– Это разумное предложение, – сказал царь с едва заметным колебанием. – Только вот эта перестройка… Александра Федоровна не согласится на разрушение стен. – Смею выразить другое мнение. Я думаю, что императрица будет очень довольна, узнав, что дворец стал безопасным местом, – сказал генерал. – Я приказал установить на каждом посту телефон, благодаря чему командир контрольного поста смог бы оповестить казармы и личную охрану вашего величества. Если выразить это в цифрах, то я бы сказал, что уровень безопасности повысится с шестидесяти до девяноста процентов. – Но не сто? – Стопроцентная уверенность существует только в теории, – ответил Самарин. – То есть вы не видите никаких слабых мест? – Только один: технические вопросы, связанные с функционированием свечей Яблочкова. Это довольно капризное оборудование, к тому же сама свеча работает около полутора часов, потом нужно ее заменить на новую. – И что вы предлагаете? – Из разговора с ректором Императорского университета я понял, что присутствующий здесь доктор Колесников является самым лучшим специалистом в области поддержки электрического оборудования на территории Петербурга. К сожалению, из того, что мне удалось выяснить, выходит, что большинство исследователей доверяют ему надзор над своими экспериментами. Царь снова посмотрел на электрика, в этот раз внимательнее, изучая каждую деталь его лица и одежды, и наконец отозвал генерала кивком. – Почему «к сожалению»? – спросил Воронцов. – Потому что его не отпускали без боя, – пояснил Самарин. – А нам нужен кто-то такой тут во дворце по первому требованию. – Как вы себе это представляете, граф? – спросил царь. – В случае выхода из строя мы должны отремонтировать или заменить испорченную лампу в течение нескольких минут, большая задержка может поставить под угрозу всю систему. Теоретически тут ничего сложного, я позаботился о запасных деталях и соответствующем запасе свечей Яблочкова, проблема в том, что сейчас никто не учит обслуживать такие устройства, потому что они давно ушли в историю электрификации. Поэтому мы должны иметь под рукой такого специалиста. – Я поручу своей канцелярии разобраться с этим еще сегодня, – пообещал царь. – А сейчас, господа, прошу прощения, я должен предупредить жену о грядущих переменах. Колесников проводил взглядом уходящего монарха, после чего молча стал собирать инструменты. – У вас есть семья? – прервал молчание генерал. – Дочь. Через два дня она выходит замуж. Ну и несколько кузенов в Тобольске. Вы правда хотите поселить меня во дворце? А может, я должен говорить вам «граф»? – Необязательно, – пожал плечами Самарин. – Вам хватит трехкомнатных апартаментов? – Конечно, я только надеюсь, что университет не снизит мне оплату. Они и так меня не любят, а если еще окажется, что я должен служить во дворце… – Какой у вас ранг? – Двенадцатый, – сказал Колесников. – Уже давно должен получить одиннадцатый, но всегда были какие-то препятствия. – Двенадцатый? Это абсурд. Если вы будете работать непосредственно на его величество, мы переведем вас на восьмой, это соответствует капитану пехоты, – вслух рассуждал Самарин. – Сколько вы зарабатываете? – Восемьдесят рублей в месяц. – Хорошо, поднимем до трехсот. Вы говорили что-то про свадьбу? – Да, несколько профессоров пообещали прийти, но в такой ситуации я могу об этом забыть, – сказал электрик рассеянно. – Я это как-то переживу, но дочь расстроится. – Это не проблема, – ответил генерал. – Правда? Мой отец был купцом третьей гильдии, а жених происходит из дворянства, правда, мелкого. Единственное, чем я могу похвастаться, – это знакомствами в научных кругах. – Ваш факультет не может функционировать без вас, да? У всех профессоров нет и половины ваших способностей. – Что ж… – Для меня было бы честью, если вы пригласите меня на свадьбу вашей дочери. Как и для моей жены. – Я… Не знаю, что и сказать. – Вот мой адрес. – Генерал подал электрику визитку. – Спасибо! – Не за что, мне не помешает немного