— Тогда это именно она, — сказала Вэл и замерла, мгновенно задыхаясь. Легкие обдало жаром, когда ладонь Раза проникла под белье. Вэл запрокинула голову, хватая ртом воздух, стискивая пальцы рук, царапая ткань собственных штанов. Она задрожала, кусая губы, не в силах сдержать стон, и тут же услышала тихую усмешку Раза. Пропустила ее мимо ушей, понимая, что потеряла голову, желая только прикосновений. Вжимаясь спиной в грудь мужчины, она вытянула подбородок и подняла руку, обвивая его шею, запуская ладонь в мягкие волосы. Чувствуя заскользившие меж пальцев пряди, Вэл с силой сжала кулак и решительно привлекла Раза навстречу себе. И с возникшей на губах полуулыбкой отметила, как он дернул щекой, морщась от боли. Пусть. Заслужил. И вот оно — то, чего Вэл жаждала. Раза впился в нее поцелуем, горячим языком проникая внутрь, и тут же, не изменяя себе, подавил, не давая шанса. Вэл застонала ему в рот, невольно двигая бедрами, чувствуя почти боль в паху. Раза, усмехаясь, проник глубже — твердо, но непривычно ласково. Вэл затрясло как в лихорадке, когда его пальцы, не торопясь, откровенно издеваясь, погладили между налившихся нежных складок, размазывая смазку. — Пре… прекрати… — Вэл выдохнула прямо в мучающие ее рот губы, прерывая поцелуй. — Ты… — Прекратить? — прозвучала усмешка в охрипшем от возбуждения голосе. Раза знал ответ, аккуратно двигая ладонью вверх-вниз, наслаждаясь сладостной пыткой своей покорной пленницы. — Нет, — послушно уступая, смиренно шепнула Вэл. Ничто более не было важно: ни болезненное прошлое, ни размытое будущее. Только здесь и сейчас имело значение. Глубокий вдох и движения руки — нежные и уверенные, заставляющие выгибаться в пояснице и бессильно стонать. И тут же два пальца настойчиво толкнулись в приоткрытый рот, тронули мокрый язык, скользнули по губам. Голова окончательно улетела, и Вэл, проклинающая свои чуть спущенные, мешающие штаны, потерявшая себя в этой заранее проигранной битве, шире раздвинула истекающие влагой бедра. Еще немного. Еще чуть-чуть до самого края. Сердце бешено застучало в груди, затылок уперся в плечо Раза, а запрокинутая шея заныла от напряжения. — Ты — мое проклятие… — раздался тихий голос Раза над самым ухом как последний меткий удар, разрушающий до основания. Вэл заскулила, выгибаясь, чувствуя, как душа на мгновение покидает тело, а потом, схваченная невидимой рукой, со всего маха зашвыривается обратно. Она мотнула головой, разбрасывая по лбу мокрые от пота волосы, освобождаясь от пытающих ее рот пальцев. Обессиленная, прижалась к Раза и опустила голову, пряча раскрасневшееся лицо, скрывая смущенный взгляд под волосами. Вэл чувствовала, как тяжело и глубоко дышит Раза. Она ощущала жар его тела и всем своим существом осязала висящее в воздухе звериное возбуждение. Зверь был рядом. Зверь, которого Раза сдержал в этот раз, руководствуясь только одному ему понятными принципами. Вэл медленно выдохнула, стараясь успокоить дыхание. Она кашлянула, чувствуя, как глупая улыбка появляется на лице. Раза молчал, и она радовалась тому, что не видит его лица. Сердце, как безумное, стучало в груди, силясь выпрыгнуть наружу. Не говоря ни слова, Раза поднял руку, размазывая между пальцев смазку. Вэл неуклюже пошевелилась, отстраняясь, задумчиво наблюдая за его движениями, и улыбнулась. Раза поймал ее взгляд, прищурился, а потом поднес пальцы к лицу и медленно погрузил их в рот, прикрыв веки от наслаждения, будто слизывая сладкий мед. Вэл брезгливо поморщилась и фыркнула, встречая насмешку в черных глазах. — Это же… — Молчи, глупый человек. — Ухмылка на бледном лице показалась Вэл непривычно веселой. Она замерла, не отрывая взгляда от лица Раза. Покачала головой, а затем неуверенно улыбнулась. ГЛАВА 7 День за днем, неделя за неделей — время летело незаметно. Снег накрыл город, завалил крыши домов, сугробами скопился на улицах, украсил голые, виднеющиеся черными стволами деревья. Холод и сильные ветра кусали щеки и морозили руки, а дорога от дома Дэни до ратуши казалась нескончаемой. Вэл строго придерживалась распорядка, который редко нарушался и полностью устраивал Раза. Заканчивая дела в архиве, она поднималась в кабинет наместника, проводила там несколько часов, а затем отправлялась домой. Иногда, если позволяла погода, Вэл неспешно прогуливалась до пустынной набережной, останавливалась у высокого каменного парапета и подолгу наблюдала за покачивающимися на черной воде рыбацкими лодками. Когда лед покрыл озеро, оно из темного превратилось в белоснежное, напоминая огромное поле. Обман был красив, но она знала, что под белым покровом скрывается черная ледяная вода. В свои редкие выходные Вэл брала Раша и отправлялась вдоль Арсу-Ала по протоптанной ребятней тропе в рыхлом снегу. Она рассеянно кидала псу палку, а Раш веселился, бегал вокруг, разминая лапы, и громко, одурело лаял. Раза никогда не сопровождал Вэл во время этих прогулок. Однажды она