Я снова его не узнала. Посмотрела в тёмные глаза и увидела в них чужого зверя, который пугал до нервной икоты. С первого дня нашего знакомства я была уверена, что Мицкевич — один из самых дружелюбных и отзывчивых людей в моем окружении. Сколько раз Гера помогал Владу и мне? Сколько они с Романовым пережили, пока Влад добивался титула чемпиона, а Герин клуб становился все популярнее? Они же стали настоящими друзьями. И я тоже ценила Мицкевича, как друга. И не только его. Милы больше не появилась. Последний раз я видела напарницу днем, когда Мицкевич сказал мне, что Влад ждет нас в клубе. Мы втроем вышли из квартиры и сели в машину. Я поняла всё в тот момент, когда в уютном салоне автомобиля меня окутал приятный аромат мужской туалетной воды с хвойным запахом. Он мне всегда нравился, и удивительно подходил Гере, о чем я не раз ему говорила даже лично. Как? Как я могла не узнать, что это именно он исходил от человека, ворвавшегося в дом Влада? Когда меня осенило, я хотела схватить Милу за руку и выбежать прочь, но успела лишь заметить, как девушка поднимает ладонь с тряпкой и закрывает мне нос. Очнулась я уже здесь, в это холодном заброшенном доме. Напарницы не было, а Гера заливал в себя алкоголь и не обращал на меня внимания. Он не оборачивался, но знал, что я все равно не убегу. А я и не пыталась. Мне ни за что не справится с ним. — Ты такая красивая... — это были первые слова, которые он произнес с того момента, как я очнулась. Я дернулась от звука его хриплого голоса и пожалела, что обратилась к нему. В пьяных глазах блестел свет от керосиновой лампы на столе, и из-за этого они еще больше становились похожие на звериные. Страшные. Дикие. Совсем не Герины. — Гера, что ты... — Я давно должен был тебя забрать. И голос тоже не его. Чужой, без привычных мягких ноток и дружелюбной улыбки. Словно в Мицкевича вселился демон. — Послушай... — Нет, Алиса, это ты меня послушай, — парень улыбнулся, вызывая во мне новую волну ужаса: — Прости меня, девочка. Я не должен был слушать Милу и тянуть с этим так долго. Я не должен был подвергать тебя опасности из-за этого дурацкого плана. Это его "девочка" особенно сильно резануло по ушам. Какая волна нежности и тепла окутывала меня, когда я слышала это обращение от Влада, и насколько колючим и ужасающим был страх, когда его произнёс Мицкевич. — Зачем я тебе? — я говорила тихо и с каждой секундой сильнее вжималась в скрипящую спинку дивана. — Он тебя не заслуживает, — болезненно ухмыльнулся Гера. — Твой взгляд на него. Твои чувства к нему. Твою преданность и любовь. Всю тебя. Он не ценил их никогда, поэтому не заслуживает и сейчас. — Гера... — Твоя способность любить удивительна, Алиса. — Гера встал и, пошатываясь, побрел ко мне. Я непроизвольно всхлипнула и подобралась, готовясь сопротивляться. Гера сильнее. Намного сильнее, но он пьяный. Мне может улыбнуться удача. — Не подходи! — Столько лет... Я столько лет наблюдал за тем, как ты остаешься рядом с ним. Как ты поддерживаешь его, даришь свою нежность, а он разбазаривает её, растаптывает и не ценит. Это же такой дар… А ты все равно остаешься рядом. Все равно любишь. Почему, Алиса? Чем именно он заслужил такую любовь? Почему меня никто никогда в жизни так не любил? — Гера остановись! — я закричала, не выдержав. Но Гера не отреагировал. Парень продолжал приближаться, а мой нос уже улавливал знакомые запахи туалетной воды, смешенные с алкоголем. Эта смесь вызывала острый рвотный рефлекс. Мицкевич сел рядом на скрипнувший диван и улыбнулся: — Меня никто никогда так не любил... — продолжал он, медленно поднимая руку. Его пальцы коснулись моих волос, и я не выдержала, резко отдернула голову, не сумев скрыть отвращения. Секунды хватило Гере, чтобы увидеть выражения моего лица и разозлиться. Сильный кулак сжал пряди, а я закричала. Безжалостным движением он дернул мою голову назад, вынуждая завалиться на него. Обеими руками я вцепилась в его кулак, в надежде расцепить пальцы и немного ослабить боль, но ничего не получилось. Геры по-звериному рыкнул и наклонился, впиваясь в мои губы жестоким поцелуем. Мне было противно, больно, невыносимо. Я заревела и с размаху