— Давай оставим все, как есть. И никто, кроме нас двоих, ничего не узнает, — взмолилась Бобби. Прин помолчала задумчиво, потом кивнула. — Иди. Ополосни лицо холодной водой и возвращайся. А я пока решу, что с тобой делать. Отсутствовала Бобби недолго. Холодная вода не помогла — выглядела она не лучше. Глаза опухли, губы дрожали. Останется она в колледже или нет — теперь это целиком зависело от той, которая сидела за письменным столом перед открытой печатной машинкой. — Ну так вот. Сейчас ты перечислишь, что и у кого взяла, а я составлю список. Да, неплохо бы добавить когда. Потом ты поставишь свою подпись и дату. Когда мы закончим, ты сложишь все в мешочек — у меня есть большой пакет из книжного — и положишь его в кабинку в библиотеке. Остальное сделает полиция кампуса. Не забудь добавить что-нибудь свое. А теперь начинай. — Что ты сделаешь со списком… со списками? — поправилась Бобби, увидев, что Прин берет копировальный лист. — Ничего… пока. А копии с важных документов снимают всегда. Обычная предосторожность. Может быть, я отвезу ее домой на каникулах. Одна останется здесь, другая будет там. На случай, если общежитие вдруг сгорит. Бобби было уже не до слез. Ею владела паника. Почему Прин вернулась в комнату именно сейчас? Случайно ли это? Или она давно у нее на подозрении? Нужно остановиться. Нужно обязательно остановиться. Но как? После стольких лет… Все началось после переезда. Она отправлялась в торговый центр, говоря матери, что идет к подругам. Только вот никаких подруг у нее не было. Жевательная резинка, лак для ногтей, прочая мелочь. Потом вещи из раздевалки в спортзале. Их предупреждали — не оставляйте в шкафчиках ничего ценного, но девочки все равно оставляли. Так же и в Пелэме. У воспитательницы был небольшой сейф, куда ученицам предлагалось сдавать на хранение украшения и все такое, но никто ничего не сдавал. Прин как будто ждала, когда она начнет, примется за старое. Бобби как будто онемела. — Я сама все напишу, — хрипло прошептала она. — Как хочешь. — Прин поднялась со стула. — Но только поторапливайся. Ты же не хочешь, чтобы Феб вернулась и заглянула тебе через плечо? Бобби села к столу и начала печатать. Прин смотрела на нее с таким презрением, словно перед ней был не человек, а нечто омерзительное, гадкое. Однажды, еще до начала занятий, Бобби была в душевой кабинке и нечаянно подслушала разговор Прин с одной из старшекурсниц. Тогда она постаралась забыть о нем, но сейчас он вернулся. «Ты имеешь в виду Бобби Долан? Ее папаша шофер или кто-то в этом роде, случайно наткнувшийся на золотое яичко», — говорила Прин. — «Я просто поражаюсь, о чем они там думают в приемном отделении», — отозвалась ее собеседница. — «Скоро будут, наверно, принимать дочерей мусорщиков». — Девушки рассмеялись. — «Грязнуль и нерях», — добавила Прин. — Бобби подождала, пока они уйдут, потом выскользнула из кабинки и долго мыла руки. Закончив печатать признание, она оторвала пальцы от клавишей, чтобы не добавить звучащие в голове слова: «Я ненавижу тебя, Прин. Я ненавижу тебя, Прин. Я ненавижу тебя, Прин. Я ненавижу тебя и хочу, чтобы ты сдохла». Глава 4 — У всех есть поесть и выпить? Миссис Фэйрчайлд прекрасно готовит. Уверена, вы о ней слышали. Признаюсь, я и сама пристрастилась к ее острому чатни с зелеными томатами. Элейн Принс играла роль радушной хозяйки. — Для меня такое удовольствие видеть вас всех. Пожалуйста, садитесь и устраивайтесь поудобнее. И, ради Бога, Люси, не начинай снова. — Леди, о которой шла речь, едва успела открыть рот. — Я все объясню. Вы здесь для того, чтобы отдыхать и веселиться. Будьте добры, миссис Фэйрчайлд, дорогуша, не нальете ли мне немного шампанского? Фейт только что собрала с пола осколки бокала, выпавшего из руки Маргарет Хоуорд, и теперь, убрав мусор, наполнила и подала сразу два бокала — один ректору колледжа, другой писательнице. — Вам приготовить что-нибудь? — спросила она. — Спасибо, но немного позже. Бишоп опустилась в кресло — спиной к камину, лицом к гостям. — Ну же, признайте, что если бы я пригласила вас на вечер встречи, большинство бы просто не приехало. А ведь нам давно пора встретиться — нашей маленькой группе. Бобби Долан, которая, похоже, никак не могла смириться с угрозой потери дохода, растерянно покачала головой. — Получается, то, что говорил ваш человек, Оуэн, неправда? — Нет, Бобби, нет — кстати, ты изменилась к лучшему, мне нравятся твои волосы, — я бы никогда не стала просить его лгать ради меня. Будет все, что обещано. Насладимся массажем, послушаем игру Рэчел, примем к сведению советы Гвен и