обмолвилась о том, что было бы неплохо провести целый день вдвоем, но он неловко уклонился от ответа. Вэл, нисколько не удивившись, увидела ясный ответ в темных глазах — что бы ни происходило за тяжелыми дверями кабинета, во все остальное время ей была уготована роль шлюхи. Раза не мог появиться с ней там, где их могли увидеть и превратно понять. Реальность была такова, и с ней стоило считаться, а потому Вэл больше не поднимала неприятную для них обоих тему. Вынужденное одиночество вдруг стало неотъемлемой частью ее жизни. Никто не запрещал ей видеться со стаей, но она стала избегать любых встреч. Ей претили улыбки и смех, глупые сплетни и обсуждения насущных вопросов. Она не хотела изображать радость и вымученно улыбаться, убеждая себя в том, что ей весело. Возможно, изрядная порция вина помогла бы ей справиться с собственным настроением, но Вэл не хотела пить, дурманя голову. Пытаясь разобраться в своих чувствах, она еще больше запуталась и оставила это занятие. Дэни, казалось, замечала в ней неясные перемены, но благоразумно молчала. Слушая очередной отказ пойти в таверну, Дэни хмурила брови, но Вэл это нисколько не смущало. Ей было безразлично. Жизнь свелась к простым действиям: проснуться, привести себя в порядок, позавтракать на бегу, отправиться в ратушу, отработать очередной день, выслушивая упреки Бриты, прерываясь лишь на обед, а затем спешно подняться на второй этаж, не замечая бросаемых в спину острых взглядов. И как апогей дня — шагнуть в приоткрытые двери и увидеть черные, как воды озера, глаза Раза. А потом Вэл вдруг поняла. Все было просто и очевидно — ей не нравилась та, кем она стала. Вэл с трудом выносила себя, обремененную грузом вины, запутавшуюся, раздираемую противоречиями. На ее плечах была смерть невинного мальчишки, верившего в нее, и смерть эта с каждым прожитым днем все более разъедала изнутри, как ржавчина, пожирающая металл. В какой-то момент с необъяснимой печалью она осознала, что боль, грызущая и запрятанная глубоко, утихла, оставив за собой горечь от осознания произошедшего. Боль, покинувшая ее, очистила рассудок. Ясность пришла внезапно и обрушилась, не щадя. А следом за ней хлынуло тошнотворное отвращение к себе. Улыбки, поцелуи и прикосновения. Смех, шутки и снова улыбки. Виноград и персики. Дорогая одежда и теплая постель. Нежные губы и влажный язык, руки на безвольном теле — и обещание больших благ. Она продала Никса за все это. Продала глупого, влюбленного в нее мальчишку за право быть с тем, кого желала сама. И как только Вэл приняла эту правду — мир вновь изменился навсегда. Она встретилась с Шейном в длинном коридоре, почти у самых дверей кабинета Раза. Вэл сдержанно улыбнулась, бросая быстрый взгляд на коричневую замшевую куртку и скользящие по плечам светлые пряди длинных волос. И так некстати вспомнила, как встретила в этих же коридорах Раза в сопровождении своей прекрасной сестры. Воспоминание заставило поморщиться, как от набившего оскомину вкуса. — Полагаю, наместник не возражал? — Суетливые движения приземистого пожилого мужчины выдавали волнение. Коротышка почти подпрыгивал от возбуждения, заглядывая в недовольное лицо волка. — Разумеется, нет, — нетерпеливо ответил Шейн, — все согласовано, как я и обещал. Он подписал все нужные бумаги. — Когда я смогу их увидеть? — Мужчина был настойчив. Вэл заметила, как губы Шейна сжались в линию. — Как только я покажу их в канцелярии. — Шейн двинулся вперед по коридору навстречу, даже мельком не взглянув на растерявшуюся вдруг Вэл. Она не рассчитывала на то, что волк обратит на нее внимание — в глазах остальных их не должно было связывать что-либо, кроме Раза. И все же волнение сковало тело. Сколько она не видела Шейна? Несколько недель, наполненных размышлениями и терзаниями. Пытаясь разобраться в себе, Вэл наконец нашла ответы на мучившие ее вопросы. Казалось, принятие истины должно было помочь ей справиться с внутренними противоречиями, но теперь, украдкой смотря в такое знакомое лицо, Вэл со всей очевидностью была готова признать — она забыла кое-что важное. Все было связано воедино. Смерть Никса и щедрая, трепетная забота Раза, жизнь Шейна и собственное глубокое чувство вины. Я готов отдать многое за то, чтобы ты просто обняла меня. Слова, которые волк не так давно сказал ей. И Вэл впервые почувствовала их так, точно не слова это были вовсе, а прикосновения к обнаженной коже. Шаг навстречу, еще один — их разделяло так мало, а непослушное сердце забило внутри молотом, причиняя ноющую боль. В груди тянуло и рвало, от охватившего волнения на висках выступил пот. Вэл нахмурилась, ругая себя за такие глубокие, неконтролируемые чувства. Слабая и глупая девчонка, которая так никогда и не поймет, чего хочет в этой жизни. Кого хочет. Усмешка сама собой возникла на губах. Волк стал частью ее души. Навсегда. И эти чувства — это было что-то далекое от того, что она ощущала к Раза, но не менее настоящее.