– Ранен. И крови много потерял… Можем не довезти. – Ясно… «Муниципал» встаёт, отряхивает брюки и, не моргнув глазом, спокойно стреляет в лицо «следователю». – Пошли… Это просто какой-то механизм! Да, в роли человека, но… Никаких эмоций, переживаний и колебаний – вообще ничего! Больше на нашем пути ничего похожего не встретилось. Выйдя на улицу, провожатый кивнул нам на стоящий чуть в стороне мини-вэн: – Вам – туда! До машины мы доходим втроём. Уже подойдя к ней, Иво поворачивается ко мне и протягивает руку. Всё понятно… Отдаю ему кольт и вытаскиваю из карманов запасные магазины. Парень кивает и отступает в сторону, освобождая мне проход. Немногословен, нетороплив, но при этом феноменально быстр и точен. Настоящий профессионал! Вообще говоря, я с этой парочкой при случае не отказался бы выпить – парни стоящие! Чётко знающие своё дело, не паникующие в случае, если что-то пошло не так. Профи! Мечта любого командира. Призывно открывается задняя дверца – меня ждут. В салоне мини-вэна было прохладно – работал кондиционер. – Присаживайтесь, мистер Хает! Вот это номер – давешний «гангстер»! – Удивлены? – Не то слово! Вот уж кого-кого, а вас я тут совершенно не ожидал увидеть! – А кого ждали? Если не секрет, конечно… Между прочим, водитель от салона тут отделён полупрозрачным стеклом. Думаю, что он не только видеть толком никого там не может, но и слышать тоже. – Откровенно? – Ну… – Ольбрехта. – Генри? – Вы знакомы? – Более чем. Впрочем, понимая всю тонкость и щекотливость сложившейся ситуации, я не стану более ни о чём вас спрашивать. Давайте уж предоставим эту возможность самому подполковнику. – Договорились! – В таком случае… – Он нажимает кнопку на панели. – Марти! Поехали! Если кто-то по детской наивности полагает, что всевозможные штаб-квартиры и явки различных спецслужб располагаются где-нибудь в тёмных и укромных уголках и на задворках городов, то он жестоко ошибается. Давно уже нет нужды пробираться по переулкам, скрывая лицо под поднятым воротником и полами низко надвинутой шляпы. Всё это осталось лишь в низкопробных боевиках, которые снимают по десятку в день. Вот и сейчас, не привлекая особого внимания и не выделяясь среди прочих, наша машина нырнула на стоянку торгового центра, где мы из неё и выбрались. Лифт бесшумно вознёс нас на верхний этаж. Тут располагалось превеликое множество всяческих офисов, обитатели которых и соседей-то не всех в лицо знали, что уж там про всяких прохожих говорить? Приветливо кивнув миловидной девушке-секретарше, «гангстер» вытаскивает откуда-то небольшой букетик цветов! Вот же фокусник – где он только его до этого прятал? – Моя дорогая Мария, вы сегодня необыкновенно обворожительны! А перед моими глазами в этот момент встаёт лицо совсем другой девушки – на полу в пропахшем порохом коридоре… Мария смущённо улыбается и делает приглашающий жест: – Синьор Джованни вас уже ожидает. Вам сварить кофе? – Обязательно! И моему спутнику тоже! Впрочем, в соседней комнате никакого синьора Джованни не оказалось – вместо него там расквартировались двое крепких парней весьма зловещего вида. Но на нас они лишь мельком глянули – по-видимому, мой сопровождающий тут давний и хорошо знакомый гость. А вот в следующей комнате… – Сэр! – Присаживайтесь, Джон! – кивает мне на стул подполковник. – Удивлены? – Если честно, то не очень. С самого начала я чего-то подобного и ожидал. – С самого – это с какого же момента? – С нашего с вами разговора. Наш с вами разговор писали, камера была включена. А ведь это – прямое нарушение должностной инструкции! Нельзя без санкции военного суда записывать допрос или вести трансляцию из помещения, где он проводится. Есть соответствующий приказ, и нас с ним знакомили. Когда потом пришёл дознаватель, камеру выключили! – Так и подали бы рапорт по команде… – пожимает плечами Ольбрехт. – И он бы лёг на ваш стол уже через полчаса. – Хм! – усмехается хозяин кабинета. – А он сообразителен! – И умеет быстро принимать решения, – кивает «гангстер». – Причём правильные! Мои парни уже успели кое-что рассказать! – Из него что-нибудь успели выкачать? – Пока нет. Вот если бы мы задержались ещё на час… Подполковник поворачивается ко мне: – А вы, Джон? Как думаете, смогли бы эти мафиози вас выпотрошить? – Ну, намерения у них были самые недружелюбные… – И что более всего их интересовало? – А вот он, – киваю на «гангстера». – Кто таков, откуда взялся, что мне говорил… ну и всё такое прочее. – Так и сказали бы, – пожимает плечами тот. – Всё равно ничего полезного с того они не выяснили бы. Случайный прохожий… мало ли таких! – Есть свидетели, которые видели всё, что там происходило. В подробностях! Оба моих собеседника переглядываются. И подполковник начинает выяснять мельчайшие подробности. Пару часов я в деталях описываю ему происходившее в той проклятой комнате. Кто что спрашивал, где при этом стоял, что делал… – С вами работал Марио Делетти, кличка Профессор… Он действительно профессор допросных дел. Очень высокооплачиваемый специалист! – поднимает палец Ольбрехт. – Не сомневайтесь, в его руках вы вспомнили бы даже впечатления от материнской утробы! И если уж наши оппоненты пошли на то, чтобы выкрасть сотрудника охраны посольства! Да ещё и Делетти к этому привлекли… – Он опускается в кресло у стола. – Да… Я, конечно, подозревал что-то нехорошее, но чтобы настолько… Могу себе представить его положение! Уж если мне теперь предстоит писать всевозможные бумаги и объяснения не один день, то степень озабоченности подполковника даже и вообразить трудно. Как я теперь понимаю, наша последняя операция – а вполне возможно, и некоторые другие мероприятия – проходила по его ведомству. Нас «играли» втемную. Ну, что ж, обычное дело в армии. Каждый осведомлён лишь в «части, его касающейся» – и ни на грамм более! – И что же вы теперь собираетесь делать, Джон? Хороший вопрос! К прежней работе меня теперь не допустят ни под каким видом. Полгода (и это самое меньшее) будет только проверка проходить. Понятное дело, что держать моё место вакантным тоже никто столь долго не станет – уже через пару месяцев кого-нибудь назначат. А меня выведут (временно, разумеется) за штат… И как долго я там буду находиться? А почему, кстати, Ольбрехт про это спрашивает? Да ещё и в присутствии постороннего? Хотя… тут посторонний скорее я, а этот-то деятель, похоже, чувствует себя здесь вполне свободно.