В груди тоскливо заныло. Может быть, Дэни заберет его, не позволив выкинуть собаку на улицу. Шагая по длинным извилистым коридорам, Вэл задавала себе один и тот же вопрос — с позволения ли наместника действовал Зен? Это был самый главный вопрос, ответ на который пока скрывался во мраке слабо освещенных тюремных помещений. Вели ее долго, то и дело подгоняя увесистыми тычками в спину. Она помалкивала, понимая, что любые возражения будут лишними, получить оплеуху или что еще хуже не было никакого желания. Страха она не испытывала, невольно задумавшись о том пути, который преодолел Раза, прежде чем на его лице прочно закрепилась маска уверенного равнодушия. Вэл ощущала полное безразличие ко всему происходящему. Пустота выела душу, оставив за собой сплошную черноту. Не неверие Раза отравляло душу, не понимание, что в этот раз сломанной рукой, судя по всему, уже не отделаться. Вэл не могла принять предательство Шейна. Даже не могла назвать это предательством. Она вообще не могла дать произошедшему какое-либо определение. Она вспоминала их последний разговор, прокручивала в голове каждую фразу — и не верила. Возвращалась мыслями ранее, вспоминала редкие прикосновения и взгляды, которые были красноречивее любых слов, — и не верила. Вэл представляла, как Шейн рассказывал обо всем Раза, понимая, что тем самым подписывает приговор своей — подруге? любовнице? любимой? — и не верила. Неужели все, что происходило между ними, все чувства, которые казались искренними и честными, все слова, которые они озвучили друг другу, — все это было искусной ложью? Вэл не находила причин, побудивших волка сделать такой ход. Шейн не мог не понимать, что волна гнева Раза захлестнет и его, не пощадит, несмотря на признание. Значит, Шейн чувствовал себя уверенно, как и в далеком, почти уже стершемся, прошлом, когда почти не скрывал свои чувства к чужой Второй, невзирая на черного баргеста. Тогда за спиной волка стояла его стая. А кто стоял за его спиной сейчас? Амия, несомненно. Что она обещала Шейну в обмен на его признание? Волк не боялся за свою жизнь, не опасался гнева Раза, а значит, вновь происходило что-то, чего Вэл никак не могла уловить. Невероятно. Пыточная оказалась просторным, погруженным в полумрак помещением с удушливо нависающими низкими потолками. В воздухе ощущалась неприятная сырость. Влага, казалось, пропитала каменные стены, будто рядом протекала невидимая глазу река. Вэл смутно вспомнила, как ее вели под уклон, а значит, пыточная, скорее всего, находилась в подвале. Может быть, под ногами действительно текли подземные воды, огромное озеро находилось совсем рядом. Влажный, покрытый мелкими каплями пол был когда-то устлан соломой, но теперь она сгнила, превратившись в склизкий мусор. Пахло кровью и чем-то тухлым. Далеко впереди горела большая металлическая жаровня, два дознавателя грели руки над огнем. По стенам висели орудия, предназначение которых не осталось для Вэл загадкой — она слишком хорошо помнила изощренные издевательства Джанеки над пленниками. Той, конечно, недоставало денег и влияния, чтобы заказать подобные хитрые приспособления у мастеров своего дела, но схожесть не заметить было трудно. Кровь всегда пахла одинаково. И выглядела тоже, окрашивая металл в ржавомедный. Взгляд скользнул по подобию кресла в стороне, отмечая кожаные толстые ремни, должные, видимо, обездвиживать пленника, и острые пики, служащие сиденьем. Крестообразное деревянное распятие, небрежно прислоненное к стене чуть дальше, было покрыто темными засохшими подтеками, происхождение которых было более чем очевидно. Большой стол стоял в стороне, но Вэл не обманывалась — дыбу она узнала стразу. Ремни для фиксации рук и ног, вращающийся барабан для натягивания цепей — и снова темные разводы. Передернуло. Вэл поморщилась и, получив легкий пинок по ногам, шагнула вперед, к жаровне. Один из дознавателей, преклонных лет седобородый мужчина, но крепкий, широкоплечий, поднял голову и внимательно вгляделся в лицо пленницы. Брови его удивленно поползли вверх. — Серьезно? Ее? Сюда? — с изумлением в голосе воскликнул седобородый. Второй дознаватель, тоже в солидном возрасте, худощавый и высокий, промолчал, выпрямляя спину и окидывая Вэл изумленным взглядом. — Меня-то что спрашиваешь? Приказ Зена, — пожал плечами сопровождающий Вэл стражник. — А наместник в курсе? — нахмурившись, спросил