– Стоит ли задавать этот вопрос? – Хоуксли устало покачал головой. – Мы с вами уже видели столько людей, одержимых той или иной идеей, что, право же, можем поверить во все. И это дает нам преимущество перед большинством наших знакомых, которые отметут с негодованием даже самые убедительные доводы, если им скажут, что убийца – миссис Райдинг или, к примеру, викарий Фридделл. Кстати, он вполне мог совершить оба этих убийства! – Как странно, – озвучила Кэтрин беспокоившую ее мысль. – Позавчера мы все думали, что убийцей миссис Роуленд мог быть кто угодно, любой из жителей Кромберри или приезжих, а сейчас у нас осталось лишь несколько человек, которые могли совершить преступление. И все же нам ничуть не стало легче выбрать из этих людей кого-то одного… – Так и есть. – Кивком судья дал Кэтрин понять, что вник в суть ее несколько путаного высказывания. – Порой выбирать из десяти вариантов ничуть не легче, чем из двухсот. К счастью, у нас есть Грейтон и все возможности полиции. Они должны провести огромную работу, но рано или поздно они найдут все оборванные нити и соединят их так, чтоб клубок привел нас к кому-то одному. А до тех пор… – А до тех пор… Неужели этим дамам и мистеру Макнилу придется проводить время в Кромберри? И должны ли они, а с ними и мы все, бояться убийцы? Не рискуем ли мы с вами, пытаясь узнать его имя? Что, если случайно оброненное кем-либо из нас слово покажется ему наполненным каким-то особым смыслом и он решит устранить препятствие? Все эти вопросы заботили и Кэтрин, хоть она и не всегда готова была озвучить их даже самой себе. И сейчас она испытывала благодарность к миссис Дримлейн, задавшей их. – Если б я мог ответить вам… – Лицо судьи Хоуксли выражало теперь еще большую усталость и тревогу. – Если убийцу так напугали слова мисс Лэмбон, что он убил ее среди дня в переполненной людьми гостинице, то он может убить снова, если ему покажется, что кто-то еще угрожает раскрытию его тайны. Я не могу просить мисс Хаддон уехать на время из «Охотников и свиньи», вы нужны вашему дяде, но я бы попросил вас, миссис Дримлейн, несколько дней погостить у сына или, если вам это кажется неудобным, стать моей гостьей. Хоть я и уверен, что вы откажетесь… – И будете совершенно правы в своей уверенности, – подхватила миссис Дримлейн. – Мы с Кэтрин самым тщательным образом будем делать вид, что не имеем ни малейшего представления о личности убийцы, как и о том, что он находится где-то неподалеку. Не правда ли, малиновка? В ответ Кэтрин лишь покраснела и помотала головой, от чего ее старшие друзья в тревоге переглянулись. – Я же рассказала Эммелине… миссис Хаддон о том, что услышала, сидя в кладовой. Если она поделится этими сведениями с кем-то еще, все дамы из Бата узнают, что я подслушивала… – Ох, я-то совсем позабыл об этом. – Хоуксли вздохнул, он не собирался осуждать юную особу за то, что она выдала тайные сведения посторонним, но его беспокойство возросло. – Вы говорили, что миссис Хаддон хочет пообщаться со мной до того, как в нее когтями вцепится Грейтон. Давайте же, зовите ее сюда. Возможно, она не успела разболтать ваши новости всем дамам из Бата и нам удастся уговорить ее не распространяться о ссоре миссис Роуленд со своим убийцей! Если, конечно, она не тот самый убийца! В отличие от миссис Дримлейн, не особенно верившей в виновность Эммелины, судья Хоуксли рассматривал всех с одинаковой подозрительностью, несмотря на свои симпатии и антипатии. Обеспокоенная Кэтрин поторопилась в Комнату с овцами, чтобы привести невестку, а миссис Дримлейн наскоро принялась пересказывать судье Хоуксли свои впечатления о странном поведении миссис Уиллинг. Глава 15 Когда Кэти постучалась, ей открыла горничная Эммелины. Сама миссис Хаддон полулежала на узкой кровати, а рядом с ней сидела на жестком стуле Агнес Беррингтон и, похоже, читала подруге вслух какой-то роман. По заплаканному лицу и застывшему взгляду миссис Хаддон можно было догадаться, что она слышит едва ли половину того, что читает Агнес. Горничная вернулась в дальний угол комнаты к своему шитью, и Агнес объяснила Кэтрин: – Молли боится находиться наверху, даже в обществе других горничных. Сегодня она всю ночь не могла заснуть, ей казалось, что кто-то ходит по коридору и останавливается у ее двери. Эммелина разрешила ей остаться в нашей комнате. Вы будете очень любезны, если попросите вашего дядюшку устроить ей постель… из чего-нибудь. В комнате