– А мы готовы? – Постольку-поскольку. – Он пожал плечами. – У нас сто тысяч человек под ружьем, за несколько часов можем мобилизовать еще столько же. Мы укрепили крепость Модлин, форты и построили систему укреплений, включая железобетонные бункеры. Количество кинжальщиков увеличилось, у нас сотня магов, несколько адептов. Нападающие, кем бы они ни были, заплатят кровью за каждый метр завоеванной земли. – Но? – Но этого не хватит, – сказал Томала. – Другие тоже мобилизуют силы, и у них несоразмерно большие возможности. Ну, и слово силы, которое принесло нам победу, не является тайной. Мы можем отбить локальную атаку, но не остановим общее наступление. Тем более что обе стороны прежде всего ударят по Варшаве. Для немцев это прекрасная стартовая позиция, чтобы разрушить всю полосу российской обороны, для россиян – это единственный шанс сдержать наступление. – А Тень? У него есть какой-то план на случай войны? Полковник резко остановился перед кабинетом Станкевича и смерил алхимика оценивающим взглядом. – Это статистический вопрос, – сказал он. – Враг имеет двадцатикратный перевес численности, больше оружия и магов. Этого не изменит никакой тактический гений. А остальное… – Да? – беспокойно настаивал Рудницкий. – Говорят, что Тень тяжело болен. Он умирает, – решился офицер, видя непонимание на лице алхимика. – Но хватить об этом! Полковник энергично постучал и нажал на дверную ручку, не дожидаясь разрешения. – Его превосходительство барон Рудницкий, – представил он. Высокий щуплый мужчина с обветренным загорелым лицом горячо поприветствовал алхимика. – Наконец-то вы посетили военное министерство, – бодро сказал Станкевич. – Мы всегда вам рады. У офицера энергия била ключом, хотя частое моргание и покрасневшие глаза говорили о навалившихся повседневных обязанностях. – Так сложилось, что я хотел узнать ваше мнение, – продолжил Станкевич. – Последнее время у нас много тревожащих убийств, что-то такое уже происходило раньше, речь идет о женщине… – Без головы, с оккультными знаками на теле, – закончил алхимик. – Именно, я должен был догадаться, что вы уже в курсе. Что вы об этом думаете, барон? – Это работа магов или theokataratos, – ответил Рудницкий. – Я занялся расследованием этого дела. – Я думал, что полиция еще не успела с вами связаться, – удивленно заметил Станкевич. – Лишь вчера я говорил об этом с начальником полиции Бунде. – О помощи меня попросила мадам Росси, – пояснил алхимик. Выражение лица генерала свидетельствовало о том, что офицер прекрасно знает, кто такая мадам Росси. – Ну, хорошо, – буркнул он рассеянно. – Чем раньше, тем лучше. Если вам будет нужна поддержка, полковник Томала окажет вам всю возможную помощь, – добавил он, закрывая тему. – А сейчас: чем могу вам помочь? Рудницкий беспомощно вздохнул и нервным жестом ослабил ворот рубашки. Теоретически премьер-министром правительства был Гроховяк, но официальная иерархия была лишь видимостью, реальная власть принадлежала Тайному совету и таинственному лидеру кинжальщиков, известному как Тень. Станкевич был как человеком совета, так и поверенным кинжальщиков, что делало его одним из наиболее влиятельных людей Варшавы. Если не самым влиятельным. «Если он посчитает договор с Проклятыми изменой, то последнее предложение в завещании, Олаф Арнольдович, ты напишешь здесь и сейчас», – хмуро подумал алхимик. – Если вы хотите, мы можем поговорить с глазу на глаз, хотя я полностью доверяю своему заместителю. – Станкевич прервал затянувшееся молчание. – Нет… – нерешительным тоном ответил Рудницкий. – Это даже лучше, что полковник будет присутствовать при нашем разговоре. Речь пойдет о theokataratos, – сказал он, глубоко вздохнув. – Возможно, вы заметили, что с момента подписания мирного договора с Россией с ними не было никаких проблем? На территории нашей республики не зарегистрировано ни одного случая нападения Проклятых, хотя пресса докладывает об атаках на территории Москвы, Петербурга, Берлина и Вены. – Совершенно верно, – подтвердил Томала. – Мы все думали, что бы это значило. Лишь последние преступления напоминают нам об угрозе с их стороны. – Возможно, theokataratos не имеют к ним никакого отношения, хотя в этот момент не это самое важное, – осторожно сказал Рудницкий. – Проблемой является реакция Проклятых, которым удалось выбраться из анклава. – Откуда эта информация? – Станкевич наморщил брови. – Я разговаривал с ними, – прямо ответил алхимик. В помещении воцарилась тишина, офицеры обменялись встревоженными взглядами. – Если бы мне это сказал кто-то другой… – Генерал покачал головой. – И чего хотят Проклятые? – Я заключил с ними что-то вроде перемирия или пакта о ненападении, – продолжил Рудницкий. – С какого-то времени в анклавах появились существа, в большей