– А вы меня не помните? – ответила я вопросом на вопрос. – Я – Джеки Меткалф. В детстве мы с моей сестрой Лекси приезжали сюда на летние каникулы и жили в Ласточкином Гнезде с нашей бабушкой Мэгги Харкнесс. К несчастью, Лекси недавно… – Я осеклась, не зная, какое слово лучше употребить. Умерла? Погибла? Окончательно спятила и утопилась в собственном бассейне? – Ах, значит, вы сестра Лекси? То-то я смотрю – лицо вроде знакомое… Конечно, я вас помню. Примите мои соболезнования, мисс Меткалф. Мы все очень огорчились, когда узнали о том, что произошло. Мой сын Верн работает в пожарной охране санитаром-добровольцем, он был одним из тех, кто приехал на вызов. Ужасный случай! В наших краях такое нечасто бывает. Я с трудом сглотнула вставший в горле комок. – Спасибо, – сказала я, стараясь не думать о том, как сын этого пожилого мужчины стоял над обнаженным телом моей сестры, зная, что реанимировать ее уже невозможно. – Завтра… завтра состоится прощание. Приходите… – Я вкратце рассказала, где и во сколько начнется траурная церемония. – Мы с женой обязательно придем, – кивнул владелец магазина. – Мисс Лекси часто заходила к нам и всегда была приветливой и вежливой. Очень приятная девушка… Я промолчала, не зная, что сказать… – Ах да!.. – Он хлопнул себя по лбу раскрытой ладонью. – Совсем забыл! Ваша сестра кое-что заказывала через нас. Заказ доставили вчера, так что я, пожалуй, отдам его вам. Подождите секундочку, я сейчас принесу… Насчет денег не беспокойтесь, мисс Лекси все оплатила заранее. Он исчез, а я задумалась, что все это значит. Лекси никогда ничего не покупала онлайн, да у нее и не было ни компьютера, ни мобильного телефона. Мысль о том, что кто-то может проследить, что́ она делала в Сети, на какие сайты заходила и что покупала, приводила ее в ярость. Моя жизнь – это моя жизнь, говорила она, и я не хочу, чтобы посторонние совали в нее нос. Тем временем из небольшой двери сразу позади кассы появился хозяин магазина. В руках у него была обклеенная скотчем картонная коробка, адресованная моей сестре (Бранденбург, магазин «Четыре угла», для мисс Алексии Меткалф). – Вот, – сказал он, кладя коробку на прилавок. – Спасибо. – Я взяла коробку. Она была не менее четырех футов длиной, но довольно узкой и весила совсем мало. Сначала я хотела открыть ее прямо в магазине, но потом подумала, что лучше сделать это без свидетелей. Мало ли что могла заказать моя сестра после того, как перестала принимать лекарства. – Большое спасибо, – повторила я. – Моя сестра никогда не доверяла современным технологиям. – Не только технологиям, – ответил хозяин. – Мисс Лекси не доверяла и посыльным Единой службы[8]: она говорила, что не хочет, чтобы в дом приходили посторонние. Она и письма-то с бандеролями получала здесь, в городе, – на почте у нее была арендованная ячейка для корреспонденции. Ну а если ей нужно было что-то габаритное, тогда она приходила к нам и мы делали для нее заказ на свой адрес. – А что Лекс обычно заказывала? Хозяин ненадолго задумался. – Ну, всякие штуки для подводного плавания, а также разные мелочи для дома, которые не продаются в городе. – Спасибо вам, – сказала я от души. – Вы были очень добры к… к моей сестре. – Тут я почувствовала, как слезы подступили к моим глазам, и поспешно прикусила губу. Не хватало еще расплакаться прямо здесь. – Не благодарите, мисс. Мы были только рады оказать мисс Лекси эту услугу. И вы, если вам что-то понадобится, пока вы будете в городе, тоже обращайтесь к нам. Я постараюсь помочь. Я еще раз поблагодарила хозяина (имени его я так и не вспомнила) и, держа упаковку пива в одной руке и засунув длинную коробку под мышку, вышла из магазина. В поисках душевного равновесия я направилась прямиком в «Голубую цаплю». И действительно, теплый