– На вокзал, – распорядился алхимик. Внезапно кто-то открыл дверцу, кто-то взвел курок револьвера. – Спокойно! Свои! – сказал Самарин. – Хотел только поговорить. – Как ты меня нашел? – Мои люди следили за тобой. Анастасия предупредила меня, что ты в опасности, я приказал присматривать за тобой. На всякий случай. Из того, что ты рассказал на конференции, думаю, тебе уже ничего не грозит, правда? – Трудно сказать наверняка, – ответил алхимик. – Я ликвидировал регента, который за нами охотился, но есть и другие Шептуны. – Как тебе это удалось? – Я не хотел бы об этом говорить, к тому же это уже не имеет значения. Ты не можешь рассчитывать на такую помощь. – Большое спасибо за исчерпывающую информацию! Может, что-то еще скажешь про это обезглавливание? У нас в делегации два адепта, но ни один из них не понимает, что ты имел в виду. – Материализация, что же еще? Помнишь то оружие, что мы отобрали у разрушителя? – Ты можешь сделать что-то такое? Покажи! Рудницкий пожал плечами и призвал черный клинок. – Производит впечатление, – признал россиянин. – Жаль, что у меня нет такого меча. Алхимик задумался на минуту, потом махнул рукой. – Подай мне, пожалуйста, коричневый саквояж, – попросил он Анквича. Мужчина снял с полки большую кожаную сумку и положил Рудницкому на колени. – Это подарок царя? – поинтересовался Самарин. – От Алексея. Откуда знаешь? – Фирма, что выпускает такие сумки, уже двести лет работает только на царскую семью, – пояснил офицер. – Что ты еще получил? – Его величество прислал лампу, царица – комплект столовых приборов, старшие княжны – чайный сервис, а Анастасия – серебряного дракона. А еще я получил диплом об окончании медицинского института. Его выставил тот же институт, из которого меня отчислили. – Что ты там ищешь? – Вот, можешь оставить себе. – Алхимик вручил другу короткий черный меч. – Мне он больше не нужен. – Спасибо. Когда мы в последний раз с тобой говорили, ты хотел рассказать что-то про нефилимов, – напомнил Самарин. – Это не легенда, все адепты произошли от нефилимов. Некоторые Проклятые могут идентифицировать таких людей и убить в качестве меры предосторожности. Участившийся пульс генерала свидетельствовал о том, что только эта информация его удивила. – Теперь мне все понятно, – буркнул россиянин. – То есть не нужно сражаться с theokataratos, чтобы стать целью их охоты. Потому ты не остался до конца конференции? – вдруг спросил он. – Я ухожу из политики, совсем. – Как для человека, который не хочет иметь ничего общего с политикой, ты неплохо вляпался. Ведь дело не только в войне. Что с многовековыми колониальными империями? А национальные намерения разнообразных меньшинств? Вместо одной большой войны мы можем заиметь сотню маленьких. – Только в том случае, если сильные продолжат угнетать слабых, – сухо ответил алхимик. – В конце концов, не все так просто, никто не выиграет одной магией, а адепт, даже знающий символ смерти, не является всемогущим. Твое подразделение доказало это под Варшавой… Я не думаю, что в ближайшее время нам грозит какой-то тотальный хаос, однако в будущем военной мощи может не хватить, чтобы навязать свою волю слабым. И насчет войны… ты же советник царя? – Это сильно сказано, – осторожно ответил Самарин. – Однако его величество прислушивается ко мне. – Тогда посоветуй ему отступить от Польши. Рудницкий не видел черты лица генерала, но заметил, что тот вздрогнул на слове «Польша» вместо Варшавская республика. – И не только потому, что ваши войска могут быть уничтожены, – продолжил алхимик. – Эти ограничения, о которых я говорил на конференции, были введены не людьми или Проклятыми, а Им. – Он указал пальцем вверх. – И, как я думаю, не без причины. Возможно, это сигнал или выражение Его воли? Я не теолог, но на месте правителей, оккупирующих чужие