Маша послушно рассказала, не забыв про шипение. Бабкин взглянул на окно. Доска лежала на траве. – Вы… проводите меня, пожалуйста, – попросила Маша неуверенно. – Провожу, конечно, – удивленно посмотрел на нее сосед. – Вы, главное, не бойтесь. «Решил, что у меня тараканы в голове живут, – поняла она. – Человек шипел… в траве прятался…» Ей захотелось убедить мужчину в том, что она ничего не придумала, но Маша сдержалась. В конце концов, какая разница, что подумает о ней сосед из дома напротив? Бабкин незаметно бросил взгляд на женщину. Она уже пришла в себя – пятна исчезли, лицо приобрело нормальный цвет. Ей года тридцать два – тридцать три, но из-за хвостика на затылке выглядит моложе… Серые глаза вопросительно взглянули на него, и Сергей поднялся с крыльца. – Пойдемте, а то совсем стемнеет, – сказал он. – Вещи свои не забудьте. Когда они дошли до дома Егоровых, и в самом деле стало темно. Вдалеке горел одинокий фонарь. Маша поставила тазик на крыльцо и обернулась к соседу. – Спасибо вам большое, – благодарно улыбнулась она. – Я и правда очень испугалась. – Было отчего, – лаконично ответил Бабкин. – Кстати, меня Сергеем зовут. – А меня – Машей. Она ждала, что он скажет что-нибудь вроде стандартного «приятно познакомиться», но Сергей молчал, глядя на нее, покачиваясь вперед-назад и заложив руки за спину. – Изучили? – спросила Маша серьезно. – Угу, – кивнул тот. – Пойдете завтра с утра с нами на озеро? – А я… я с Костей, – растерялась Маша. – А я…. я с Макаром, – с такой же интонацией ответил Сергей, и она искренне рассмеялась – получилось забавно и похоже. – В десять зайду, – пообещал Бабкин. – Спокойной ночи. – Спокойной ночи, – сказала она ему в спину. Бабкин перешел дорогу и скрылся в своем дворе. Ему хотелось дойти до бани соседей, но он понимал, что ни малейшего смысла в том нет: тот, кто прятался в траве, уже двести раз успел удрать далеко-далеко. «Что ж за сволочь? – подумал Сергей, заходя в дом. – Шипел он, значит…» – Ты в лесу заблудился? – сонно пробормотал со своего дивана Макар. – В траве, – хмыкнул в ответ Сергей. – Грибы искал. – Нашел? – Почти. Тощий такой гриб, гнилой. Если не ошибаюсь, Раскольников его фамилия. Глава 7 К утру Маша окончательно уверилась, что вчерашнее вечернее происшествие было совершенно незначительным: подумаешь, кто-то из деревенских шутников захотел посмеяться над глупой городской теткой. А потому Веронике с Митей она решила ничего не рассказывать, чтобы, во-первых, лишний раз не выставлять себя трусихой, а во-вторых, не пугать и без того запуганную Веронику. Но отмолчаться не получилось. Когда утром Маша с Костей спустились к завтраку, то обнаружили Юлию Михайловну, восседающую не на своем обычном месте у окна, а за столом, напротив Машиного стула. На сей раз на ней были не заношенные майка и штаны, а цветастое кимоно с длинным шелковым поясом. Дождавшись, пока все поздороваются и рассядутся за столом – поедать испеченную Вероникой с утра творожную запеканку, – Юлия Михайловна выждала паузу и невинно сообщила: – А наша гостья-то вчера отличилась! Мужика с собой из бани привела… Пять пар глаз уставились на Машу. Костя только открыл рот, как Маша невозмутимо спросила: – Завидуете, Юлия Михайловна? И пока Ледянина искала, что бы достойно ответить, Маша перехватила инициативу и рассказала озадаченным Егоровым о том, что случилось накануне. – Руки к стеклу прижимал? – недоверчиво переспросил Митя Егоров и переглянулся с женой. – Угу, – кивнула Маша, мельком поглядев на Костю. Тот сидел нахмурившись и переводил взгляд с одного взрослого на другого. – Хм, что-то новенькое, – покачал головой Митя. – Никогда такого не было. – Алкашей в Игошине хватает, но все они тихие, безобидные, – вступила Вероника. – А около бани прятаться и потом в траве сидеть… я даже не знаю, на что это похоже… Она еще раз посмотрела на мужа, и в глазах обоих Маша явственно прочитала недоверие. Очевидно, что неизвестного, поджидавшего ее ночью в траве, они сочли плодом Машиного встревоженного воображения. – Я теперь с тобой везде буду ходить! – громко заявил