Вэл натужно, рвано усмехнулась. И одного дня достаточно, чтобы позабыть, каким бывает свежий ветер на вкус. — Куда мы теперь? — Вэл с неохотой открыла глаза и приподняла голову, смотря в напряженное лицо волка. — Туда, где нас не будут искать. — Шейн легонько подтолкнул ее. — Идем же! — А нас будут искать? — растерянно, с трудом соображая, словно окутанная пеленой непроглядного тумана, спросила Вэл, направляясь за волком, приноравливаясь к его быстрому шагу. — Вэл. Проснись. — Шейн сжал губы, порыв ветра бросил ему в лицо светлую длинную прядь. — Если стража ничего не заподозрила сейчас, то утром тело Зена в любом случае обнаружат. Хочешь вернуться и во всем покаяться? — Нет. Конечно нет, — поспешно мотнула головой Вэл и протянула руку, уверенным движением хватая ладонь Шейна, сжимая его пальцы. — И… что теперь? Она почувствовала теплую кожу чужой ладони, стиснула крепче, желая прикосновений, нуждаясь в них до щемящей в груди боли. Казалось, черпала последние силы от ощущения близости волка. И вдруг она со всей ясностью осознала, как сильно, оказывается, испугалась. Страх накатил запоздалой волной, стекся вниз, по спине, уколами по горевшей коже. Отчетливое понимание забило в голове, перехватывая дыхание, вгрызаясь в самую суть. Зен мог убить Шейна. Мог убить их обоих. Или их могла настигнуть стража. Вэл всегда знала, что смерть — это не что иное, как окончание пути, разрушение всех связывающих уз. Это навсегда. Смерть необратима, ее так же, как и время, нельзя повернуть вспять. Все могло быть кончено. Они могли погибнуть сегодня, сейчас. И все слова, прячущиеся под щитом гордости или обид, так и остались бы невысказанными. Все поступки, отложенные на извечное «потом», превратились бы в сухой серый пепел. Но ничего из этого не произошло, и они оба были еще живы. Как был жив и Раза. А значит, можно и нужно попытаться все изменить. Сказать слова, которые всегда оставались сокрытыми в сердце, сделать то, на что никогда не хватало решимости. Наконец пришла пора быть честной перед собой. — Я могу провести тебя до туннеля в горах. Дальше доберешься сама. Но почему-то я уверен, что ты не захочешь уйти. — Тон Шейна чуть заметно поменялся. Вспыхнул на миг огонек раздражения и тут же погас, словно пламя задутой свечи. Он взял себя в руки, несомненно, не переставая отчаянно бороться со своими собственными демонами, терзающими душу. — Раза правда хотел завтра отправить меня на площадь? — медленно спросила Вэл, точно с трудом осознавая смысл собственных слов. Не верилось. Казалось чужой историей, рассказанной случайному слушателю. История не о Раза, не о мужчине с холодными глазами. Жестокость черного баргеста не знала границ или лишь казалась такой? Сестра ли имела над ним такую власть или это было его решение, но Вэл не могла принять вырисовывающуюся на глазах действительность, как ни пыталась. — Судя по его указу, — да, — небрежно ответил Шейн, утягивая Вэл в темный проулок. Он не смотрел даже, делая вид, что разговор его не трогает. Как же. Не трогает. Не трогает ровно так же, как и саму Вэл. Она стиснула зубы, осознавая, что не знает и не понимает ничего, что происходит вокруг, стягиваясь кольцом неизбежных обстоятельств. Раза хотел убить ее. Завтра. На площади. Невзирая на все, что было. Забыв о собственных словах и чувствах. Не разобравшись толком, поверив наговорам, поддавшись ярости. Невозможно. Кто угодно, но не Раза. Мысль не успела развернуться, чувство паники, скинувшее покров, не успело оформиться и вырасти. Решение пришло ниоткуда, единственно верное. Вэл вдохнула ледяной, невозможно свежий воздух ночной улицы. — Мне нужно поговорить с ним, — твердо сказала она. Шейн не ответил, двигаясь вперед. Вэл дернула руку, упрямо замерла на месте, заставляя волка остановиться и повернуть недовольное лицо. — Вэл, — синие глаза блеснули раздражением в лунном свете, — я не сомневался, что ты захочешь его увидеть. Но не сегодня. Не сейчас. — Так куда мы идем? — смотря в потемневшее, показавшееся невыносимо уставшим лицо, настойчиво спросила она. — Туда, где сегодня никому не придет в голову нас искать. Вэл нахмурилась, не понимая, а когда поняла, не смогла сдержать нервного, совершенно ненормального смеха. Отмывалась Вэл долго. Не дождавшись, пока вода согреется до нужной температуры, она притащила большую кастрюлю в ванную комнату и, невзирая на охватившую усталость, нашла в себе силы намылить грязное тело и путаные, слипшиеся от блевотины волосы душистым мылом. Затем смыла обильную пену, наблюдая, как темные пятна расплываются по поверхности в металлическом тазе. Вэл провела ладонью по запотевшему зеркалу, нахмурилась, разглядывая разбитую губу, и тут же увела взгляд в сторону, не желая смотреть собственному отражению в глаза. Измученное тело болело и ныло, но особых причин для расстройства не было — в этот раз удивительным образом