«Ты не можешь удерживать нас здесь вечно. В тот момент, как мы опустимся, ты умрёшь». «Я станцую на твоей крови!» Клокотавшая в ней ярость наконец-то просочилась наружу. На улице поднялся сильный шторм, сметающий всё на своём пути, даже дворец. Хранители оставались в воздухе, подвергаясь падениям льда, воды и обломков. Но не Кили. Она оставалась целой и невредимой. Местные жители прекратили разбегаться в поисках укрытия, только чтобы увидеть, как представители верхушки общества разлетелись на ужасные кусочки. Кили боялась навредить другим, невинным, и решила, что нет другого выхода, кроме как бежать. Местные жители бросились за ней, решительно настроенные прикончить и спасти себя от похожей судьбы. Неделями она бродила по джунглям, скрываясь, впервые за своё жалкое существование скитаясь без результатов, делая всё возможное, чтобы выжить… но проваливала эту цель. И тогда её нашёл Гадес. В мгновение ока её жизнь могла измениться. В мгновение ока мог измениться целый мир. Гадес был тёмным принцем, которого Кили считала слишком красивым, чтобы сопротивляться, слишком поздно осознав, что на каждой трапезе он накачивал её наркотиками, чтобы держать разум затуманенным, чтобы было легко манипулировать каждым её решением. Гадес не знал, что в наркотиках не было необходимости, что Кили изголодалась по любви так же, как по пище. О, как же это раздражало! Какой же лёгкой добычей она оказалась. Отчаянно вцепилась в него и делала счастливым. Только чтобы оказаться преданной. Слепо верила во всё, что он говорил. С готовностью делала всё, о чём он просил. Никогда больше подобному не бывать! Кили усвоила этот урок. Решения никогда не должны основываться на эмоциях. Только на логике. Иначе будут допущены ошибки. «И с Торином я совершаю огромную ошибку», — осознала она. Кили не решалась нанести смертельный удар просто потому, что у Торина было хорошенькое личико и он заставлял её внутренне петь от наслаждения. — Кили, — окликнул он её, щёлкнув пальцами перед лицом. Она моргнула, сосредоточила на нём взгляд и рявкнула: — Что? Торин улыбнулся, его изумрудные глаза сияли. Он поддерживал разговор, словно они его и не оставляли. — Считай мой комментарий про затруднительное положение приглашением. И ты же не хочешь отказом разбить мне сердце, да? Кажется, я где-то читал, что члены королевской семьи связаны более строгими правилами этикета, чем обычные люди. Как ему удавалось заставить её хотеть рассмеяться в ответ, а не напасть? И почему он не разоружил её и не прикончил, пока она оказалась погружённой в воспоминания? — К чёрту этикет, эта королева тебе откажет. Она предпочитает не ввязываться в то, вкупе с чем идёт тиф. Искорки веселья в глазах Торина исчезли и Кили начала уже из-за этого горевать. — Или же вкупе с этим идёт чёрная чума? — заставила Кили себя продолжить. — Нет? А как насчёт ботулизма [12]? Ласской лихорадки [13]? Я приблизилась к правильному ответу? — О, будь уверена, ты близка, — ответил Торин. — К взбучке, которую никогда не забудешь. — Мы оба знаем, что единственный, кто сегодня получит взбучку — это ты. — Разговоры-разговоры-разговоры. — Одной рукой Торин схватил Кили за руку, второй в то же время обхватил за шею, а ногой зацепил за лодыжки, заставив споткнуться. Падая, Кили повернулась, чтобы поймать равновесие. Но в следующее мгновение уже лежала лицом в грязи, ловя дыхание. Торин заломил ей руки за спину. Мгновение ошеломлённой тишины и Кили пришла в себя… осознав, что Торин жёстко прижимает её своим телом. Она боролась с безвыходностью нового положения. Нет. С унижением. — Можно ли назвать это плачевным положением? — небрежно спросил Торин. — Скорее всего я бы назвала это мексиканской ничьёй, — попыталась ответить Кили с такой же небрежностью. — Ничья предполагает, что обе стороны находятся в одинаково тяжёлом положении. А я сейчас не ощущаю