или меньшей степени устойчивые к серебру. Так же и у нас, в Варшаве. Это нельзя никак остановить, – подчеркнул он. – Но россиянам это удалось, – заметил Томала. – Я подозреваю, что это был только временный успех, – скривился алхимик. – Россияне уничтожили владыку анклава, что позволило им выбить theokataratos в самом Петербурге, однако донесения показывают, что они не в состоянии контролировать сложившуюся ситуацию. В противном случае ни один Проклятый не попал бы в город. – Логично, – признал Станкевич. – В чем состоит этот договор? – резко спросил он. – Что вы им пообещали? – Справедливость. – Объяснитесь. – Проклятые не нападают на людей взамен на обещание, что каждый человек, который обидит одного из них, понесет наказание. – Я должен поверить, что все Проклятые согласны с этим условием? – с недоверием воскликнул Томала. – Это же невозможно! Вы не являетесь членом правительства! – Их не волнует наша иерархия, у них она своя. – Это какой-то абсурд! – Бог с ним, – успокоил его Станкевич. – Что-то случилось? – Один член правительства, – иронично начал Рудницкий, – некий Белинский похитил и пытал женщину. Проклятую. Theokataratos требуют сдержать обещание. Это все. – Он пожал плечами. – А, чуть не забыл: если мы этого не сделаем в течение недели, они убьют меня, и начнется война. Томала тихо выругался, Станкевич только стиснул зубы. – И как вы себе это представляете? – рявкнул полковник. – Белинский возглавляет департамент борьбы с Проклятыми. Мы должны посадить его за то, что он выполняет свои обязанности?! – Не посадить. Убить, – поправил его Рудницкий. – Наши… гости не довольствуются полумерами. И я не знаю, можно ли назвать выполнением обязанностей то, что он с ней сделал. Я видел ее. Томала хотел запротестовать, но генерал удержал его, подняв руку. Станкевич вытащил из кармана папиросу, закурил, никого не угощая, и уставился куда-то вдаль. – Сколько их тут, в Варшаве? – наконец спросил он. – Без понятия, – ответил Рудницкий. – Я видел пару десятков, но, думаю, их намного больше. – Как вы оцениваете угрозу с их стороны? – Как очень серьезную. Тем более если начнется война в городе, россияне и немцы сразу же нападут на нас. Станкевич усталым жестом признал его правоту. – И все Проклятые приняли этот договор? – Сомневаюсь. Однако я заключил его с тем, кто стоит очень высоко в иерархии theokataratos. Подозреваю, что это он заставил остальных придерживаться договора и сам усмирил сопротивляющихся. Поэтому у нас нет таких инцидентов, как в других городах. – Вы понимаете, что не имели права заключать каких-либо договоров с Проклятыми? – Конечно, – смиренно согласился Рудницкий. – Если бы это сделал кто-то другой… – повторил Станкевич. Он снова потянулся за сигаретами, в этот раз протянул пачку собеседникам. Томала и алхимик вежливо отказались. – Ну что ж, – задумчиво протянул Станкевич. – Лично я не сомневаюсь в ваших добрых намерениях, но за остальных членов правительства, как и за кинжальщиков, ничего сказать не могу. И проблема не только в осуждении ваших действий, но и в том, что сделал Белинский. Если мы согласимся с вашим приговором, мы создадим очень опасный прецедент. С другой стороны, если бы нам удалось перетянуть на свою сторону хотя бы часть theokataratos, ситуация Варшавской республики кардинально изменилась бы. – Нет! – решительно воспротивился Рудницкий. – Ни в коем случае! Вы говорите как военный, а не политик. Польза от такой сделки будет кратковременной и заставит другие страны последовать нашему примеру, и тогда война перейдет на новый, высший уровень. Это нас уничтожит! – Вы не можете этого знать наверняка, – сразу же возразил Томала. Алхимик прикрыл глаза, облегчение от раскрытия тайны обрушилось на него лавиной усталости. – Я этого не позволю, – спокойно сказал он. – Я единственный человек, который мог бы договориться с Проклятыми. И, поверьте мне, я знаю, о чем говорю: это общество основано на доминировании. Если мы позволим им участвовать в нашей войне, рано или поздно они сами станут ее участниками, и это может означать не только гибель Варшавской республики, но и всего человечества! – Ну ладно, – примирительным тоном сказал Станкевич. – Может, вы и правы, в конце концов, вы тут эксперт. А как у них с гражданской осведомленностью? – С чем? – Эти Проклятые, с которыми у вас договор, пользуются всеми привилегиями граждан республики и не платят при этом налоги. Это неправильно. Тем более что они требуют от нас защиты. Рудницкий выругался, не смутившись присутствия офицеров, его собеседники выглядели как дети, составляющие список подарков. – Вы спятили?! – А разве было бы не справедливо обременить их определенными обязательствами, как и всех остальных? – не обиделся Станкевич. – Или это тоже невозможно?