Шторм утих так же быстро как и начался. Кили опустилась на землю. Она вытерла глаза, чтобы прочистить зрение. Неназываемый превратился в мусор… и ничто из этого нельзя было идентифицировать. Он не сможет восстановится от такого. Никогда не регенерирует. Для него — это конец. Скатертью дорога. Но… от Торина не осталось и следа. Либо она переместила его, как надеялась, либо воин погиб, а его внутренности смешались в общей бойне. Сердце Кили пронзило раскаянием. Потому что, ей уже не получить именно ту месть, на которую надеялась. А не из-за… нет, не возможно… глубокого чувства потери. Я не могу скучать по нему. Или может? Торин был убийцей Мари, да, но он также являлся последней связующей ниточкой, что вела к девушке. Ее единственной ниточкой к миру живых. Кили попыталась переместится к нему. Когда она осталась на месте — взорвалась паника, убив всякое спокойствие. Она могла найти любого… кроме мертвых. Однако, он не погиб. Торин был грозным Повелителем Преисподней, и просто мог передвигаться слишком быстро, чтобы она это заметила. Да, должно быть так. Кили двинулась вперед. Он где-то там, и она его найдет. Где бы он не спрятался. Они закончат свою войну, а Кили найдет новую ниточку к миру выживших. Жизнь, встречай совершенство. Переводчики: silvermoon, navaprecious Редактор: natali1875 Глава 4 Торин мчался через лес, осторожно избегая, установленные им же, ловушки — ловушки, которые он поставил бы даже без предложения Кили, вот уж спасибо. Ветки хлестали его по лицу, а листва пыталась вцепится в щеки, но он этого не замечал. В одну секунду он собирался нанести сокрушающий удар Неназываемому, а в следующую оказался на приличном расстоянии от места действий. Должно быть Кили переместила его. Зачем ей это делать? Она хотела его смерти, разве нет? Но разве ответ имел значение? Ему нужен был его рюкзак, как и вчера. Торин не мог позволить Кили приблизиться к своим друзьям — своей единственной семье — и если для этого понадобится всадить пулю ей в голову, то так тому и быть. И премию Злейший Враг в Истории Бытия получает… Красная Королева. Не потому, что была достаточно могущественной, чтобы снести здание… хотя это определенно возносило ее на вершину списка… а потому, что смогла взорвать зверя на части и превратить в дождь из крови и кишок. Серьезно. Она избила Неназываемого словно утренний стояк и с тем же конечным результатом: взрывом. Торин мог представить благодарственную речь Кили. Я хотела бы поблагодарить свою жертву. Без него и его внутренностей, меня бы здесь не было. За все века своей жизни, он считал, что видел худшее из худшего, когда дело доходило до ужасов. Он ошибался. Торин прорвался сквозь стену кусающейся листвы, которую часами возводил вчера утром. Жалкая оборона, но парень должен работать с тем, что имеет. Трое пленных, которых Торин освободил, ждали в лагере, не смотря на его угрозы сперва убить, а потом уж задавать вопросы, если кто-нибудь приблизится к нему. Они ожидали, что Торин сумеет найти выход из этого измерения. Пока что, ему не везло. Не учитывая угроз Кили. Торин знал о существовании сотен различных реальностей, некоторые из них находились рядом друг с другом, другие наслаивались одна на другую, а некоторые даже были обернуты вокруг других. Торин просто не знал, как пройти из одной реальности в другую без способности к перемещению. — Привет, старина, — поздоровался Камерон. — Так мило, что ты к нам присоединился. Трио состояло из двух мужчин и одной женщины. Камерон, хранитель Одержимости. Ирландец — хранитель Безразличия. И Винтер — повелительница Эгоизма. Их прокляли демонами, даже несмотря на то, что они не были среди бессмертных, открывших ларец Пандоры. Но. Когда дело касалось зла, всегда было «но». В то время они были узниками подземного царства Тартара. А поскольку демонов было больше чем Повелителей, большая часть заключенных получила оставшихся. — Время покинуть корабль, — сказал Торин. Кили придет за ним, и если трио окажется поблизости, то попадет под перекрестный огонь. Никто, казалось, не воспринял его всерьез. Не важно. Торин не записывался им в опекуны. Если не послушают, значит заслужили то, что получат. Камерон присел возле Винтер и протянул ей миску с рагу. Эти двое были родственниками, может даже близнецами. У обоих — глаза лилового цвета обрамлённые серебром, бронзовая кожа и волосы. — На этой поляне лучший во всем лесу холодный источник, — заметил Камерон, — а папочке нужно поплескаться. — Он поднял татуировочную машинку, которую смастерил из металлических частей, найденных в лесу, и продолжил наносить чернила на размытую татуировку на своем запястье. По-видимому, он чувствовал принуждение — одержимость — вести летопись своего заключения на собственной плоти. — Мы остаемся. — Тогда, вы скоро почувствуете радость самовозгорания. — Вот и все дела. Ирландец, расположившись на горизонтальном пне, вырезал стрелу из ветки. С виду он не был таким цивилизованным, как его друзья. Из макушки его головы торчали два рожка. Темные, прямые волосы спускались до пояса, а в пряди он вплел многочисленные бритвы. У него были острые скулы. Черные, таинственные глаза. Когтистые руки. И хотя… по большей части… верхняя часть его тела была человеческой, нижняя половина оказалась козлиной. Шерсть и копыта. Наполовину сатир, наполовину что-то еще, взглянул вверх, когда ощутил пристальный взгляд Торина. — Отвали, — сказал он с богатым ирландским акцентом. Отсюда и прозвище. На самом деле, его звали Пук что-то там. Или может Пьюк что-то там. Сложно сказать, когда тебе нет до этого дела. Торин пожал плечами. — Как я уже говорил, это ваши похороны. Наслаждайтесь. Или нет. — Он опустился на колени перед своим рюкзаком и начал опустошать карманы. Когда Торин бросил Кили на землю, он обыскал ее и украл… мужчина нахмурился, разглядывая единственную вещь, что у нее была… клочок окровавленной, покрытой шрамами кожи. А почему бы и нет? Мисс Милашка-Крутяшка как раз из тех, кто оставляет сувениры после чьих-то пыток. Разве что, ум Торина вернулся к разрушению темницы, пока оседала пыль, он припомнил рану на руке Кили, сплетение пропитанных кровью мышц. Словно оттуда только-что срезали кусок кожи. Он более пристально взглянул на шрамы. В глубине ткани сверкали тысячи крошечных оранжевых бликов. Погладив пальцем плоть, Торин нахмурился. Она была слишком горячей, неестественно теплой. От… пламени? Может быть. Наверняка. Но тогда почему плоть не расплавилась? Только кусочки серы могли выжечь телесные ткани без… Сера. Конечно же. Серные скалы с прожилками лавы находились глубоко в земле, и… в аду. Желудок Торина сжался. Должно быть, это была защита. Из тех, что использовали против Хранителей. Была ли Кили Хранительницей? Паразитом? Или просто надеялась защитить себя от одного из них? Если она Хранительница, значит одна из последних представителей своего вида… если не последняя… и даже более опасна, чем он представлял. Хранители создавали невидимые узы с теми, кто находился рядом, и подобно вампирам, досуха их высасывали. Связь разорвана, кричала она. Вот… черт. Она. Она Хранительница. Болезнь вздрогнул — Слышали когда-нибудь о Хранителях? — спросил он своих нежеланных гостей. Каждый из них резко вздохнул. — Нет, — наконец ответил Ирландец, сухим тоном. — Мы полные идиоты. Приму это за согласие. — Одна из них только что сбежала из тюрьмы, и хоть это уже достаточно плохо, она намерилась меня убить. — Уже бы это сделала, если бы не Неназываемый.