— Ты знал, что у нее дочка? — тихо спросила я, сжимая его локоть сильнее в знак поддержки. С остановки ко входу тянулось толпа людей. Приходилось протискиваться по узкой расчищенной тропинке, чтобы не столкнуться с вечерними посетителями торгового центра. Никитин хмыкнул и покачал головой: — Понятия не имел. — Она очень на нее похожа. — Да и на него тоже. — друг улыбался, но в голосе сквозила тоска. Я закусила губу и сглотнула неприятный комок в горле. — Вань... — Лис, — мы вырвались с людной тропинки и вышли на широкую парковку. Я уже заметила белеющую на фоне грязного снега машину друга, но тот намерено замедлил ход, будто бы хотел продолжить этот разговор на улице, не затаскивая его за собой в теплый салон. — Ты меня презираешь? — иногда, когда вот так близко смотрю на Ваню, я снова и снова удивляюсь, как природа могла создать настолько красивого человека. Но только толку от этой идеальной красоты, когда вот так же, как у всех других людей, в глазах столько боли? — Вань — ты мой друг, — я улыбнулась и осторожно сжала его руку: — ты отвратительно поступил, но мы с Владом лучше других знаем, как ты сам себя за это наказывал. Я тебя не презираю. Честно, Вань. Ты человек, а людям свойственно совершать ошибки, они так жить учатся. И Таня тебя тоже не презирает. Она сказала, что благодарна. Никитин устало потер глаза. — Она и мне так сказала, — криво усмехнувшись, произнес он: — Представляешь? Сказала, что по-настоящему простила и ни о чем не жалеет. Сказала, что если бы я не поступил тогда так, если бы мы не расстались, она бы не вышла замуж за Андрея. А теперь она счастлива с ним. У них любовь, семья... — Вань... — Она мне спасибо сказала, Лис. За то, что подтолкнул их друг к другу. Ваня за локоть отвел меня в сторону, когда мимо, с неприятным скрипом сминая большими шинами мокрый снег, проехал черный джип. — Разве, это плохо? — тихо спросила я. — Ты... Ты надеялся все это время? — Не надеялся. На ее месте, я бы себя придушил и уж точно не прощал бы. Но хреново так, что слов нет. Нужные слова не шли, и я просто крепко обняла Ваню. Друг обнял в ответ, уткнувшись в плечо. — Как ты живешь? — глухо спросил он. — Ты о чем? — О Владе. Я Таню пять лет не встречал, а сегодня сразу, как увидел, обнять ее хотел. Поцеловать. Попросить, чтобы она к мужу своему не уходила. А ты каждый день с ним. Дружишь, заботишься, и даже не призналась ни разу. Ваня отстранился и снова спокойно улыбнулся.Он справился с минутным порывом и снова взял себя в руки. — Я не знаю, — пожала плечами: — Я не умею по-другому. Я ценю его, Вань. Ты же знаешь, и я знаю, как Влад относится ко мне. Защищает, боится потерять, трясется, как курица над цыпленком с самой школы. Что бы было, если бы я призналась? Закончилась бы наша дружба? Мы перестали общаться, я страдала бы где-нибудь в одиночестве, а Влад всю жизнь корил себя, что доставил мне столько боли, хотя ни в чем не виноват? Это же глупо. А если бы он вообще поступил по-другому и принял бы мои чувства из жалости и ответственности? Да хуже не придумаешь, Вань. Мы выросли вместе, через столько всего прошли бок о бок, связаны так крепко, как некоторые женатые пары не связаны. Я… я просто хочу, чтобы он был счастлив, вот и всё. — Испортив жизнь себе? Ты же можешь просто попытаться забыть. Уехать, выйти замуж. Лис, ты красивая умная девушка, почему не пытаешься сбежать от всего этого? Не пытаешься сама стать счастливой? — Неправда, — мотнула я головой: — я не порчу себе жизнь. Я ничего сама от себя не скрываю, и не вздыхаю каждый день, жалея себя. У меня для этого даже причин нет. Я работу свою люблю, город свой люблю, свою жизнь. И, ты ошибаешься — я считаю себя счастливым человеком. Сбежать? Выйти замуж за другого? И всю жизнь мучаться? Нет, Никитин, я так не могу. Я не ставлю на себе крест. Я буду рада встретить мужчину, в которого смогу влюбиться, но, если сейчас этого не происходит — это не повод рушить отношения с самым близким для меня человеком. Я, как и все, хочу семью, Вань. Но только настоящую семью, а не фиктивную, построенную только на попытках сбежать от дурацкой первой любви. — А если у тебя не получится? — Ваня внимательно