запах свежевыпеченного хлеба и сдобы подействовал на меня ободряюще. – Чем могу служить? – окликнул меня продавец, когда я приблизилась к стеклянной витрине, где на полках были рядами разложены булочки, кексы, печенье и прочая выпечка. Я подняла на него глаза. Это был Райан – высокий, зеленоглазый, все такой же рыжий… Не узнать его было невозможно. Райан тоже узнал меня сразу. – Боже мой! Джекс! – Он улыбнулся. Улыбка у него тоже была такая же, как в детстве, – заразительная и немного наивная. – Это в самом деле ты?! – Рада тебя видеть, Рай. Он вышел из-за прилавка, и мы неловко обнялись. – Ужасно тебе сочувствую, Джекс. Не могу поверить, что это произошло на самом деле. Мне до сих пор кажется, что она вот-вот войдет в эти двери и закажет булочку и капучино. Значит, Лекси регулярно захаживала в пекарню. Ничего удивительного в этом не было. Я и не удивилась, и все-таки мне было не особенно приятно, что я не знала о сестре таких мелочей. Сама виновата, Джекс! – Понимаю, – кивнула я, чувствуя, как снова защипало глаза. – Я и сама… С тех пор как я приехала в Гнездо, мне все время кажется, что она где-то наверху… или в соседней комнате. Как будто она только на секундочку вышла… Райан тоже кивнул: – Я понимаю, о чем ты… – Он немного помолчал. – Хочешь свежую булочку и кофе? – Еще как хочу! Он налил две чашки кофе, взял с витрины пару румяных кексов, положил на бумажную тарелку и отнес к ближайшему столику. – Как поживает твоя мама, Райан? – Сейчас – неплохо. В прошлом году, когда я развелся и приехал, чтобы помогать ей в пекарне, было совсем худо. Склероз развивался очень быстро, но сейчас процесс как-то стабилизировался, и… Пожалуй, она чувствует себя даже лучше. Наверное, помогли лекарства, которые она принимает. Сейчас мама сама себя обслуживает, хорошо кушает и даже занимается йогой. – А как отец? – Я машинально огляделась, полагая, что Рэнди должен быть где-то поблизости. Райан нахмурился. – Ах да, ты же не знаешь… Они развелись. Или, точнее, находятся в процессе развода. В общем, официальных бумаг пока нет, но… – Извини, я действительно не знала. – Терри и Рэнди всегда казались мне счастливой парой. Они целыми днями работали вдвоем в пекарне и в магазине, шутили и смеялись с покупателями, а по воскресеньям вместе бывали в церкви. – Не ты одна. Мама ничего не сказала даже нашим родственникам. Я сам узнал об этом от папы. Вот кого мне действительно жаль! Все это свалилось на него как снег на голову. Как он сказал, месяца два назад мама ни с того ни с сего вдруг объявила, что хочет получить развод, и так решительно взялась за дело, что папе пришлось уехать. Сейчас он живет в Коннектикуте, у дяди Джеймса. – Ничего себе поворот! – присвистнула я. – Угу. – Райан грустно покачал головой. – Странно все это… Со мной мама даже говорить не захотела, поэтому я до сих пор не знаю, что это на нее нашло. Может, болезнь так повлияла, а может… Я, конечно, стараюсь ей помогать, как могу, но это нелегко – она не хочет принимать ничьей помощи. – Он отпил глоток кофе. – Твоя тетка, кстати, ничего тебе об этом не говорила? Я отрицательно качнула головой: – Нет. – Я просто не понимаю… – продолжал Райан. – Одно дело, если бы папа был тиран, пьяница или еще что-то в этом роде, но ведь не было такого! Мне всегда казалось, что им хорошо вместе. Они жили душа в душу, прекрасно ладили, и вот – на́ тебе! Мама всегда была очень откровенна со мной, она ничего от меня не скрывала, но сейчас словно язык проглотила. Не представляю, как я буду ей помогать, если она не хочет мне ничего говорить. – Он крепко сжал зубы. – Не представляю!.. – Да, ситуация очень непростая. Непростая для вас всех, – сказала я самым рассудительным тоном. Похоже, во мне некстати проснулся социальный