укусила парня за губу, не жалея силы. Мицкевич взвыл, отпустил мои волосы, вскочил и отвесил мне пощечину тыльной стороной ладони. Меня отбросило на диван, и я сжалась калачиком, защищая лицо и продолжая громко всхлипывать. — Прости, — чужая ладонь коснулась вздрагивающего плеча, а я дернулась, вжимаясь в тонкие вонючие подушки. — Прости, Алиса, — голос Мицкевича сочился болью: — я не хотел причинять тебя вреда. Но ты вынуждаешь меня. Просто перестань сопротивляться. — Что ты хочешь от меня? — глухо простонала я. — Тебя хочу, — Гера, видимо, присел рядом с диваном, потому что я чувствовала исходящее от него тепло. — Хочу, чтобы ты любила меня так же, как этого урода. Чтобы смотрела на меня так же, как на него. — Ты сошел с ума, — выдохнула я: — Неужели ты не понимаешь, что этого никогда не случится просто потому, что ты этого хочешь? — Случится, девочка моя, — Мицкевич тихо засмеялся, а у меня заледенили ступни. — Случится. Ты будешь только со мной. Я огражу тебя ото всех, а сам останусь рядом. И тебе будет больше некого любить. — Тебя поймают и посадят! Ты не сможешь никуда сбежать! — Смогу… У меня есть план, Алиса, и мне помогут. Я вывезу тебя из страны завтра. И никто никогда не найдет нас. Я захлебнулась всхлипом и оторвала голову от колен, поднимая на парня мутный от слез взгляд. — Ты не сможешь… — Не сомневайся во мне, — протянул он, снова поднимая руку, чтобы коснуться моих волос. — Я давно строил этот план. Давно должен был забрать тебя. — на секунду осёкся и продолжил полушепотом, с нежностью касаясь моих спутанных прядей: — Я не могу тебя оставить ему… Ты же состоишь из нежности, Алиса. Тебе необходимо источать любовь. Мне всего лишь нужно забрать тебе себя, и вся твоя любовь будет моей. Я не могла дышать. Гера чокнутый. Помешанный. Сумасшедший. Как? Как ему удавалось так долго скрываться за маской, когда внутри все это время жил невменяемый монстр? Как удавалось обманывать всех вокруг? — Это ты, да? — честно говоря, сейчас мне было плевать. Я решила тянуть время и старалась незаметно осмотреть помещение. Пусть он меня убьет, если я попробую сбежать, но я хотя бы попробую. Если Гера и правда придумал, как вывезти меня за границу, то в будущем у меня вряд ли появится хотя бы малейший шанс на побег: — Это ты проник в мою квартиру? Ты напал тогда в подворотне? Ты? Это так ты меня любишь? Мицкевич, услышав мои слова, замер. Его глаза полыхнули гневом, и парень окончательно слетел с катушек. Гера с размаху несколько раз впечатал сжатый кулак в деревянный пол. Я вскрикнула от ужаса и подскочила, отползая на другую сторону дивана и царапая одной из пружин кожу на шее, а Гера продолжал лупить старые доски, пока на них не закапала кровь. — Я готов был их убить! — рычал он: — Я не хотел, чтобы они издевались над тобой! Мила... Мила сказала, что я не могу забрать тебя так просто! Сначала нужно, чтобы от тебя все отвернулись, предали тебя. И только тогда, только после этого ты сможешь стать моей навсегда. Только тогда я смогу тебя забрать тебя, и никто больше не будет искать. Этот её план... Я не знал, что она сыпет что-то тебе уже давно. Не знал, слышишь, Алиса? А когда узнал, он убедила меня, что это поможет. И я согласился. Я ждал так долго, и готов был подождать еще немного, лишь бы ты стала моей. А потом эти... Эти … Я готов был убить, когда узнал, что они собираются с тобой сделать что-то плохое! Но Мила снова сказала, что и это может сыграть нам на руку! Я слушала его яростный крик и не понимала, как дышать. В голове крутилось тысяча вопросов, но от страха я не могла искать на них ответы. Я хотела сбежать. Сбежать от этого зверя, что так безжалостно делал больно себе и, наверняка, так же безжалостно сделает больно мне. — Я поверил! — Гера по-прежнему рычал, а из его глаз лились слезы. — Я поверил, но снова всё провалилось... А тут еще и Влад… Как он мог так просто тебе довериться? Я надеялся, что от тебя все отвернуться, а в итоге, тебя окружили еще плотнее! Парень повернулся ко мне. — Я хотел тебя забрать сразу, — криво усмехнулся он. — Но Мила сказала, что я не смогу уйти. Меня поймают, и тогда я еще долго не смогу увидеть тебя. Я