе сказать. Ее глаза оставались закрытыми, и голос теперь звучал еле слышно. Мать задремывала. «Окно» закрывалось, и я не знал, сколько их еще может быть впереди. Я опять наклонился ближе. – И что же? – Я так горжусь тобой! Мать слабо улыбнулась. Опять проваливаясь в забытье, ее разум перескакивал туда-сюда во времени, и я понял, где она на сей раз. Стоит на железнодорожной платформе со своим сыном, ожидая его отъезда и зная, что он не вернется. Выталкивая его в большой внешний мир и не думая о самой себе. Несколько секунд молчания. – Спасибо тебе, – тихонько проговорил я. – Думаю, что ты станешь писателем… И пусть даже в этот момент ее голос был едва слышен, мать произнесла это с такой убежденностью, что поначалу я просто не сумел ничего ответить. Просто сидел там, наблюдая, как с каждым ее вдохом почти незаметно поднимается и опадает одеяло. А потом, далеко не сразу, нашел нужные слова. – Я люблю тебя, – произнес я. Но в этот момент моя мать уже опять спала. Я тихонько поцеловал ее в лоб, а после посидел рядом с ней еще немного. * * * «Я так горжусь тобой!» Двигаясь к выходу, я постоянно думал об этих ее словах. Вроде они должны были хоть немного облегчить душу, но я знал, что на самом-то деле обращалась она не ко мне – или по крайней мере не ко мне сегодняшнему. В моей нынешней жизни не было абсолютно ничего, чем стоило бы гордиться, а если некогда что-то и стоило упоминания, то было с тех пор впустую растрачено. И хотя моя мать радовалась тому, что я сумел избавиться от Гриттена и всего, что произошло здесь, на самом деле я так этого и не сделал. По большому-то счету. Их мрачная тень по-прежнему падала на меня.