Костя. – Защитничек… – хмыкнула Юлия Михайловна. – Правда, все лучше нашего суслика. Она выразительно поглядела на зятя. Маша внутренне сжалась, ожидая очередного скандала, но Митя, к ее удивлению, отреагировал довольно спокойно. – Юлия Михайловна, вы можете называть меня как хотите, – пожал он плечами и встал, чтобы помочь Веронике собрать посуду. – Вы уже старый, больной человек и не можете контролировать себя. А на больных обижаться…. Он не закончил фразу, повернулся лицом к раковине и принялся мыть посуду. Дети за столом замерли, и Маша поняла: они ждут продолжения, ждут, что же ответит старуха! Им, конечно, страшно, противно, но одновременно интересно. Она встретилась глазами с Юлией Михайловной и прочитала в них удовлетворение. Мать Вероники была довольна, она улыбалась. «Бедный Митя», – успела подумать Маша до того, как Юлия Ледянина заговорила. – Уже лучше, – одобрительно заметила она, поигрывая концом своего шелкового пояса. Ткань извивалась между ее пальцев, как тропическая змейка. – Значит, ты придумал домашние заготовки и теперь будешь их использовать. Неплохо, неплохо… – Она хрипло хохотнула, как всегда, когда была чем-то довольна. – Только вот, суслик, у тебя соображалки не хватит на большее. Ну-ка скажи мне, – ее голос стал резким, речь ускорилась, – ведь именно ты вчера ходил за ней подглядывать, правда? – Она кивнула в сторону Маши. – Знаю, что ты. Из окна тебя видела, как ты крался через дорогу. Сказал-то ведь, что пошел калитку заднюю прикрыть, а сам… – Неправда! – выкрикнул Митя, обернувшись, и все увидели, какое красное у него лицо. – Зачем же вы так нагло и гадко врете?! – Митенька, Митенька, успокойся, – дрожащим голосом попросила Вероника. – Юля, ну как тебе не стыдно… – Мне?! – изумилась старуха. – Не мне, а ему должно быть стыдно! Ее указательный палец, обмотанный красно-зеленой тканью, вытянулся в сторону зятя. Маша одним глотком влила в себя чай и собралась поскорее встать из-за стола, но тут раздался голос Ирины. – Папа, это правда? – спросила она, глядя на отца. – То, что она говорит, – правда? – Ирина, да ты что! – строго сказала Вероника. – У Юли шутки такие, разве не знаешь? – Нет, папа, ты сам скажи! – настаивала Ирина, поджимая тонкие губки. – Фу-ты, пропасть! – Митя в сердцах так приложил тарелку об стол, что по ее краю пошла трещина. – Неужели у тебя, Ирка, совести хватает такие вопросы мне задавать? Да ты за кого меня принимаешь?! – А ты не кричи на меня! – выкрикнула Ирина, вскочила с места и выбежала из комнаты. Митя секунду смотрел вслед дочери, а затем ушел в дом, крепко прикрыв за собой дверь. Вероника вздохнула и села на место, сжимая в руках надтреснутую тарелку. Снаружи раздался стук в калитку. – Эй, хозяева! – послышался мужской голос. – Дома кто есть? – Есть! – откликнулась Маша. – Одну минуту! Она быстро вымыла посуду за собой и Костей и сочувственно посмотрела на Веронику. Та так и сидела, проводя пальцем по маленькой трещинке на тарелке. Маша хотела что-то сказать, но поняла, что любые слова сейчас бесполезны, и вышла из кухни. Новый знакомый уже ждал, и задерживать его ей не хотелось. Три часа, проведенные на озере, пролетели незаметно… Друг Сергея с редким и забавным именем Макар остался дома, и Сергей пообещал познакомить их в другой раз. – Вы ему понравитесь, – успокаивающе сказал он Маше по дороге таким тоном, каким обычно люди говорят: «Не беспокойтесь, он вам понравится». Маша хмыкнула и хотела спросить, с какой стати она должна нравиться неизвестно кому, но передумала. Стоило признаться самой себе, что ей и в самом деле хотелось бы понравиться другу Сергея, кем бы он ни был. Ее беспокоило, как Костя отнесется к новому знакомцу, но, к Машиному облегчению, в первые же десять минут все разрешилось наилучшим образом, стоило только Сергею упомянуть о том, кем он работает. – Не, вы реально сыщик? – изумленно протянул Костя. – Чисто конкретно и в натуре, – серьезно кивнул Бабкин. – Только не государственный, а частный. – Вау! Костя остановился и уронил в песок пакет, который ему было поручено нести особенно бережно.