– И тебе доброго дня, – с иронией произнес Рудницкий. – Я надеюсь, что местная банда коновалов еще не предложила тебе своих услуг по прижиганию раны или очередной ампутации? – Именно сейчас она сделала мне такое предложение. – Это возмутительно! – выкрикнул Коборин. – Я не буду выслушивать оскорбления в свой адрес! Похоже, он понимал польский. – Вы и не должны, – с неприязнью ответил Самарин. – Это личный разговор. Лекари с неохотой вышли из палаты. – Сначала я должен задать тебе несколько вопросов, – сказал алхимик. – Спрашивай. – Плечо все еще болит? – Да. – Только культя или боль охватывает всю руку? И не ври из-за Анны! – Всю руку, – коротко ответил Самарин. – Чудесно! – И что в этом чудесного? – Минутку, Анна тут? – Да, она все слышит. – Анна, сними с него рубашку, или что там на нем, и осмотри руку. – Снять повязку? – Нет, оставь. Анна осторожно раздела мужа с помощью Федоровича. – Уже, – доложила она. – И как она выглядит? – Вся рука, до самого плеча, красная и слегка опухшая. – Хорошо, осмотри и плечо. Внимательно. Какое у тебя зрение? – Хорошее, – с удивлением ответила Анна. – Мне не нужны очки, если об этом речь. – Поищи что-то в виде метки. – Я ничего не вижу, хотя… Подожди! Я чувствую что-то под пальцами! Это какой-то знак. – Прекрасно, – сказал Рудницкий. – Попытайся описать его форму. – Он похож на круг, открытый круг, который пересекает что-то вроде волнистой линии. Есть и вторая. И третья! Почти замкнутый круг пересекают три волнистые линии, одна из них короче остальных. – Вот как, – с удовольствием сказал Рудницкий. – Теперь все понятно. – Разве что только тебе, – буркнул Самарин. – Это какая-то магия? Меня околдовали? – Матушкин звонил час назад и клялся всеми святыми, что нет, – вмешалась Анна. – Он утверждает, что это обычное нападение. Их лидер был магом, но ему далеко до адепта, поэтому он не мог использовать магию без подготовки. – Думаю, ты кое о чем забыл, – подтвердил алхимик. – В тебе кровь демона, и это не какая-то мелочь, а разрушитель. Конечно, этот зверь не принадлежал к самым умным, совсем как ты! Зато он нечеловечески сильный и живучий. Помнишь, как тяжело было убить его? Раны Проклятых, если не нанесены серебром, заживают просто на глазах. Твой организм не приспособлен к чему-то такому, тем не менее кровь theokataratos работает. – Тогда что, к чертям, происходит с моей рукой?! – взорвался Самарин, игнорируя ироничный тон собеседника. – Эта опухоль, покраснение и боль – это симптомы регенерации. Нечеловеческой регенерации. Твое тело пытается восстановить отрезанную руку. – Ты спятил?! Это невозможно! – Кто знает? Я не сказал, что это получится, а только что есть такая возможность. Посмотрим. Но, как бы там ни было, ты можешь успокоиться. Это никакая не инфекция. Не нужна еще одна ампутация или прижигание кожи карболкой. И еще одно, моя… подруга говорит, что ты можешь ощущать ненормальный аппетит, но он вполне нормален для таких ситуаций. Какое-то время спустя это пройдет. – Ну и что мне делать? – Ничего особенного, я думаю, что ты можешь выйти из госпиталя в любой день. Нужно только менять повязки. А поскольку у тебя есть профессиональная медсестра, я не вижу никаких проблем. – И сколько это продлится? Ну, эта… регенерация? – Черт его знает, может, неделю, может, лет двадцать. – Ну благодарю за точный ответ! Я должен ходить с повязкой на руке до конца жизни, как сифилитик на последней стадии?! – Не знаю, – терпеливо повторил Рудницкий. – А сейчас, прости, у меня срочное дело. И скажи Анне, чтобы каждый день мерила тебе руку. – В смысле мерила? – В прямом. Сантиметром, словно проверяет длину рукава: от подмышки до… конца. Если будет что-то необычное – звони. – Я сделаю все, что нужно, – заверила Анна. – И спасибо. – Не за что. Извини, что не сориентировался сразу. Сашка мог бы избежать операции. – Мог бы! – рявкнул Самарин. Анна бесцеремонно забрала у него телефон, еще раз поблагодарила алхимика и закончила разговор. – А ты мог бы быть добрее к своему кузену, – сказала она. Генерал скривился под суровым взглядом жены. – Может, и так, – признал он. – Но это все, – он обвел здоровой рукой палату, – вывело меня из равновесия. – Ничего странного, – уже ласковее сказала она. – Олаф точно не обиделся. Ты голодный? – Как волк. Эта овсянка, которую мне подали на завтрак, не насытила бы даже ребенка, – пожаловался он. – Федорович, найди какой-нибудь ресторан и закажи хороший обед из трех блюд и десерта, – распорядилась Анна. – Значит, генерал выздоравливает? – спросил слуга. – Похоже на то, – ответил Самарин. – Нужно напиться, – пробормотал старый вояка. – Не сдерживайся, но сначала найди мне пожрать. Потом ты свободен, только не перестарайся, завтра будешь мне нужен. – Слушаюсь, ваше превосходительство! Самарин прикрыл глаза, облегчение от слов Рудницкого лишило его сил. «Я буду жить, – подумал он. – С рукой или без, но буду жить…» * * * Теплая сентябрьская гроза гнула ветви деревьев в небольшом больничном саду, грохотала далеким громом, барабанила дождем по листьям. Самарин широко расставил ноги и поднял лицо, наслаждаясь поцелуем тяжелых капель. В воздухе витал запах земли, цветов и электричества, где-то недалеко потемневшее от туч небо прорезала молния, через секунду загрохотал гром. – Сашка! Генерал открыл глаза. Анна бежала к нему с зонтиком. – Простудишься! – Тепло, – возразил он. – Ты промокнешь!