снова ей поверил, идиот. Он схватился за голову и пугающе закачался из стороны в сторону: — Я чуть не убил тебя! Собственными руками! Прости меня, Алиса! Я дернулась в сторону, когда увидела, как Гера бросился ко мне, но его ладони впились в плечи. Наверное, мне стоило продумать каждое свое действие, найти план, подобрать момент, но страх затмевал остальные инстинкты. Я лишь закричала и вцепилась зубами в плечо завывшего Геры. Хватка немного ослабла, я воспользовалась этим и оттолкнула от себя парня, бросаясь к единственной двери. Проверить была ли она открыта не получилось, потому что, убежать далеко я не смогла. Мицкевич был пьяный, но отработанные инстинкты спортсмена даже в таком состоянии никуда не исчезли. Сильные удары по затылку, а затем по спине выбили из легких воздух. С хрипом я повалилась на пол, сжавшись в судороге и пытаясь вздохнуть недостающего воздуха. Гера стоял надо мной и со слезами на глазах наблюдал, как я корчусь у его ног. — Ты все равно останешься моей, Алиса, — просипел он. Дернулся к столу, схватил бутылку и одним залпом опустошил оставшуюся половину. Поморщился, отбросил ее в сторону, и двинулся ко мне. — Сегодня ты станешь окончательно моей, Алиса. Во всех смыслах. И навсегда. Глава 42 Наверное, в моей крови бурлил адреналин, а Гера был сильно пьян. Наверное, сегодня судьба решила подарить мне счастливый шанс, а удача мило улыбнуться. Наверное, кто-то переживал и молился за меня, и высшие силы оказались на редкость благодушными. Я сопротивлялась так отчаянно, махала руками так сильно, что Мицкевич, навалившийся на меня, неожиданно, кулем свалился и застонал, прижимая к животу руки. Не чувствуя рук от страха, я бросилась в сторону. Краем глаза заметила укатившуюся под стол пустую бутылку и схватила её. Гера, рыча, кинулся за мной. Сильный безжалостный удар по лицу наверняка оставил синяк или даже гематому, но я не обратила на это внимания. Размахнулась и зажмурилась. Громкий звон разбившегося стекла, болезненный стон и разом обмякшее тело, прижавшее меня к полу, дали понять, что я достигла цели. Несколько секунд из-за шока лежала, не двигаясь, и только потом столкнула с себя тяжелое тело. Гера кулем свалился на пол, а я отползла, не в силах приглушить громкие истеричные всхлипы. Было страшно, что я могла убить Мицкевича, и было страшно, что он очнётся. Второй раз фортуна вряд ли выберет меня своей любимицей. Дверь оказалась все-таки заперта, но два маленьких старых окна были заколочены прогнившим штакетником, и мне удалось разбить стекло и выбить доски с помощью железной табуретки. Я успела схватить с дивана собственную куртку, но до сумки не добралась — Мицкевич пошевелился и что-то болезненно застонал. Я закусила губу и прыгнула в проем окна. Обломок доски поцарапал щеку, а я утонула в снегу по пояс. Вокруг царила мрачная темнота, и я понятия не имела, где я нахожусь. В какую сторону должна бежать, я тоже не знала, просто понимала, что нужно убираться прочь, пока не стало слишком поздно. Я тяжело выдохнула и побежала прямо, чувствуя, как снег забивается под одежду, а обувь мгновенно промокает. * * * — Гони, гони, гони! — Влад нервно стучал по приборной панели ладонью. Парень всматривался в густую темноту, разгоняемую дальним свет фар, и сходил с ума от отчаяния и безысходности. Полчаса назад в полицию поступила информация, что машину Мицкевича заметили в одном из сёл в их районе. Но эта информация шла слишком долго, Гера вполне мог увезти Алису в другое место, сбросив автомобиль для отвода глаз, или сделать с ней что-то плохое. От последней мысли парню становилось совсем тошно. Приходилось сжимать зубы, чтобы не завыть. — Ваня, гони! — снова рыкнул он. Следователь позволил Котову и парням поехать за ними, понимая, что людей не хватает, а поиски требуют сил и времени. Предупредил, правда, что если кто-то не сможет сдержать эмоций и будет мешать, то не будет их выгораживать, арестует и отправит прочь. Романов был невероятно благодарен Ерхову за это. А еще благодарен Ване, за то, что тот сразу запретил ему садиться за руль. Кажется, если бы машину сейчас вел Влад, то они давно улетели бы куда-нибудь в кювет.