— Нашел что-то?! — Влад вскочил, стоило Ване появиться в конце длинного больничного коридора. Друг был не один, он шел вместе с Антоном Котовым, детективом, к которому Романов обратился за помощью несколько дней назад. Лица у обоих были безрадостные, поэтому Влад не стал ждать ответа. Выругался, тяжело рухнул обратно на стулья и раздраженно потёр виски. Парни подошли спустя несколько секунд. Антон пожал Романову руку, а Ваня, который уже был сегодня в больнице, с усталым стоном сел рядом с другом. — Записи стёрли. — детектив прислонился к стене. — Кто? — Охранник говорит, что пришел незнакомый мужик, наплел историю про свою любовницу и её ревнивого мужа, который, якобы, ищет доказательства измены. Романов поднял голову на Антона и удивленно дернул бровью: — И что? Он так просто удалил? — Нет, конечно, — фыркнул Никитин: — Он ему заплатил. Влад сипло выдохнул сквозь стиснутые зубы. Снова мимо. Черт, снова! Никого не было, никто ничего не видел, никто ничего не знает. А чудом оставшаяся в живых Алиса мучается сейчас в палате от боли, ещё и вынуждена доказывать всем, что не чокнутая самоубийца. — Описал хотя бы, как выглядел? — Описал, — Ваня взъерошил волосы и невесело усмехнулся: — Да только ничего это не дает. Обычный мужик. Костюм строгий, тачка крутая, лет сорок на вид, залысина и пузо. В общем, далек от образа героя-любовника, которого пытался сыграть, но зацепиться не за что. Совершенно. — В полицию с этим можно пойти? Доказать как-нибудь? — Да доказать то не сложно, — Антон задумчиво хрустел суставами пальцев: — Только смысла в этом нет. Понятно же, что чувак левый и напрямую к Алисе вряд ли имеет какое-то отношение. Дела нет, поэтому статью за уничтожение улик не пришьешь. Максимум, что ему светит — административный штраф. Охраннику — ну, допустим, увольнение, хотя я и в этом сомневаюсь. Да и что-то мне подсказывает, что мужику так много предложили, что выгоднее было бы уволиться, чем отказываться. — Согласен, — кивнул Ваня, — сидел счастливый по самые уши. Влад раздраженно цыкнул, а Никитин успокаивающе похлопал друга по плечу. — Как Алиса? — Ваня обеспокоенно покосился на дверь в палату, рядом с которой они сидели: -Приходила в себя? Романов устало кивнул. Все внутри сжималось, когда перед мысленным взором появлялось бледное лицо Лис. Влад провел в больнице почти сутки, и многое понял за это время, особенно в тот момент, когда у девушки прямо на его глазах едва не остановилось сердце. Передозировка была сильной, и Алису успели спасти только потому, что скорая помощь приехала вовремя. Опоздай сам Влад или врачи, которые провели промывание, хотя бы на пять минут, и его Алисы больше бы не было рядом. Влада выворачивало наизнанку. Он всегда знал, что Лис — самый близкий человек в его жизни, но только сейчас понял, насколько именно она важна для него. При мысли, что девушки могло не стать, у Романова будто самым садистским способом отрывали частичку души. Очень большую частичку. — Что говорит? К ней можно сейчас? — Нельзя, — мотнул головой Влад. Парень откинулся на спинку стула, которая болезненно впилась поперек позвоночника, и прикрыл веки, стремясь спастись от голубого света больничных ламп, что невыносимо резал глаза: — Плакала только. Бормотала, что это была не она, что ее отравили сначала тряпкой с каким-то химикатом, потом горькой водой. — Водой? — Антон нахмурился: — Растворили таблетки в воде, чтобы точно проглотила и эффект был быстрее. Хитро. Она видела кто это сделал? Романов снова покачал головой. — Сказала только, что двое было. Мужчина и женщина. Заплакала потом и меня из палаты выгнали. — парень болезненно поморщился: — Вкололи ей успокоительное, уснула. — А этого недостаточно, чтобы написать заявление? — Никитин с надеждой посмотрел на Антона, но тот только задумчиво потер щетину на подбородке: — Боюсь, никто не станет разбираться, пока не будет доказательств больше, чем ее слова. — А врач что говорит? — А врач говорит, — ядовито ухмыльнулся Влад: — Что Алису будут ставить на учет в психдиспансер. За попытку самоубийства. Черт. Он сжал кулаки на коленях так сильно, что побелели костяшки пальцев. Больничный запах вдруг стал особенно резким, а желание забрать Алису из палаты и сбежать — физически невыносимым. Плевать уже и на суд, и на всех вокруг. Улететь вдвоём куда-нибудь в другую страну, чтобы их никто никогда не смог найти, и забыть про все, как про ночной кошмар. — Учитывая, что она уже платила штраф за ложный вызов, причем с такими показаниями, в полиции ее даже слушать не станут. — Антон обреченно покачал головой: — Черт, кто бы это ни был, они очень хорошо все продумали. И ведь ни одной зацепки! Нет совершенно ничего, к чему можно придраться. Пусто. Все действительно выглядит так, как будто Алиса... Ваня бросил на детектива предупреждающий взгляд, но Влад никак не отреагировал. — Может, у вас хоть какие-то предположения есть? — Котов поспешил уйти от острой темы, понимая, что едва не перешагнул черту. Ваня задумчиво помотал головой, а Влад снова выругался. — Ладно, — Никитин похлопал друга по спине и достал из кармана телефон. — Что касается учета, я постараюсь что-нибудь решить. Местный психиатр — хороший друг профессора, у которого я учился. Я договорюсь, чтобы Лис