рассматривал меня, будто видел в первый раз: — Если ты не влюбишься в кого-то так же сильно, как во Влада? Одна останешься? — Пусть так, — пожала я плечами, — зато я буду свободной. — Свободной от чего? — От испорченной по глупости жизни. От слез, депрессии, понимания, что живу рядом с чужим человеком. Вот так я точно жить не смогу. Лучше одной. Ваня неожиданно смешливо улыбнулся. — Кто бы мне в школе сказал, что боевая Лис — тонкая и романтичная натура, ни за что бы не поверил. — Он скопировал мою недавнюю шутку, а я рассмеялась. На душе стало легче, после откровенно разговора с Ваней. Близких подруг у меня никогда не было, мама — не тот человек, которому я могу доверить свои секреты, а с Владом на эту тему точно не поговоришь. — Ладно, — вздохнул Никитин, приобнял за плечи и, посмеиваясь, повел к машине: — поедем уже домой, а то Романов сейчас вернется, увидит, что нас нет, и надерет мне задницу. Спорить еще с этим медведем. Никогда не перестану удивляться, как ты вообще умудрилась в него влюбиться, Лисичка. Глава 25 Свет яркого морозного солнца до краев заливал просторный кабинет Геры. Его лучи прыгали с большого зеркала у двери на стеклянную дверцу книжного шкафа, потом на кулер, сваленные в углу гантели, глянцевые плакаты известных бойцов и в конце концов на наши лица. Мицкевич морщился и отмахивался от солнечных зайчиков, с усердием что-то печатая на компьютере, а я отчаянно клевала носом, забившись в угол дорого кожаного дивана. Сидеть в свой законный выходной в клубе "Витязь" — не входило в мои планы, но Влад заявил: пока мы не выясним, что происходит, одной оставаться нельзя. Пришлось с утра тащиться с ним в клуб и отсиживаться у Геры, пока друг тренировался и разрабатывал после травмы руку. Мне было тошно. Физически и морально. С тех пор, как на работе накрыла паническая атака, я почти каждый день мучилась от ночных кошмаров, спала от силы по три часа, а днем дергалась от любого звука и засыпала на ходу. Рассказывать о своем состоянии другу я не стала, но, уверена, он и без моих слов догадывался. Не удивительно, что Ваня вдруг начал появляться у нас каждый вечер, пытаясь разговаривать со мной и включать психолога. — Алис, кофе хочешь? — голос Геры разогнал дрёму: — Попрошу Катю сделать. А то ты на призрака похожа. Парень смотрел на меня поверх монитора и качал головой. — Нет, спасибо, — отозвалась я, широко зевая. Мицкевич цыкнул и кивнул на мою сумку: — Ну хоть на телефон тогда ответь. Полчаса уже кого-то игнорируешь. Переключенный на вибровызов звонок я и правда не слышала. Достала телефон, удивленно глянула на незнакомый номер. Странно, на работе что ли что-то случилось? — Алиса, — голос Лешего вызвал у меня тяжелый усталый вздох. Костин номер я заблокировала сразу после ссоры, но парень нашел способ связаться. — Кость, я занята, — говорила вежливо, хотя от усталости смертельно хотелось нагрубить: — Я не... — Алиса, выйди, нам нужно поговорить. Я устало положила голову на спинку дивана и бездумно водила кончиком пальцев по коричневому кожаному подлокотнику. — Кость, я не дома сейчас. Не могу выйти. — успокаивающе улыбнулась Мицкевичу, что услышал разговор и нахмурился. — Я знаю. — бросили мне в ответ: — Я стою у клуба. Алиса, выйди сейчас же, или я зайду сам. Палец, вырисовывающий очередной бессмысленный узор, замер. Я резко встала и бросилась к окну. Парень действительно был у входа. Переминался на расчищенной от снега площадке, в одной руке нервно сжимая глупую разноцветную шапку. — Как ты узнал, что я здесь? Костя смутился, но решил быть честным: — Выследил по телефону. Раздражение неприятно царапнуло нервы. — Костя! — взорвалась я: — Ты совсем... — Алиса! — Леший не стал дослушивать и тоже повысил голос: — Мне очень нужно с тобой поговорить. Выйди! Злость нарастала. Я сбросила звонок и двинулась к двери, но Гера меня остановил. — Ты куда? — парень поднялся из-за стола. — Гер, — мысли метались. Нужно было сочинить складную ложь, ведь я до сих пор не рассказала Владу про Костю. А Мицкевич — не Ваня, хранить мой секрет не будет. — Ко мне приехал... друг. Я выйду ненадолго. — Ага, сейчас, — фыркнул хозяин Клуба: — я глухой, по-твоему? — Гер...