— Ну, мне любопытно. Как тебе удалось снести целое здание? И почему ты ждала так долго, чтобы это сделать? — Торин, Торин, Торин. — Шикнула она. Не смотря на показное спокойствие, ее глаза сверкали ненавистью. — Ты одержим демоном. Ты убиваешь людей простым прикосновением. Сомневаюсь, что использование моих секретов против меня, выходит за пределы твоих знаний. Ты поймешь, если я откажусь отвечать? — Конечно. Но с такими способностями, я удивлен, что так мало народу знает о тебе. — Я редко оставляю выживших. Так меньше сплетен. — Кили оглядела его раз… другой… во второй раз более медленно. Она облизнула губы, заставив Торина подумать… Нет. Не подумать. Он уже был твердым, как сталь. Даже Камео, великолепная хранительница Несчастья, не влияла на него так сильно… и так быстро… а они встречались несколько месяцев. — Хочешь сделать девушке одолжение? — спросила Кили. — Расскажи, как ты открыл дверь своей клетки. Тюрьма была создана, чтобы подчиняться Кроносу, а ты, Повелитель Преисподней, не он. Торину понадобилось лишь секунда, чтобы отомкнуть дверь, и ему хотелось пнуть себя за то, что не сбежал раньше. Как он мог забыть, что Кронос поместил в его грудь Ключ-ото-Всего? Который может открыть любую дверь, в любое время и где-угодно. — Никаких одолжений, — ответил Торин. — Не сегодня. Нападай на нее. Сейчас! — Конечно. — Кили улыбнулась, и хоть она всего лишь злобно показала зубы, Торину показалось, что девушка нашла магическую кнопку, напрямую подключенную к его репродуктивной системе. Для настойчивого, испепеляющего возбуждения, нажмите здесь. Торин отступил на шаг. Это не она. Не может быть она. Хобби обычно отвлекали его от ненужных желаний, но сейчас у него не было доступа к компьютеру или видеоиграм, или кухне, фотоаппарату и бильярду, или к шахматной доске, колоде карт и тысяче других вещей. И, ладно, ого. По-видимому, не думая о сексе, не пытаясь заняться сексом и вообще не занимаясь сексом, Тор оставлял себе кучу свободного времени. И даже если это не она… правда, правда не может быть она… Торин не мог остановиться и не представлять ее в одежде наложницы. Сверкающий бюстгальтер. Конечно же, голубой, в пару к штанишкам из органзы. Без трусиков. Торин представил, как толкает ее на колени и требует заглотить каждый пульсирующий дюйм его плоти. В конце концов, у нее есть эта склонность к глотанию. Она с легкостью ему повинуется… не может прожить больше ни секунды, не испробовав его вкуса… открывает ротик и глубоко вбирает его в себя. На всю длину, пока не добирается до самого основания. Кили стонет от восторга, и звук, вибрируя вдоль плоти, увеличивает его наслаждение. Да. Так. Именно этого он и хотел. Торину пришлось сжать зубы от великолепия ощущений, что проносились сквозь него. Тоска по тому, чего у него никогда не будет… и чего желать не стоит. Жар. Ускоренное сердцебиение. Хватит. Прекрати! Неужели Мари нечему его не научила? А Камео? Она никогда прямо не говорила о том, что ей не нравится их договорённость, но Торин чувствовал её эмоции — словно ещё одну сущность в комнате. У Камео были потребности. Она хотела, чтобы любовник к ней прикасался. Ласкал и гладил. Разминал. Утешал. Сжимал и мял… заполнял. Потребности, которые он не мог удовлетворить. Его предназначение — извечно разочаровывать. Кроме того, эта женщина собиралась его убить. А если не самого Торина — то его друзей. За преступление, которого он не совершал. Это не было простым недоразумением, которое можно разрешить сердечным разговором. Кили развела руки в стороны, мол, посмотрите, какая я клёвая. — Я сделаю тебе одолжение и позволю выбрать, как всё произойдёт. Что предпочитаешь? Чтобы я вырвала твои