развлечься, – заверил Самарин. – Возвращаясь к делу: я хотел бы, чтобы вы обучили нескольких людей обслуживать свечи Яблочкова. На всякий случай. – Конечно. Я думаю, что два месяца хватит. А вы потом не избавитесь от меня? – С чего бы?! Но вы сами понимаете, что мы должны перестраховаться, хотя бы на случай вашей болезни. Колесников не выглядел убежденным, но послушно кивал головой. – А вы правда придете на свадьбу моей дочери? – Правда. И еще раз напоминаю: все, что вы тут видели, государственная тайна. – Я помню. «Надеюсь, ты об этом не забудешь, – подумал генерал. – Иначе мне придется приказать тебя убить, а это будет не лучший подарок для твоей дочери». Глава VII Рудницкий перевернул следующую страницу и невидящим взглядом уставился в пространство. Было почти пять утра, и ночная темень начинала уступать серости рассвета. Тяжелая, богато украшенная керосиновая лампа – алхимик не любил электрический свет – заливала теплым светом кресло и столик, оставляя остальную часть комнаты погруженной в приятный полумрак. Рудницкий подошел к окну и глубоко вздохнул, пробуя на вкус запах зарождающегося дня. Он вздрогнул, когда услышал осторожный стук, через секунду в дверях появился Маевский. – К вам гостья, – проинформировал он. – Она есть в списке, но отбрасывает тень, поэтому я подумал, что сначала спрошу вас, – произнес он с явным беспокойством. Некоторое время назад алхимик передал своей охране список особ, которые имели доступ в его апартаменты в любое время дня и ночи. Список был коротким, поэтому он не удивился, увидев Луну, выходящую из-за спины подчиненного. – Впусти ее, – распорядился он. – И подожди в холле на случай, если понадобишься. – Что означает, что я отбрасываю тень? – спросила Луна. Девушка села в пододвинутый алхимиком стул, закинула ногу на ногу, оголяя тонкую лодыжку. – Ты видела приборы у входа? – Да, собственно, хотела спросить, что это такое. – Это свечи Яблочкова. Каждый маг, адепт или Проклятый, который пройдет мимо них, оставляет след в виде тени, видимой в свете этой лампы. – То есть пророчество не врет, – задумчиво произнесла Луна. – Какое пророчество? – Не знаю. – Сейчас уже я не понял, что ты сказала… Девушка заерзала на стуле, словно ей было неудобно, поэтому Рудницкий сорвался с места и предложил ей кресло. – Нет, – нерешительно сказала она. – Не в этом дело. Я могу тебя обнять? – Это снова какой-то неизвестный мне элемент этикета или социального поведения theokataratos? – спросил алхимик с легким раздражением. – Не совсем… – Конечно, можешь, мне будет приятно. Девушка скинула туфельки, уселась прямо на ковер, поджав под себя ноги, и положила голову на колени Рудницкого. – Это очень… приятно, – промурлыкала она. – В нашем мире такая близость очень редка. Без ожиданий, без претензий, без попытки доминировать над партнером. Ты спрашивал про пророчество… Знаешь, в чем принципиальная разница между людьми и нами? – Бессмертие? – Нет, не в этом дело. Вы все время исследуете свое окружение, экспериментируете и в результате учитесь чему-то новому. Мы так не можем. Мы не можем создать что-то, чего раньше не было, хотя, очевидно, мы можем воспользоваться чужим открытием. Наша сила в том, что мы способны вспомнить то, что забыли. Когда Он нас создал, какое-то время мы жили в мире, согласно Его замыслу, но не силе. Потом случилось что-то, что стерло нашу память. Мы помним прикосновение Его руки, у нас остались крохи того, что вы называете магией, но все другое погрузилось в забвение. Постепенно, с годами, мы возвращаем утраченные знания. Одни быстрее, другие медленнее. Наконец, есть те, кто ценой жизни себе подобных может ускорить этот процесс. – Шептуны? – Шептуны, – согласно кинула она. – Был среди нас тот, кто утверждал, что, когда коридор между нашими Вселенными откроется настолько, что дойдет до войны между людьми и Проклятыми, столкновение будет равным, поскольку нашей силе будет противостоять ваша, недоступная для нас. – Ты имеешь в виду технику?