обошлось без сломанных рук или ног. Смешно. Вэл мотнула головой, на миг прикрыла веки, слушая тяжелые удары собственного сердца. Будущее казалось мутной черной водой. Топким болотом, преодолеть которое не получалось, как ни старайся. Вэл видела впереди неясные образы, маячившие в темной глубине, но не различала сути. Усталость давила камнем, лишала мысли ясности. Удивительно, но Вэл была уверена, что едва коснется головой подушки, как тут же провалится в пустой, лишенный сновидений сон. И плевать на все, что произошло сегодня. Надев чистые узкие штаны, когда-то случайно оставленные у Дэни, она приоткрыла дверь ванной комнаты и замерла, услышав недовольный голос. — Волк, ты что натворил? Что вы оба натворили? Неужели у тебя не хватило ума не спать с ней? Вы хоть понимали, к чему это приведет? — Дэни замолчала, раздался тяжелый вздох, а затем она продолжила, заметно повысив голос: — Зачем ты вообще рассказал об этом Раза? Чего ты добивался? И не говори мне про свои благие намерения, пожалуйста! То, что ты сделал, — подло. — Я все понимаю, Дэни, — тихо, с трудом различимо прозвучал голос Шейна, — но я повторяю тебе, Амия обещала мне, что Вэл не пострадает. Дэни громко фыркнула. Раздался звук отодвигаемого стула. — Не пострадала, как видишь. Хотел сбежать с ней вместе? Так бегите, зачем вы пришли сюда? Вэл сделала движение, намереваясь выйти из ванной комнаты, заколебалась и остановилась, стискивая пальцы. Спокойный голос Шейна, пронизанный не меньшей усталостью, чем та, что чувствовала Вэл, будто пригвоздил к месту. — Я не собирался сбегать с ней. Все, что я хотел, это дать ей возможность выбора. Дэни, посмотри на Раза. Он считает ее своей собственностью. — Голос волка обретал силу, питаемый проснувшейся вдруг злостью. — Тебя не было рядом, когда он убил того мальчишку. Тебя не было, когда он поимел Вэл, только чтобы показать всем свою власть. Ты не видела Вэл после того, как Раза избил ее. А я видел. Дэни, очнись! Кто, как не ты, знает о том, какой Раза на самом деле. Вэл тяжело прислонилась плечом к косяку двери, чувствуя гладкость деревянного наличника голой кожей, запустила пальцы в мокрые, прилипшие ко лбу волосы и низко опустила голову. Заныло в груди тянущей болью, заставляя поморщиться. Она не должна была слушать чужой, не предназначенный для ее ушей разговор, но и открыть дверь ванной комнаты, ступая вперед, тоже не могла. — Я выхаживала Вэл, если ты забыл, волк, — с нажимом сказала Дэни. — Ты прав, я хорошо знаю Раза. И он иногда ошибается, признаю. Он бывает жесток, но Раза наш лидер. — Дэни помолчала, словно собираясь с мыслями, а затем неторопливо, но с твердостью в голосе продолжила: — Твой лидер, Шейн. Он простил тебя и позволил тебе жить. Напомню — он даже разрешил вам общаться. А ты подставил Вэл, оговорил ее. Почему ты не рассказал Раза об Амии? Вэл подалась вперед, порываясь прервать разговор, положила ладонь на дверное полотно, сделала неясное движение и тут же обессиленно замерла. Что-то останавливало ее, загадочное и чарующее в своей ненормальной притягательности. Она не желала слышать слова, которые не должны были коснуться ее слуха, и одновременно отчаянно хотела внимать им, как испытывающий жажду путник. — Рассказал — кому? Раза? Издеваешься? — Голос Шейна был полон язвительного возмущения. — Как ты себе это представляешь? Я прихожу к нему и сообщаю о том, что любимая сестра хочет избавиться от него? Я для него не существую, я просто предмет интерьера, который приносит ему чай и бегает по мелким поручениям. Ты забыла, что он говорил, когда сделал меня своим помощником? — Не забыла, Шейн, — после небольшой паузы ровно ответила Дэни. — Он называл меня своей вещью. — Голос волка задрожал от напряжения. — Сколько прошло времени, прежде чем он позволил вам всем называть меня по имени? Полгода? Год? Вэл перевела дыхание, опустила руку и уставилась невидящим взглядом на собственные пальцы. Вот как, Раза. Твое милосердие не знает границ. — Я все понимаю. Но и ты пойми. Ты предал его, когда… — Дэни не договорила, прерванная пронизанными эмоциями словами Шейна. — Не я хотел власти. Не я убил Маника. У него не было никаких причин для убийства, кроме собственного желания. Если ему что-то нужно, он привык получать это любыми путями. — Шейн, даже если я согласна с тобой… — Дэни помедлила, будто подбирая нужные слова, — Вэл… она… не нужно было тебе лезть в это, волк. Это их отношения, и не тебе судить Раза. Они оба довели до такого. Вэл очень хорошо умеет играть с людьми, она умеет быть милой. Тебе ли не знать. Когда ей было нужно, она воспользовалась тобой. Сердце зашлось в учащенном ритме. Скакнуло пульсом, загрохотав в висках. Вэл не была удивлена услышанному от Дэни, но понятные и отчасти правдивые слова все равно задели глубоко, как если бы полоснули по нежной плоти острой сталью. Раздался глубокий тяжелый вздох.