не было даже маленького диванчика, подобного тем, что стояли в других номерах, и Кэтрин вновь стало неловко из-за того, как неудачно они поселили Эммелину и ее подругу. – Конечно же, я попрошу дядю Томаса перенести сюда кушетку из Зала фей, на ней вашей горничной будет вполне удобно. А завтра мистер Макнил переедет к Райдингам, так что должна освободиться Комната с портретом, и кто-то из вас может переехать туда… – Благодарю покорно. – Агнес поморщилась. – Уж лучше мы останемся здесь все вместе до тех пор, пока ваш главный констебль не разрешит нам вернуться в Бат. Сейчас не лучшее время, чтобы разделяться, не так ли, Эммелина? Я уж не говорю о том, что в Комнате с портретом убили бедняжку мисс Лэмбон, как там вообще можно будет заснуть? Миссис Хаддон, уже поднявшаяся с постели, поспешно закивала. – Ничто не заставит меня ночевать в одиночестве! Если убийца решит, будто мисс Лэмбон поделилась с нами тем, что ей, бедняжке, было известно? – Сержант Нобблз обещал тетушке Мэриан, что его констебли будут присматривать за нашей гостиницей. – Про себя Кэтрин мимолетно подумала, что если «Охотники и свинья» и дальше будут притягивать всяческие неприятности, то скоро в гостинице не останется комнат, в которых не совершилось бы какое-нибудь преступление. – К тому же журналисты расположились в пабе и следят за Мэйн-стрит, никто не сможет проникнуть сюда незамеченным! – Констебли и журналисты навряд ли помогут нам, если убийца уже в этих стенах! – пылко возразила Эммелина, а горничная в своем углу вздрогнула и выронила свое шитье. – Однако ты, должно быть, пришла сообщить, что прибыл судья… Как его фамилия? – Хоуксли. – Из всех, кто побывал в «Охотниках и свинье» накануне, Кэтрин предпочла бы увидеть в роли убийцы кого-нибудь из Фридделлов, доктора Голдблюма или уж миссис Райдинг. К тому же никого из них не было в гостинице в данный момент, что весьма успокаивало. – Судья Хоуксли и миссис Дримлейн ожидают нас в Зале фей. – Идем, Агнес, я бы хотела поскорее покончить с неприятным разговором. Он будет первым в ряду подобных… – Эммелина с горькой улыбкой повернулась к подруге. Кэтрин растерялась – она вовсе не предполагала, что мисс Беррингтон составит им компанию за чайным столом. Заметив ее изумление, миссис Хаддон решительно кивнула: – Я все рассказала Агнес. Эти тайны гнетут меня, мне давно следовало поделиться с близкой подругой своими переживаниями, а сейчас я чувствую себя не столь одинокой… Мисс Беррингтон положила книгу на кровать и встала со своего стула, готовая сопровождать Эммелину. Кэтрин увидела, как из книги едва не выпал сложенный пополам листок бумаги, но Агнес успела подхватить его и спрятать между страницами. Все три дамы переместились в Зал фей, где обитый старым зеленым бархатом стул был уже придвинут поближе к столику, за которым пили чай миссис Дримлейн и судья Хоуксли. На втором столике красовался новый чайник и еще одна чашка. При виде Эммелины судья поднялся, чтобы приветствовать ее, но тотчас нахмурился, когда за миссис Хаддон в гостиную вошла ее подруга. – Мисс Беррингтон посвящена во все мои секреты. – Эммелина, едва поздоровавшись, поторопилась пресечь возражения Хоуксли. – Так будет продолжаться и впредь, и я бы не хотела тратить время на пересказ ей содержания нашей беседы. – Что ж, миссис Хаддон, это ваше право – делиться своими секретами, с кем вам будет угодно… – Голос судьи Хоуксли звучал холодно. – Но и я точно так же вправе выбирать, чем я готов поделиться в ответ. – Если мое присутствие неуместно, я, конечно же, тотчас уйду… – Агнес явно была огорчена тем, что стала причиной размолвки. – Мисс Беррингтон, ваша подруга хотела поговорить со мной о чем-то, и если она выбрала вас своей наперсницей, то я не могу ее за это осуждать. – Хоуксли немного смягчился. – К тому же нам составят компанию миссис Дримлейн и мисс Хаддон. Я всего лишь хотел сказать, что не могу обещать откровенность в обмен на откровенность. Совершены ужасающие преступления, и моя задача не допустить каких-либо препятствий в расследовании. – Полно, друг мой, мы теряем время! – внезапно вмешалась миссис Дримлейн. – Садитесь же, леди, и давайте послушаем, что нам готова рассказать миссис Хаддон. Насколько я понимаю, завтра ей придется побеседовать с главным констеблем Грейтоном о весьма неприятных для нее вещах, а вы еще пугаете ее своей суровостью. Эммелина благодарно взглянула на старую даму, а судья