К сожалению, оружие не работало в Амарантии. Это как-то связанно с несовместимостью магии, бла-бла-бла. Два дня назад клан Уолш захватил одного из генералов Джиллиан. Учитывая, что Уолши были придурками — мужчинами, которые ценили женщин меньше скота — сегодня вечером она заставит песок покраснеть от их крови. «Украдёшь у меня и понесёшь наказание». Когда в её голове внезапно раздались рёв и рычание, она тоже зарычала. Безразличие вернулся. Ему нравилось появляться каждые пару десятилетий, сводить её с ума и убираться. «Игнорируй его или сойдёшь с ума». Нет иного выхода. — К твоему сведению, — сказала Винтер, — я никогда не делала ошибок, пока не встретила тебя. Джиллиан фыркнула. — Ты их делала, не сомневайся. Люди были слишком напуганы, чтобы сказать тебе. Она вжалась всем телом в гребень песчаной дюны и затянула потуже камуфляжный шарф, обмотанный вокруг нижней части лица. Тонкий материал защищал её от пронизывающих ветров и песка. С самого утра её переполняло нетерпение. Из-за ситуации с Джоанной, конечно, но может ли это быть чем-то большим? И вот она здесь, чтобы спасти подругу. Но вместо предвкушения Джиллиан почувствовала страх, нервные клетки погибли. Безразличие только усугублял ситуацию. — Почему ты не боишься указывать на мои недостатки? Хотя у меня их и нет. Это потому, что ты видела меня в нижнем белье Чудо-женщины? Из-за этого, верно? — Прекрасная хранительница Эгоизма легла рядом с ней. — И вообще, зачем мы это делаем? У нас нет плана по спасению по веской причине. Я помню все эти скверные ловушки, уловки и засады. А ты? Она ждала, зная, что её подруга ещё не закончила. — Если другие кланы узнают, что мы готовы пойти на войну ради спасения генерала, который даже близко не так любим или силён, как заместитель Покорительницы Дюн… как я, — добавила Винтер, как будто было необходимо разъяснение, — они, скорее всего, похитят женщин нашего клана. Джиллиан вздохнула. В чем суть вопроса? Эгоизм чувствовал себя ущемлённым, потому что никто не пытался захватить её в плен. — С другой стороны, другие кланы с большей вероятностью похитят наших женщин, если мы ничего не сделаем. Они должны знать, что будут последствия, если они с нами свяжутся. Серьёзные последствия. — А если мы сегодня попадём в засаду? — Это не засада, если мы знаем, что это засада. Это прекрасная возможность. Винтер никогда не упускала шанса воспользоваться возможностью. Бинго. Красотка кипела от нетерпения. «Уолшы захлебнутся кровью». Хотя обе Шоузоны были вооружены, самое смертоносное оружие пульсировало в их руках. Джиллиан протянула руку, и лунный свет отразился от рун, выбитых от кончика пальца до запястья. Так красиво. Извилистые, закручивающиеся линии стали порталом, позволяя магии проникать в её тело всякий раз, когда она совершала убийство. Магия была силой, а сила была всем. Никогда больше она не будет беспомощной маленькой девочкой, притворяющейся спящей, в то время как выродки насилуют её самыми худшими способами, или покорной, надеясь, что её обидчик быстро закончит. Никогда больше она не будет бояться дать сдачи. — Итак, каков план? — спросила Винтер. — В целом мы собираемся освободить Джоанну и посеять хаос. — Мило. Хаос — моя специальность. Решив прокрасться во вражеский лагерь и незаметно выйти, а не атаковать в полном составе, они пришли без прикрытия. Джиллиан даже оставила дома свою любимую и верную военную химеру, Арахиса. Он точно дулся, грыз её мебель и кусал всех, кто осмеливался к нему приблизиться. Она вздохнула и стала изучать лагерь. Сто пятьдесят четыре палатки стояли рядами, позволяя соседям присматривать друг за другом. Потрескивающие ямы огня были также стратегически размещены, каждая из них освещала четыре ближайших палатки. Это мобильная застава. Значит, её обитатели могли упаковать вещи и исчезнуть в считанные минуты. Солдаты охраняли внешний периметр, готовые позвонить в гонг при первых же признаках опасности. Другие — патрулировали между палатками. Напав на лагерь, Шоузоны объявят войну всему клану Уолш. На самом деле, пленив Джоанну, генерала Шоузонов, Уолши уже объявили войну. Конечно, Джоанна вторглась на их территорию, играя в «Правда или действие» с Винтер, но она не собиралась создавать проблемы. Только украсть поцелуй у красивого незнакомца. За это Уолши решили пытать Джоанну? Как бы ни так. «Ни одну женщину нельзя бросать». Даже если Джиллиан рискнёт всем. Хоть другие (бывшие) Шоузоны предавали её в прошлом и ставили для