седобородый, видимо, будучи старшим. Стражник выдавил из себя что-то нечленораздельное и пожал плечами. Вэл еле сдержала неуместную улыбку. Хоть кто-то здесь соображает. Хороший и правильный вопрос. Вэл очень сомневалась в том, что Раза позволил бы кому-либо тронуть свою «обожаемую девчонку». Даже после всех обвинений. И совершенно непонятно, почему Зен так уверенно действовал за его спиной. «Слишком наивно, Валлери». Неизвестно, кем стал подавленный горем Раза, принимая соль и слушая науськивания своей сестры. Мысль отдавала горечью. Вэл одернула себя, избавляясь от пустых размышлений, наблюдая, как к ней с тяжелым вздохом неторопливо приближается седобородый. — Ладно, оставляйте ее! Разберемся, — уверенно заявил старший дознаватель, — свяжем и оставим в покое, пока нет толковых распоряжений. Пусть себе сидит, по сторонам смотрит. Он подмигнул стражникам и с усмешкой прибавил: — Глядишь, сама во всем признается. Уж вчера так долго одним занимались, сегодня и настроения нет с девицей возиться. — Зен приказал глаз с нее не сводить, — буркнул стражник, буравя взглядом молчавшую Вэл. Седобородый крякнул, ухмыляясь, и небрежно произнес: — Смеешься? Не учи нас. Тут наша вотчина. Отсюда еще никто никогда не сбегал. Вэл медленно выдохнула и опустила взгляд, рассматривая ком гнилой соломы под ногами. Что-то тусклое мелькнуло, скрытое грязью. Вэл рассеянно коснулась соломы носком сапога и прищурилась, рассматривая желтый человеческий зуб с красными, запекшимися прожилками на гнилых черных корнях. Страх, не спрашивая позволения, вихрем взвился, в мгновение ока заполняя собой пустоту, царившую в душе; он ударил, запуская сердце, подгоняя его, заставляя нитку пульса скакнуть вверх. Вэл сглотнула, чувствуя во рту медный привкус, и подняла голову, встречая прищуренный взгляд седобородого мужчины. — Страшно, красавица? — равнодушно поинтересовался дознаватель. — Ну, так и должно быть страшно. — Страшно, — разлепив губы, тихо ответила Вэл. Руки связали за спиной грубой кусачей веревкой. Не особо усердствуя, седобородый затянул узел, беззлобно тряхнул Вэл, указывая ей на темный угол. — Давай сиди там. Смотри не высовывайся! Чтобы я тебя не слышал, поняла? — Он устало вздохнул и замер, выжидая. Вэл послушно прошла в угол, села на загаженный, покрытый склизкой грязью холодный пол и склонила голову, обессиленно прислоняясь к стене. Темная спутанная прядь упала на щеку, скользнула по скулам. Вэл прикрыла веки, провела языком по пересохшим, растрескавшимся губам. В пыточной, несмотря на горевшую жаровню, было прохладно. Сказывалось ли то, что находилась она в подвальных помещениях, или просто на улице грянул мороз — Вэл не знала. Холодные камни морозили зад, сведенные за спину руки начинали ныть в плечах. Успокаивало то, что долго ей тут, вероятно, не задержаться. Болезненная улыбка скривила губы. Неужели это конец? Неужели Раза отдал приказ Зену, разрешая применять любые способы для того, чтобы выбить из своей нерадивой любовницы признание? Вэл не могла допустить мысли, что Раза был так безжалостен. Она не верила, что он мог отправить ее сюда. Даже если он сомневался в ее невиновности. Даже если принял правду Шейна. Глупо. Совершенно глупо. Здесь, в этом холодном, смердящем кровью помещении по воле Раза пытали неугодных: издевались, выбивая правду, жгли каленым железом, сажали на пыточный стул, прибивали к распятию, отрезали конечности. Наверняка здесь же когда-то зашивали суровыми нитками веки торговца, променявшего рыбу на дурманящие настойки. Такие, как соль. Эта мысль насмешила. Вэл подавила горький смешок и поежилась, чувствуя, как озноб охватывает тело. — Чего, правда ты убила человека наместника? — раздался заинтересованный голос. Вэл подняла голову, смотря на второго дознавателя. — Нет, не я, — негромко сказала она. Второй дознаватель пожевал губами, покачал головой и с досадой заметил: — Дура ты, красавица. Хороша собой, а все на подвиги тянет. Зачем тебе умение владеть оружием, а? Сняла бы с себя эти шмотки да платье какое выбрала! Жила бы себе припеваючи под боком у наместника! Женщина должна быть покладистой. Хотя, может, не помогло бы, наместнику сложно угодить. Эй, Тавр! — обратился он к старшему. — Помнишь ту девчонку, которая с пару месяцев у Раза в любовницах была? Седобородый мужчина хмыкнул, присаживаясь на громоздкий деревянный стул у жаровни.