обследовали в нашей клинике. Просто так на учет поставить не смогут — нужно сделать заключение и поставить диагноз. Сделаем анализы, а пото… — Черт... — неожиданно перебил его Влад. Ошарашенный своими мыслями парень даже не слушал, что говорит друг. Он вскочил и еще раз тяжело выдохнул: — Черт! Черт! — Ты чего? — Ваня с удивлением поднял голову. — Влад?! — Давыдов... — сквозь стиснутые зубы процедил Романов: — Ну конечно! Богатая сволочь, которой выгодно, чтобы Лис признали невменяемой! Это же точно Давыдов! Парень тяжело дышал, пытаясь осознать мысль, которая только что пришла ему в голову, а Ваня забеспокоился, что Влад может натворить что-то, о чем потом все будут жалеть. Никитин напрягся и медленно поднялся на ноги. — Давыдов? — Антон нахмурился: — Инвестор и соучредитель «Витязя»? Тот, который судится против тебя? — Алиса — единственная свидетельница, — голос Влада от нарастающего гнева повышался с каждым словом: — Кроме нее никто не видел, как Теряева меня развела! Если показания Алисы не примет суд, то я не смогу доказать вину Тихомирова и Давыдова! Твою мать, почему я сразу об этом не подумал? Ваня и Антон шокировано переглянулись. — Черт, тогда все складывается! — детектив схватил телефон и что-то судорожно начал печатать. Отправил сообщение и стянул с плеч больничный халат, комкая его в руках: — Значит так, я с ребятами попробую проверить эту версию. Вы, ждите здесь и не вздумайте никуда лезть! Слышите? Не вздумайте! Не дождавшись ответа, он пообещал позвонить, как только станет что-то понятно, и почти бегом устремился к выходу. По-прежнему тяжело дышащий Влад кинулся следом, но Ваня преградил ему дорогу. — Куда ты? — Никитин схватил друга за плечи, с трудом удерживая его натиск. — Прибить эту скотину, — прорычал Романов, — пусти! — Уймись! — Ваня с силой оттолкнул друга. — Голову включи! Ты только испортишь всё, если к нему сейчас поедешь! Тебе же сказали ждать здесь! Романов не стал слушать нравоучения друга, и снова бросился к выходу, но и на этот раз Никитин его остановил. Влад не мог себя контролировать. Парень даже не понял, как размахнулся и ударил удерживающего его друга в челюсть. Ваня повалился на стулья, выругался, но быстро подскочил и нанес Романову ответный удар. Сцепившихся друзей разнимали двое охранников, что прибежали на крики испуганных медсестер и пациентов. Когда их оттащили друг от друга, выдали куртки и выдворили за территорию, на правой щека Вани уже наливался синяк, а Влад раздраженно вытирал тонкую струйку крови из разбитого носа. Оба стояли в распахнутых настежь куртках посреди заснеженной дороги за воротами больницы и тяжело дышали. — Остыл? — Ваня двумя пальцами двигал челюсть и болезненно морщился: — Убийство лучшего друга в состоянии аффекта пока откладывается? — Прости. — мрачно отозвался Влад. — Прощаю, — фыркнул Никитин: — Но это первый и последний раз, когда я подрабатываю твоей боксерской грушей. Моя челюсть мне еще дорога. Романов раздраженно кивнул, а Ваня обреченно помотал головой: — Куда ты собирался-то? У тебя нет на него ничего, кроме твоих догадок. Убить? Избить? И дальше что? В тюрьму? А с Лис что будет? Влад тяжело выдохнул. Он и без нравоучений друга понимал, что поступил неправильно, но сил сопротивляться гневу не было. До сих пор все внутри колотилось от желания размазать Петра по стенке. — Как представлю, что этот урод сделал всё это с ней... — просипел он сквозь стиснутые зубы: — Крышу сносит. Тем более, сам сказал, нам предъявить ему даже нечего. Если он умудрится выкрутиться… Никитин понимающе кивнул и ободряюще похлопал друга по плечу: — Найдем, что предъявить, не выкрутится. Ты, главное, в руках себя держи, иначе сделаешь только хуже. Глава 35 — Влад, успокойся, пожалуйста. — мой голос едва заметно хрипел. Если бы не капельница, я бы встала и остановила мечущегося по палате Романова. Но иголка по-прежнему входила в вену, а слабость не позволяла нормально двигаться. Хорошо хоть на второй койке никого не было. Влад и без того печально известен на всю больницу своим характером (как его вообще после драки с Ваней пустили ко мне, ума не приложу), а, будь у меня соседка, непременно испугалась бы его и вызвала охрану. — Влад, я тебя прошу! Идея честно рассказать другу, об оставшихся у меня воспоминаниях уже перестала казаться правильной. Слова о поцелуе ворвавшегося в его квартиру человека, его странном признании в любви, обещании забрать меня и том самом знакомом запахе подействовали на Романова, как на быка красная тряпка. Даже не дослушав, парень вскочил и бросился к выходу, но я поняла, на кого пали его подозрения, и поспешила убедить друга, что Леший тут точно не причем. Костя щуплый и маленький, и голос у него довольно высокий, а этот человек крупный и сильный. — Хорошо, Лис, — я видела, что Влад изо всех сил пытается взять себя в руки, но удается с трудом: — Хорошо, скажи мне: кто это еще может быть? Тебя поклонники доставали? Твой бывший? Кто, Лис? Парень подошел ко мне, опустился на корточки рядом с кроватью и дрожащими пальцами осторожно взял меня за подбородок, вынуждая повернуть к нему голову и посмотреть в глаза. — Не было никаких поклонников, кроме Кости, — пробормотала я: — А Слава уже два года живет в Америке. С женой и ребенком.