неё ловушки. Ну и что? Джоанне она доверяла. Они делились похожим прошлым и рассказывали о своём жизненном опыте, помогая друг другу развиваться. Одна из первых вещей, которые Джоанна сказала ей, после того как Джиллиан поделилась худшим воспоминанием о жестоком обращении… «я верю тебе». Её собственная мать ей не поверила. Потом Джоанна добавила: «В случившемся нет твоей вины. Ты это знаешь. Они это знают. И теперь твоё тело — оружие. Никогда больше никто не сможет использовать твоё оружие против тебя». В тот день что-то внутри Джиллиан изменилось, правда встала на свои места. В насилии виноваты те ублюдки. Она была невинным ребёнком, отданным на попечение равнодушного мужчины. Она не поощряла его даже взглядом. Он один нёс вину за свои действия, сейчас и всегда, и она никогда больше не смирится с таким ужасным бременем. Когда груз упал с плеч, ей захотелось плакать. Ей так сильно хотелось плакать от облегчения, ярости и тысячи других эмоций, которые она не могла назвать. Но не проронила ни слезинки. Может быть, она пролила слишком много за свою смертную жизнь и больше ничего не осталось. Тем не менее, их отсутствие не остановило прилив тоски от погружения в прошлую жизнь. Она хотела, чтобы сильные руки Пьюка обхватили её и крепко держали. Хотела, чтобы его тёплое дыхание ласкало её кожу, когда бы он шептал слова утешения. Желала, чтобы его мягкий мех, такой непохожий на все прикосновения, которые она знала прежде, её согрел. Надеясь избавиться от таких неразумных желаний, она отправилась на поиски проклятой информации о его прошлом. Юношеские проступки. Предательства. Что угодно! Когда она услышала о войнах, которые он выиграл, воинах, с которыми воевал, о мужчинах, которые хотели походить на него, и о женщинах, которые надеялись приручить его, она восхищалась им… и скучала по нему ещё сильнее. Конечно, она также выяснила, что он когда-то был влюблён в Винтер, и у неё случился приступ ярости. Что не имело никакого смысла! Какое значение имеет происшествие в прошлом? Разве что Пьюку всё ещё нужна хранительница Эгоизма? Ой-ой. Знакомое покалывание в затылке, согревающее кожу. Вдох, выдох. Хорошо, все хорошо. Нет причин для приступа. Она израсходовала сироп дерева cuisle mo chroidhe и больше не могла собрать урожай. — Хм, мне нужно бежать, спасая свою жизнь? — спросила Винтер. — Нет. Я в порядке. Возможно. Будем надеяться. Когда Безразличие взревел с ещё большей силой, она подняла взгляд. Три луны висели в пурпурно-красном небе, которое она обожала, частично закрытые грозовыми облаками. В любой момент начнут падать ледяные кинжалы. — Почти пора. Вдруг она опоздала? Вдруг… Нет! Недопустимый мыслительный процесс. Все будет хорошо. Винтер поцеловала рукоять своего любимого кинжала. Того, который она украла у брата Пьюка, когда он осмелился выйти из своей уединённой крепости. — Кто убьёт больше солдат, тот победит. Проигравший должен признать, что победитель круче. — Договорились, — сказала она с нежностью. Её дружба с Винтер сложилась не за одну ночь и даже не за десятилетие, но она сформировалась. Теперь не было никого, кого Джиллиан хотела бы видеть на своей стороне. Хотя она задумалась. Когда — если — Пьюк когда-нибудь вернётся, изменится ли преданность Винтер? — Снова думаешь о дорогом муженьке? — спросила её подруга. — О бывшем муженьке, дорогая. Есть срок давности для неоспоримого неофициального развода, верно? — И все же она избегала встречаться с другими мужчинами. Хотя хотела бы иметь парня, романтические ужины и обмен подарками. Танцы и смех. Долгие, томные взгляды. Нежную улыбку. Все девочки мечтают получать это от поклонника. Всё то, в чём ей отказывали всю жизнь. Сначала из-за страха, потом из-за нежелательного брака. Но, если бы она подружилась с кем-то после охоты и убийства мужчин, которые предавали своих жён, она стала бы лицемеркой. Таких она убивала. Винтер толкнула её в плечо. — Ты всегда напрягаешься, как будто тебя вот-вот ударят мои кулаки ярости. Не волнуйся. Он обязательно вернётся. Безразличие иногда заставляет его терять концентрацию или менять цель, но рано или поздно он всегда находит свой путь. — Разве его королевство не должно быть исключением? — Ничто не может быть исключением для Безразличия. Кроме, может быть… — голос Винтер затих. — Чего? Её подруга пожала плечами и сказала: — За исключением того, как он смотрел на тебя перед уходом… Я думала, что воспламенюсь. Никогда раньше не видела в нем такой глубины.