угрозу. От Торина исходило тепло, окутывая Кили. А его аромат… сандал и специи. Такой мужской. Каждая клеточка в теле Кили пела, кровь начала бурлить от желания. «Мари, мне очень жаль». «Я должна вернуть контроль». — Посмотрим, смогу ли я как-то изменить твою точку зрения. — Кили попыталась переместиться за спину Торину… и ничего. Она осталась на месте. Почему… И тут её накрыло осознание. Сера! Пока сера покрывает кожу Торина, пока он удерживает её, Кили бессильна против него… против всего. Бессильна… беспомощна. В груди зародились вспышки паники. «Не могу оказаться беспомощной. Только не снова». Кили лягнулась, попав пяткой Торину в бок. — Замри, — приказал Торин. Беспомощная… такая беспомощная… будущая заключённая. Брошенная в темноту, вынужденная питаться злом земли, гнить от собственной грязи. Настолько грязная, настолько голодная. Забытая. Нет, нет, нет! Кили брыкалась, пиналась, размахивала руками. С неба падали снежинки, опускаясь вокруг них. Торин усилил хватку. — Кили. Прекрати. «Должна освободиться». Игнорируя боль в плече, когда Торин продолжал усиливать хватку, Кили продолжала бороться и перевернулась на спину. Затем Торин отпустил её — о, да! — но только для того, чтобы обхватить за запястья и прижать их над головой. Снежинки на его ресницах, на коже… на Кили. Холодно, так сильно холодно. Беспомощность. — Я не хочу причинять тебе боль. — Торин обнажил зубы, черты лица приняли грозный вид… почти отчаянный. — Хочу кое-что с тобой сделать… Пытаюсь не думать об этом… Не удаётся. Успокойся. Пожалуйста, успокойся. — Отпусти, — почти мольба, которую Кили тут же проглотила. Однажды она уже молила Гадеса о свободе, а он над ней смеялся. Кили не предоставит Торину подобную возможность. — Отпусти! — Не отпущу, пока мы не придём хоть к какому-нибудь соглашению. Кили продолжила вырываться, но безуспешно. Она была такой беспомощной! Она не могла дышать, но должна была это делать. Приподняла бёдра, взбрыкнула ещё сильнее. Когда попыталась подтянуть ноги между их телами и упереться босыми ступнями в обнажённую грудь Торина, он отскочил и больше её не касался. Наконец-то свободна. Кили лежала на твёрдой земле и жадно вдыхала воздух. — С-спасибо. Торин снова накрыл её, но на этот раз не стал прижимать к земле. Не касался её так, как минутой назад, поэтому Кили не боролась. Он просто закрыл её от падающего снега. Выражение его лица потемнело от беспокойства. — Ты в порядке? — спросил Торин. Странно слышать подобный вопрос, особенно от него. Сердцебиение Кили замедлялось, конечности с каждой проходящей секундой становились тяжелее. — Не знаю, — честно ответила она. Торин посмотрел в небо, затем перевёл взгляд снова на Кили. Снова на небо и снова на Кили. Кивнул, будто разгадал какую-то загадку, и сделал движение, чтобы подняться с Кили. — Нет, — произнесла она, удивив себя. «Я хочу его близости?» — Мне… нужно твоё тепло. — Правда. Отчасти. Кили жаждала связи с живым существом… с ним. Прошло уже столько времени. Торин остался на месте. Их взгляды сцепились. В его глазах были одновременно мучение и восторг. Кили не паниковала, она испытывала желание — жаждала ощущений — без сдерживаний, движущую силу, отрицать которую не могла. «Не делай этого». «Я должна». — Женщина, с которой ты был, твоя любовница? — спросила она. Торин моргнул. — Женщина? А, ты имеешь в виду Винтер. Нет. «Неужели я… испытываю облегчение?» Возможно. Да, в его положении было трудно обзавестись женщиной, но Кили была не какой-то простой женщиной. Она могла его заполучить. «Но почему бы мне его захотеть? Я его ненавижу». Даже если всё ещё испытывала желание протянуть руку и провести кончиками пальцев по груди, которой он закрывал её от непогоды. Так Кили и сделала. Протянула руку. «Я слишком сильная, чтобы заболеть». На полпути она замерла, оценивая реакцию Торина. Он сильно сжал челюсть.