узнаем что-нибудь полезное о садах от Крис. Я по крайней мере очень хотела бы выяснить, что можно сделать с моим. Кто еще? Что ж, остальные, Феб, ты, Люси, Мэгги и я будем зрителями и слушателями. И миссис Фэйрчайлд, конечно, когда не будет готовить на кухне нечто такое, что может отлучить нас от диеты. Остров прекрасен; мы можем гулять по лесу, устраивать пикники на берегу. Элейн обвела комнату удовлетворенным взглядом ветерана лагерного отдыха, и Фейт, наверно, даже не удивилась бы, если бы она поднялась и объявила: занятия в бассейне в два часа, костер и пение в девять. — Может быть, у кого-то и есть лишняя неделя, но только не у меня, — сердито бросила Гвен. — Так что если ты не против, я уезжаю завтра утром. Фейт уже некоторое время наблюдала за лицами гостей, и легче всего читалось лицо Гвен. Остальные выглядели растерянными и в некоторых случаях почему-то испуганными. Стоило Барбаре — нет, стоп, Элейн — объявить, что все обещания будут исполнены, как Бобби Долан заметно расслабилась. Хозяйка откинулась на спинку кресла. — Боюсь, это невозможно. Я предвидела, что ты можешь отреагировать именно так, но хотела, чтобы мы все провели хотя бы один вместе, поэтому сказала Тони Марстону, владельцу катера, не приезжать завтра. А других способов связи с островом нет. Захочешь уехать послезавтра — пожалуйста. — Нет, не пожалуйста! — взорвалась Гвен. — Берись за телефон или что там у тебя здесь есть и немедленно свяжись с ним. Я уезжаю утром. Глядя на нее, Фейт подумала, что эта женщина определенно привыкла держать под контролем любую ситуацию. — Я бы тоже хотела уехать, — сказала Рэчел Гоулд. — Гонорар можешь оставить себе. Ты права. Я бы никогда не приехала, если бы знала, что ты задумала, и теперь, когда я это знаю, мне тем более не хочется оставаться. Прежде чем кто-либо успел что-то добавить, Элейн поднялась из кресла. В широком, струящемся платье она походила на божество или кинозвезду далеких сороковых. — И все-таки вам придется остаться и по возможности устроить свое пребывание здесь наилучшим образом. Я работаю на этом острове и позаботилась о том, чтобы мне никто не мешал. Здесь нет телефона, даже спутникового, нет радио, нет ничего. Катер приходит сюда два раза в день, и только через него я общаюсь с внешним миром. Челюсть у Гвен сначала отвалилась, потом со щелчком вернулась на место. — Я тебе не верю. Человек такого положения, как ты, не может обходиться без средств связи. Бывают ведь экстренные случаи… — Если что-то случается, Брент поднимает перевернутый флаг. За все время такое произошло лишь однажды. Гостья сломала лодыжку уже после того, как катер вернулся на материк, и мы не хотели, чтобы несчастная мучилась всю ночь. Ее подобрал какой-то рыбак. Если ты мне не веришь, можешь обыскать остров, но почему бы просто не принять ситуацию такой, какая она есть, и не провести немного времени с давними подругами? Уолл-стрит никуда не денется. Гвен задержалась с ответом, и ее опередила Люси. — Я всю жизнь прожила рядом с лодками. Если кто-то не захочет здесь остаться, могу отвезти завтра днем. В том старом лодочном сарае наверняка найдется что-нибудь подходящее. — Лодочный сарай достался мне от прежнего владельца острова, и я сохранила его исключительно из эстетических соображений. Гребная лодка там есть, но на воде она, скорее всего, долго не продержится. Можете спросить у Брента. Меня лодки не интересуют. Я ни разу не выходила под парусом с тех самых дней, когда мы, Люси, вместе занимались в клубе. Ты наверно помнишь, как плохо это у меня получалось. Если Люси и хотела возразить, то передумала. Каким бы компетентным ни был моряк, путешествие на каноэ или гребной лодке от острова до материка наверняка было бы сопряжено с огромным риском, решила Фейт, вспоминая, сколько времени они добирались сюда на моторке. — А теперь, пожалуйста, давайте отдадим должное великолепным блюдам, — предложила Элейн и, улыбнувшись, добавила: — Не сомневаюсь, что на десерт нас еще ждет нечто особенное. Рэчел Гоулд поднялась и, не говоря ни слова, тихо вышла из комнаты. Гвен последовала за ней, хотя и с большим шумом. — Проголодаетесь, спускайтесь сюда попозже и поищите что-нибудь в холодильнике, — спокойно, словно эта демонстрация не значила ровным счетом ничего, бросила им вслед хозяйка. — Там всегда есть вода, напитки и закуски. Люси Стэплтон громко вздохнула. — Ладно, Элейн, внешность ты изменила, но сама-то осталась прежней, такой же скрытной и неискренней, как и раньше. Я собираюсь поесть, потом отправлюсь спать, а завтра с удовольствием приму массаж и послушаю