Я даже не поняла, как дернула противницу, повалила ее на пол и вцепилась в волосы. Лера взвизгнула и, оцарапав щеку, сжала в кулаках мои пряди. — Зачем ты это сделала? Зачем?! — Да потому что тошнит уже от всего! — визжала Теряева: — тошнит, что я должна строить из себя непонятно кого, чтобы получить хоть что-то! Я жить хочу нормально! Нормально, а не как бедная родственница! Я достойна лучшей жизни! Я достойна, чтобы меня любили! И ты бесишь, ясно тебе?! Постоянно только и слышу: «Лис то, Лис — сё»! Ты мешаешь нам, понятно?! Я задыхалась от ярости. Длинные ногти Леры царапали кожу головы до крови, и от боли слезы застилали глаза. Я с ненавистью отпихнула от себя девушку, размахнулась и почти ударила её по щеке, но рука наткнулась на преграду. — Спятили?! — не удивлюсь, если Гера поседеет после сегодняшнего вечера. Снова ворвавшийся в раздевалку парень был ошарашен не меньше нас обеих. Он поставил меня на ноги и с ужасом смотрел на Леру, которая все еще лежала на полу. — Сволочь! — я попыталась вырваться из крепких рук Мицкевича, но тот держал крепко. Зато Леру никто не держал, и она, поднявшись, словно кошка прыгнула на меня. Гера успел развернуться и завыл, когда ногти Теряевой впились в спину. — Черт! Саша, сними ее с меня! Только сейчас я заметила у входа Котова. Он недовольно дернул головой, но все же двинулся к нам, чтобы оторвать Леру от владельца «Витязя». — Алиса, уймись! — Гера с облегчением выдохнул, когда девушка перестала визжать над его ухом: — Что случилось? Я честно попыталась успокоиться, но трясло так, что я едва соображала, где нахожусь. — Она… Она подставила. Сказала Владу, что его отец… её… — слова никак не желали складываться в связные предложения. Я тяжело дышала и вцепилась Гере в руку, чтобы не упасть: — она знает, с кем дерется Влад. Знала заранее… — Ни черта не понимаю, — честно сообщил парень и крепко меня обнял. — Тихо, Алиса, тихо, — говорил, поглаживая по спине: — давай, успокойся, и разложи все по полочкам. Влад меня убьет, если увидит тебя в таком состоянии. Я всхлипнула и сделала два глубоких вздоха, пытаясь унять клокочущую внутри ярость. Объятья Геры помогали — перед собой вместо ненавистного лица Теряевой я видела темноту. От Мицкевича приятно пахло дорогой туалетной водой с хвойным запахом и от этого, почему-то, тоже становилось спокойнее. — Гер, — тихо прошептала, когда мысли чуть-чуть прояснились: — Я не знаю, почему, но Лера пыталась оболгать отца Влада в его глазах, и… Я не договорила. В голове рухнула пелена непонимания и я, наконец, догадалась, какую цель преследовала Теряева, и откуда знала имя противника Влада. Снова пропустив необходимый вдох, я оттолкнула Мицкевича. Расслабившийся парень не успел отреагировать и мрачно выругался. — Кто он тебе? — я даже не думала, что могу злиться до всполохов перед глазами: — Кто он тебе?! — Да что ж такое! — взвыл Гера, когда я снова едва не прыгнула на Теряеву. Парень вцепился мне в плечи. — Кто он?! — Мой жених!! — завизжала Теряева: — жених, понятно?! На него поставили в этом бою огромные деньги!! Я думала Влад уедет! Я думала, что просто уедет и не будет драться! Я не хотела, чтобы он выходил на бой, я бы потом во всем призналась!! Девушка завыла и закрыла руками лицо, продолжая расшатываться из стороны в сторону, а я, оттолкнувшись от Геры, бросилась в коридор. Все становилось понятным. Лера надеялась, что Влад не сможет продолжать бой и убежит к отцу, тогда её жениху засчитают техническую победу. Но, даже если бы Романов пошел на бой, оставался запасной вариант — он не сможет нормально драться в таком эмоциональном урагане. Гениальный план. Шум в зале оглушил и едва не сбил с ног. Я на несколько секунд замерла, пытаясь сориентироваться, а потом врезалась в разгоряченную толпу. Ноги подгибались, глаза резал свет прожекторов, а уши закладывало от криков. Чужие руки в запале эмоций то и дело били по бокам. Пришлось закрыть лицо, чтобы защититься от ударов. Я поняла, что опоздала еще до того, как увидела лежавшего на ринге Влада. Еще в тот момент, когда услышала презрительное «у-у-у-у-у» и фамилию лучшего друга, которую выкрикивали люди, добавляя оскорбительные слова. Я, наконец, вырвалась из толпы и вдруг вообще перестала что-либо слышать. Все звуки приглушились, а глаза видели только Влада. Его разбитое лицо, неестественно вывернутая правая рука и абсолютно пустой взгляд. Судья стоял над ним, отсчитывая секунды, а в сетку рядом с головой Романова бился Давыдов. Он кричал, чтобы тот