руки, или заставила собственноручно вытащить все органы? Каким-то образом, она казалась ещё спокойнее, а пламя её ненависти — ещё жарче. — И как ты собираешься проделать либо одно, либо другое, если не можешь ко мне прикоснуться? — Зачем рассказывать, — ответила она, — если я могу показать. Внимание спойлер: мой следующий трюк пнёт по яйцам предыдущий. — Пнёт по яйцам? — если бы не убийственная ярость, то Кили была бы идеальной женщиной. — Настоящая королева не выражается подобным образом. — Эта — выражается. Через мгновение земля ушла у него из-под ног. Нет, не так. Не ушла. Торина подбросило, и он завис в воздухе. Его руки растягивало в стороны всё сильнее… и сильнее… пока не вывернулись плечевые суставы. Кожа начала рваться, везде отзываясь острой болью. В любой момент он мог потерять обе руки. Но что самое извращённое во всём этом? Торину нравилось давление. Он упивался им. — Как ты это делаешь? — спросил он, тяжело дыша. Она послала ему воздушный поцелуй. Жесть. Прелюдия для воинов. Я больной на всю голову. Ха-ха. — Сейчас, — ответила Кили, — ты испытываешь крайнюю степень беспомощности. Ту же беспомощность, которую должно быть чувствовала Мари, пока лихорадка грабила и расхищала ее иммунную систему. Забудь о давлении. Торина душила вина. Подбородок Кили задрожал. — Она плакала из-за тебя воин. Клянусь тебе, иногда я все еще слышу ее рыдания. Торин плотно зажмурил глаза. — Тогда, сделай это. Прикончи меня. — Он это заслужил. Кили будет удовлетворена, а его друзья спасутся от ее гнева. — Так скоро? — спросила она. — Нет. Мы только начали. Давление немного ослабло. — Давай! — крикнул Торин, когда зажили его раны. — Чего же ты ждешь? Больше такого шанса у тебя не будет. — Вообще-то, у меня будет столько шансов, сколько мне захочется. — Ты настолько уверена в своих способностях? — Возможно, я настолько уверена в нехватке способностей у тебя. Издевка обожгла так сильно, что Торин мог использовать немного алоэ вера, чтобы успокоить свою душу. Всегда на лавке запасных, никогда — в игре. Придав голосу беспечности, он сказал: — Я был с тобой милым из-за твоей потери и всего остального… — Это все твоя вина! — выплюнула Кили, снова увеличивая давление. — …но моя доброжелательность официально закончилась. Внезапно лесом пронесся звериный рев, прервав начало длинной, бессвязной речи, что не имела бы никакого смысла, кроме отсрочки, и дал Торину возможность придумать выход из ситуации. Торин упал, рухнув на землю. Пытаясь восстановить дыхание, он вскочил на ноги. Позади него трещали ветки. Ветки деревьев ударялись друг об друга. Послышался очередной рев, в этот раз громче, ближе. Что-то направлялось в их сторону… и быстро. Торин находился в этих лесах несколько дней и не увидел ни единого признака жизни. Ну, кроме плотоядных растений. Теперь это? Он взглянул на Кили. Она, уперев руки в бедра, всем своим видом показывала рассерженную женщину. Смешная штука. Даже это было сексуально. В попытке прочистить мысли, Торин стукнул себя по голове, и это в самом деле помогло. Он обхватил ладонью кинжал, который взял из дома, и приготовился встретить нового противника. Окруженное облаком пыли, появилось создание. Обрушилось осознание — это Неназываемый. Наполовину человек, наполовину зверь. На голове, вместо волос, извивались и шипели змеи. А вместо кожи, его тело покрывало то, что напоминало обугленные остатки меха. Над его нижней губой торчали два длинных, как сабли, клыки, достигающие подбородка. И хоть руки твари были человеческими, ступни оказались бритвенно-острыми копытами. Неназываемый окинул Торина взглядом, запоминая каждую деталь, и облизнул губы раздвоенным языком. — Моё. ***