работник. – Думаю, единственное, что ты сейчас можешь делать, это поддерживать свою маму. Пусть она чувствует тебя рядом и знает, что ты ее не бросишь ни при каких обстоятельствах. Только не пытайся ее утешать – она должна пройти через это самостоятельно, должна сама решить свои проблемы… в чем бы они ни заключались. Думаю, пройдет совсем немного времени и она снова сможет говорить с тобой откровенно, как с самым близким человеком. – Надеюсь, что так. – Крепко сжав в руке чашку с кофе, Райан уставился в стол. – Жизнь есть жизнь… – Он, похоже, был не прочь переменить тему, и я поспешила к нему на помощь. – Удивительно, что ваш магазин выглядит точь-в-точь как когда-то! – сказала я. – То же самое можно сказать и обо всем городе, – усмехнулся Райан. – Бранденбург – город, в котором время остановилось. Мы рассмеялись. – Впрочем, не совсем так, – продолжал он. – Мы поставили в пекарне новое оборудование. Старая ферма Миллеров сгорела прошлой зимой. В городе построили несколько современных домов, а в городской библиотеке наконец-то поставили компьютеры вместо каталожных шкафов. Есть и еще кое-какие перемены, но это все мелочи. Зато полы в «Четырех углах» скрипят как раньше, а Билл Биссет по-прежнему зовет меня Рыжим. Я рассмеялась. – Значит, его зовут Билл! Я только что его видела. Знаешь, Райан, это очень здорово, что ты вернулся. Надеюсь, ты стал знаменитым архитектором, как хотел? – Не знаю, как насчет «знаменитого», но курс я закончил. Теперь это моя профессия. Правда, в Бранденбурге проектировать особо нечего, но я беру кое-какую работу, так сказать, на дом – ну, чтобы не утратить навык. Еще я немного перестроил пекарню – снес стенку между кухней и кладовой и добавил потолочные лючки, так что получилось одно большое, светлое пространство. Видела солнечные батареи на крыше? – Он поднял палец к потолку. – Зеленые технологии! Они помогают беречь окружающую среду и питают компрессор теплового насоса. – Здорово! – искренне восхитилась я. Я действительно была рада за Райана, который всегда мечтал быть архитектором-проектировщиком. В то лето, когда они с Лекси пытались поймать в лесу павлина, именно он спроектировал несколько отличных ловушек, состоящих из пружин, шарниров и металлических сетей. К сожалению, вследствие финансовых трудностей все эти хитрые устройства так и остались на бумаге, так что в реальности им пришлось ограничиться обычными силками и ловчими ямами. – Лекси не говорила мне, что ты вернулся, – сказала я. – Правда, в последнее время мы редко общались. Райан кивнул: – Да, я в курсе. Я слегка откинулась назад. – Я вела себя как самая настоящая задница, Рай. – Я бы так не сказал. – Не сказал бы? А разве то, что я так разобиделась, когда моя психически больная сестра получила в наследство дом, а я осталась с носом, – разве это нормально? Разве нормально, что из-за этого я перестала с ней разговаривать? Райан пожал плечами: – Я бы не сказал, что это делает тебя такой уж зад… плохой. Все мы – люди, и у каждого есть свои слабости. Я отрицательно помотала головой: – А ведь я так старалась найти себе оправдание! Я говорила, что дистанция – это именно то, что необходимо нам обеим. Что мне нужно время и, так сказать, пространство, чтобы привести чувства в порядок, чтобы научиться действовать объективно и на общее благо. Я много чего себе говорила, но сути все это не меняет… Я замолчала. Некоторое время мы оба потягивали кофе. Горечь и чувство вины переполняли меня, и я почти не ощущала вкус напитка. Наконец я отодвинула опустевшую чашку, и Райан, который все это время внимательно за мной наблюдал, сказал: – Лекси продолжала считать тебя своей сестрой и не собиралась разрывать ваши отношения. Она говорила, что хочет осенью пригласить тебя в гости. – Правда? Он кивнул.