любезно сходил еще за одним стулом. Когда все устроились у ставшего таким маленьким столика, Эммелина заговорила первой: – Должно быть, Кэтрин уже рассказала вам историю о приносящем удачу в… определенных сферах кольце, которое тетушка миссис Роуленд подарила моему супругу. Я отнюдь не уверена, что именно эта вещь стала причиной гибели миссис Роуленд и нашей бедной подруги мисс Лэмбон, но Кэтрин настаивает на существовании такой связи. Хоуксли молча кивнул, а Кэтрин продолжила наливать чай, не желая видеть в глазах Эммелины упрек. Молодая женщина продолжила: – Мой муж, преподобный Джонатан Хаддон, не является образцом высокой морали, подобающей священнослужителю. С того самого дня, когда он сделал мне предложение, я знала, что его выбор обусловлен лишь расчетом. Мое приданое помогло ему продвинуться на выбранном поприще, а я… я так сильно любила его, что надеялась хотя бы отчасти быть счастливой. И, хоть он и причиняет мне боль своими поступками, я до сих пор люблю его и не хочу менять свою жизнь! Можно даже сказать, что по-своему мы счастливы! В последних словах миссис Хаддон прозвучал вызов, но никто и не подумал возражать ей, лишь Агнес едва заметно вздохнула, отказавшись от попыток проявить неуместное сочувствие. «Какой же все-таки негодяй мой брат!» – подумала про себя Кэтрин, радуясь, что успела передать чашку миссис Дримлейн до того, как пальцы ее задрожат от сдерживаемого гнева. – Насколько я понимаю, из-за этого злосчастного кольца мы оба оказались втянуты в историю с убийствами, и я всей душой хотела бы справедливости для несчастных жертв. Я готова помочь мистеру Грейтону в его расследовании и рассказать все, что мне известно, но я хотела бы сохранить свое доброе имя и свою гордость. И я вовсе не уверена, что Джонатан отнесется к этой ситуации с христианским милосердием, его репутация безупречного обаятельного священника заботит его едва ли не больше всего остального, не считая материальных благ. Прости, Кэтрин, что я говорю такое о твоем брате… Эммелина спохватилась, словно только что заметила среди окружающих ее людей сестру Джонатана. Кэтрин покачала головой: – Тебе не за что просить прощения. Если уж ты готова закрывать глаза на его проступки, то мне и подавно не стоит судить его. «К тому же я и сама не без греха», – дополнила она мысленно, не к месту припомнив причины своего отъезда из родного Стоунфолла. Миссис Хаддон кивнула, отпила немного из своей чашки и продолжила тихим, но твердым голосом: – Я говорю это для того, чтобы вы постарались понять меня и дали совет, как в свете неизбежного раскрытия наших семейных секретов мне уберечься от дурной славы, которую так легко могут создать газетчики. Мистер Грейтон не показался мне, к сожалению, тактичным джентльменом, должно быть, частое общение с преступниками лишило его светского лоска… И я боюсь, что он не увидит причин сохранить мою горькую повесть в секрете от журналистов. Мои родители и семья Джонатана не заслужили позора, который падет на их головы из-за легкомыслия, проявленного мной и моим мужем при получении и сохранении столь сомнительного дара… Ах, зачем только я согласилась взять это кольцо! На последней фразе Эммелина все же не смогла сдержаться и всхлипнула. Агнес ободряюще погладила ее по руке, а миссис Дримлейн сочувственно закивала. – Думаю, вы ошибаетесь насчет Грейтона, миссис Хаддон… – Голос судьи зазвучал успокаивающе. – Он не жалует газетчиков, хотя и признает, что порой среди них встречаются достойные люди. И, разумеется, он не станет выдавать им сведения, могущие помешать найти убийцу или способные очернить невинных людей. Конечно, все, кому были дороги миссис Роуленд и мисс Лэмбон, заслуживают того, чтобы узнать, что полиция прилагает все усилия в своих поисках, и Грейтону придется поделиться с газетчиками некоторой долей того, что ему известно. Но я уверен, мы сможем прийти к договоренности о том, что именно может стать достоянием общественности, а что останется скрытым, не навредив вашему доброму имени. В подобном тоне беседа продолжалась еще некоторое время, после чего немного успокоенная Эммелина постаралась ответить на вопросы судьи Хоуксли, которые возникли у него после рассказа Кэтрин. Какова история кольца? Кто именно знал о подарке покойной миссис Макнил? Как к этому поступку отнеслись ее родственники? Неужели просвещенные люди склонны верить подобным сказкам? – Увы, мне известно не так уж много, – с