территории, предпочел бы не злоупотреблять Его терпением… – Ты думаешь, что Станкевич потребует убрать чужие войска с территории бывшей Польши? Алхимик усмехнулся, услыхав «бывшая Польша». – Он был бы идиотом, если бы не сделал этого. И еще одно: отзови своих людей. Я не хочу, чтобы за мной следили. Минуту оба молчали, аура генерала покраснела. – Ну я и дурак! – пробормотал Самарин. – Ты не возвращаешься в Варшаву, да? Рудницкий постучал тростью в потолок и приказал остановить карету. – Господин граф выходит, – сказал он по-немецки. – Мы еще увидимся? – тихо спросил россиянин. – Кто знает, – ответил алхимик, протягивая руку на прощание. Самарин сжал друга в медвежьих объятиях, после чего выскочил из кареты. Колеса застучали по мостовой, был слышен звон трамвая и шум большого города, откуда-то издалека доносился грохот вагонов и свист локомотива. Вскоре Рудницкий почувствовал запах дыма и железа. «Время попрощаться с Цюрихом», – подумал он. * * * Из полусна его вырвали стук дверей и визг тормозов. Рудницкий потянулся за пальто. В поезде использовалась устаревшая система обогрева в форме наполненной горячей водой подножки, а поскольку воду давно не подливали, было довольно холодно. – Мы на месте, – сказал Анквич. – Как вид? – Вокзал выглядит древним. Похоже, тут не оживленное движение. Видно ближайшую деревню и замок на холме. Деревенька ухоженная. Или местные жители богаты, или господин этих земель заботится о своих людях. Рудницкий кивнул: князь Родриго Теллез-Гирон был одним из крупнейших землевладельцев в Испании. И самым богатым. – Выходим, – решил он. Анквич открыл перед ним двери, и алхимик осторожно вышел из купе, один из охранников помог ему сойти на перрон. – Похоже, вас кто-то встречает, – шепотом сказал Анквич. – Папочка! Алхимику пришлось приложить все силы, чтобы удержать равновесие, когда две восторженные девочки кинулись ему на шею. Он почувствовал поцелуй в щеку и запах знакомых духов. Наталия. – Карета ждет, – сказал она. – Мы приехали одни, поскольку князь не хотел мешать нашей встрече. Это очень милый старик. Я должна тебе кое в чем признаться… – Ну, что ты уже натворила? – спросил он, усаживаясь в роскошную карету. – Я позволила поехать с нами баронессе и Луне. Обе очень на этом настаивали. Между прочим, князь в восторге от «родственницы». Ты все уладил? – Да, за отелем проследит Маевский, а Вилланове я передал должность магистра гильдии. Между прочим, одна из моих учениц, Хелен Смит, собирается построить по всей Европе сеть отелей, похожих на «Пристанище». Финансовой стороной вопроса займется Banco Mediterráneo. – Можно рассчитывать на их благоразумие? – Конечно, директором банка является отец Хорхе Вилланова. Действительно, нет причин для беспокойства. Кроме того, в Варшаве осталась Анастасия, ну и Станкевич мне кое-что должен. Есть и другие… союзники. – Папочка! Папочка! Поедешь со мной на лошадке? – прервала его Люсия. Алхимик непроизвольно коснулся газеты, что лежала в кармане его пальто. Вчера агенты Banco Mediterráneo доставили ему номер «Варшавского курьера». Рудницкого заинтересовали две статьи: одна про отступление немецких и российских войск с территории, что населяют поляки, а во второй говорилось про самоубийство Люциана Метельского. Причиной оказались карточные долги. – Ты знаешь, что у нас тут есть лошадки? – щебетала Люсия. – Дедушка Родриго разрешил нам на них кататься. Знаешь, как по-испански «дедушка»? – Князь полюбил девочек, – прошептала ему на ухо Наталия. – И ужасно балует их. – Откуда вы знали, что я приеду именно сегодня? – Доложили люди князя. Он знает обо всем, что происходит в этой стране. Лично знаком с половиной правительства, а шефом полиции служит его кузен. – Папочка, ты знаешь, как зовут мою лошадку? Relámpago. Что значит Молния. – А мою Пафнутий, – влезла Аня.