поднимался и продолжал бой, но Влад просто лежал. На секунду мне показалось, что он не дышит. И этого хватило, чтобы внутренности охватил пожар. Звуки резко вернулись, и я бросилась вперед. — Врача!! — мой крик потонул в оглушающем рёве толпы: — позовите врача!! Судья закончил отсчет. Раздался глухой звон, и противник Влада поднял руки, празднуя победу. Рёв усилился, а я рванулась ко входу в клетку, не замечая бросившихся наперерез охранников. Глава 4 Я оцарапала пальцы и сломала несколько ногтей, прежде чем смогла совладать с решетчатой дверью и попасть на ринг. Соперник Влада с радостным криком бегал вокруг и бил себя в грудь, а Романов лежал пластом и даже не пытался встать. Я бросила к нему, с трудом переставляя непослушные ноги. — Влад, — я не слышала себя из-за шума толпы. Казалось, открываю рот, но не произношу не звука. Меня шатало, окружающий мир плыл перед глазами, словно я находилась в ночном кошмаре. Я всегда ненавидела кровь. Ненавидела бои. Ненавидела его раны. А Влад обещал, что не позволит мне увидеть его таким, что не позволит никому покалечить себя. Обещал, что я не буду молиться за его жизнь. Тогда какого черта? Я рухнула на колени рядом с Романовым и снова позвала . За клеткой продолжал кричать Давыдов, по рингу носился победитель, а у меня сбивалось дыхание. — Влад, — дотронулась до слипшихся от пота и крови волос и едва не захлебнулась в крике: — позовите уже кто-нибудь врача!! Друг не отвечал, но я видела, что его пустой взгляд устремился за решетку, где бесновались зрители. Закусив губу, наклонилась и с трудом обняла его. Опасаясь причинить боль, я едва прикасалась к нему, хотя хотелось прижать к себе со всей возможной силой. — Она соврала тебе, — торопливо заговорила, надрывая севший голос: — Лера соврала, слышишь? Этот парень, с которым ты дрался — ее жених. На него поставили большие деньги. Они хотели обмануть тебя, чтобы ты слил бой. Вот и всё. Слышишь? Это все обман! Я отстранилась, чтобы убедиться, что Влад меня услышал. Услышал. Взгляд Романова наконец стал осмысленным. — Черт… — прочитала по губам. Он попытался встать. С трудом сел на колени и зарычал то ли от боли, то ли от злости. Я с ужасом вцепилась ему в плечи, замечая появившихся на ринге врачей. Влад не сдавался. Правая рука болталась плетью, а лицо, широкую шею и тяжело вздымающуюся грудь заливала кровь. К горлу подкатила тошнота и пришлось зажать ладонями рот. Романов так и не смог подняться. Поставив одну ногу с колена на ступню, он сдавленно рыкнул и повалился вперед. Влад был слишком тяжелый, а у меня уже не осталось сил. Друг провалился в обморок и подмял меня под себя. — Влад, — чувствуя, что воздуха не хватает, я в панике засипела: — Влад!! Романова стащили, когда перед моими глазами уже плыли темные мушки. Врачи и вовремя подоспевший Гера оторвали от меня друга и уложили на спину. Мицкевич, что мрачно ругался себе под нос, попытался поставить меня на ноги, но я, едва отдышавшись, снова бросилась к Романову. — Влад! — шум в зале немного стих, и теперь я различала свой голос и сиплое дыхание Влада: — Что с ним!? Хлопочущий над Романовым врач крикнул, чтобы ему не мешали, и Гера схватил меня за плечи. — Успокойся! — Что с ним?! — Алиса, уймись! — Влад! — Алиса!! — Гера с силой встряхнул меня так, что болезненно клацнули зубы: — Успокойся! Ты не поможешь ему истерикой! Мысли смешались. Во рту появился кислый привкус, перед глазами всё снова поплыло, и я едва успела вцепиться в предплечья Мицкевичу, чтобы не растянуться на ринге рядом с другом. — Черт, — Гера подхватил меня на руки. — Пусти, — взмолилась я: — Пусти. Там Влад… Парень ничего не ответил и пошел прочь с ринга. Я хотела замахать руками, закричать во весь голос, но разум сдался. Показалось, я всего раз моргнула, но, когда открыла глаза, уже оказалась на стуле судьи в зале. Рядом маячил взволнованный Мицкевич, а под нос кто-то настойчиво подносил ватку с нашатырем. Въедливый острый запах раздражал. Я сосредоточила взгляд на Гере, но так и не смогла понять, что он пытается сказать. — Влад. Мицкевич помахал рукой. — Слышишь меня? — его голос слышался глухо, словно сквозь вату в ушах: — Алиса? Слышишь меня? Я попыталась ответить, но не получилось — мир перед глазами снова поплыл. Гера выругался и крикнул за спину: — Вызывайте вторую скорую! Я дернулась. Перед внутренним взором появилось окровавленное, искаженное болью лицо самого близкого человека, и это было последнее, что я увидела, прежде чем окончательно потеряла сознание.