Крис, если она соизволит рассказать, как выращивать азиатские лилии без красноклопов. По прошествии некоторого времени ее примеру последовали остальные, и Фейт занялась непосредственно своим делом, что, впрочем, не помешало ей заметить, как Феб Джеймс подошла к Элейн и несколько секунд молча смотрела на хозяйку. — А ты действительно очень похожа на нее, — сказала наконец она и, протянув руку, слегка прикоснулась к пурпурному шелку туники. Прежде чем Феб успела убрать руку, Элейн схватила ее и задержала на мгновение в своих цепких пальцах. — Ты такая же красивая, — добавила гостья, — какой была бы и она. — О, нет, Прин была бы куда милее. Как всегда. Только мы ведь этого уже не узнаем, верно? Тарелки, оставленные Фейт для Брента Джастиса — обед плюс два десерта — исчезли. Вернувшись в кухню, чтобы зарядить посудомойку, она обнаружила, что они уже вымыты и стоят на месте. Может быть, когда-нибудь он еще поможет ей убирать со стола. Вылавливать Брента сейчас не хотелось. На столе осталось несколько кварт земляники и немного ревеня. Фейт включила посудомоечную машину. Удивительно, что, даже живя на острове, далеко от энергокомпаний, можно пользоваться всеми достижениями цивилизациями, включая бассейн и джакузи, — если, конечно у тебя есть деньги. У Барбары Бейли, или Элейн Принс, денег, разумеется, хватало. Прежде чем удалиться к себе — все остальные уже разошлись, — хозяйка попросила Фейт приготовить к семи часам кофе, фрукты и какую-нибудь выпечку — для «ранних пташек», а полновесный завтрак к девяти. — Что-нибудь легкое, необременительное. И… да, пожалуйста, подумайте о пикнике. Внизу, рядом с винным погребом, есть кладовая и в ней контейнеры для пикника. Брент погрузит их на тележку и отвезет в указанное место. Вы не могли бы приготовить все к полудню? Фейт спустилась в кладовую. Контейнеры, о которых говорила хозяйка, оправдали ее опасения: укомплектованные фарфоровой посудой, столовыми приборами, стеклом, термосами, коробочками для сандвичей и прочего, а также термомешками для вина и других напитков, они были бы уместны на родине, где-нибудь в Аскоте, но не на скалистом острове. Что же приготовить? Сэндвичи с огурцом? Чатни и сыр? Она вдруг почувствовала себя персонажем фильма Мерчанта-Айвори. Закончив наконец с делами, Фейт выключила свет и поднялась наверх. Часы показывали всего лишь одиннадцать, но по ощущениям было намного позднее. Что ж, день действительно получился долгий. С верхней площадки донеслись голоса. Фейт остановилась и прислушалась — совершенно беззастенчиво, сознавая всю тяжесть проступка. Разговаривали Кристин Баркер и Феб Джеймс. — Извини, что не отвечала, но… впрочем, ты и сама знаешь, — сказала Феб. — Мы все только и думали, как бы побыстрее оторваться от Пелэма и друг от друга, — заметила Крис. — Нет, нет, речь не о тебе. Ты всегда мне нравилась. Просто все случилось так неожиданно, так ужасно. Я даже не помню всего, что тогда происходило. Знаю только, что мама в то лето ужасно на меня злилась за то, что я не нахожу себе места. Я и впрямь не знала, что делать, слонялась по дому как неприкаянная. А потом встретила мужа. То есть тогда он, конечно, еще не был моим мужем, но мы поженились уже следующим летом, так что в Колумбийский я уже не попала. Родители считали, что в этом нет никакого смысла, и мама все время говорила, что нужно готовиться к свадьбе. — Но разве твоя дипломная работа не была опубликована в каком-то журнале? Я всегда представляла, как ты преподаешь в каком-нибудь университете и получаешь всевозможные награды. Феб рассмеялась, коротко и горько, с нервным, как показалось Фейт, всхлипом в конце. — Уэсли не хотел — да и сейчас не хочет, — чтобы его супруга была синим чулком. А потом появились дети… — Но ведь твоим дочерям, если не ошибаюсь, всего лишь по шестнадцать, а сыну только тринадцать? Что же ты делала все те годы до их рождения? Ох, извини. Это не мое дело. Прости и забудь. — Ничего страшного. Так приятно поговорить. У меня, в отличие от большинства женщин, мало подруг. Может быть, поэтому мне и психиатр не нужен. — Тот же смешок. — Мы жили в Нью-Йорке, в Ист-Сайде. Я устраивала приемы — так было нужно для карьеры Уэса — и пыталась забеременеть. Получилось не сразу. Уэс был на сто процентов уверен, что проблема во мне — подразумевалось, что у Джеймсов с этим все в полном порядке, — и даже отказывался от тестов, пока один из специалистов не поставил ультиматум: либо Уэс сдает анализы, либо он с нами не работает. И вот тут-то выяснилось, что его живчики вовсе не такие проворные, какими им положено быть.