сожалением говорила миссис Хаддон. – Джонатан или не раскрыл мне все, что ему известно, или миссис Макнил не затруднила себя долгими историями. Я знаю только, что кольцо – подарок какого-то семейства, чьи плантации были рядом с землями Макнилов на островах… – Подарок? – удивленно переспросила мисс Беррингтон. – Возможно, свадебный. Семьи были дружны и, кажется, даже породнились. Но в этом я не уверена, помню только, что все происходило чуть ли не семьдесят лет назад! – Что ж, если кольцо было подарено, у него может иметься какая-то особая легенда, связанная с дарением, – сказала Агнес. – И миссис Макнил могла подарить его Джонатану Хаддону, чтобы продолжить традицию, кольцо не потеряло волшебных свойств или что-то подобное… – И в самом деле! – оживилась миссис Дримлейн. – Очень может быть, что кольцо не должно подолгу задерживаться в одной семье, а оно у Макнилов уже бог знает сколько лет! – Что же, тогда речь шла не о доброте старой дамы, а о тонком расчете, – вмешался Хоуксли. – И я не слишком удивлюсь, если существует кто-то еще, кто надеялся на получение наследства покойной миссис Макнил и был жестоко разочарован тем, что деньги и кольцо отошли преподобному Хаддону. – Но тогда этот кто-то должен быть в родстве с Макнилами! – резонно возразила миссис Дримлейн. – А Грейтон, как нам уже известно, подозревает весьма ограниченный круг людей. – Мы ничего не знаем о родственных связях наших гостей из Бата, да простят меня миссис Хаддон и мисс Беррингтон. Даже и о ближайших соседях нам известно не так уж много, Блантвиллы или Райдинги могут быть в родстве с кем-то из Макнилов! – В самом деле, Райдинги! Все возвращается к ним! – воскликнула Кэтрин. – Пожалуй, нужно, чтобы вы с Грейтоном переговорили прямо сейчас, до того, как приедут родственники Макнилов. – Судья озабоченно повернулся к Эммелине: – Мы должны дать ему тему для беседы с этими людьми. Мисс Хаддон права, из всех в Кромберри Райдинги ближе всего к миссис Роуленд и ее семье, и мы не можем это игнорировать. Гарольд Райдинг был здесь вместе с матерью, когда, как мы предполагаем, кто-то поднялся и убил мисс Лэмбон. – Но Гарри… мистер Райдинг приехал в приходской дом за матерью намного позже, когда убийство миссис Роуленд уже совершилось! – пылко воскликнула Агнес. Судья Хоуксли взглянул на девушку с сочувствием. Несмотря на краткость знакомства, было понятно, что обаятельный Гарри Райдинг затронул ее сердце. Но старому судье было также ясно, что миссис Райдинг не позволит сыну жениться на девушке без связей и значительного приданого, к тому же на несколько лет старше него. Впрочем, мисс Беррингтон могла обладать и связями, и приданым. Вот только захочет ли легкомысленный Гарри жениться? Все в Кромберри были уверены, что его вполне устраивает беззаботная жизнь младшего сына, и он может позволить себе развлекаться и кружить голову девушкам еще лет десять, не меньше. Но если Гарольд окажется убийцей? – Мы не собираемся никого обвинять несправедливо, мисс Беррингтон, – спокойно ответил рассерженной девушке Хоуксли. – Мы с моими друзьями очень хотим помочь главному констеблю Грейтону решить эту сложную задачу, ведь у нас куда больше свободного времени, чем у него, и мы можем потратить его на анализ фактов и построение гипотез. – Любите решать загадки? Должно быть, вы довольны тем, что можете изобличить преступника, не выходя из комнаты! – В голосе мисс Беррингтон явственно чувствовалось презрение, и миссис Дримлейн нахмурила брови, а Кэтрин почувствовала себя виноватой, хоть и не поняла, в чем именно. К счастью, судья Хоуксли не замешкался с ответом. – Да, мы занимаемся поисками истины, сидя за чайным столом, а не бегая с констеблями по улицам и не разглядывая в увеличительное стекло хлебные крошки. И эти поиски увлекают нас, не стану скрывать, они тренируют наш взгляд и оттачивают ум… – Хоуксли мельком взглянул на понурившуюся Кэтрин. – Но мы ни на мгновение не забываем, что за каждой такой загадкой скрывается реальная трагедия, и целью наших поисков является не удовлетворение от раскрытия тайны, а восстановление справедливости. Плохо, если Грейтон не сможет найти преступника с нашей помощью или без оной, но куда хуже, если он арестует невиновного! Кэтрин подняла голову, восхищенная этими словами, и миссис Дримлейн одобрительно улыбнулась. Агнес Беррингтон лишь кивнула, но ничего не ответила. Не дождавшись ответа, судья обернулся к Кэти.