— Зачем? И почему именно в прачечной? — спросила Мэгги. — Нужно поговорить о выборах, а прачечная единственное место, где могут поместиться тридцать четыре человека. — Хорошо. Я скажу Бобби. Отношения с соседкой складывались хорошо. Роберта — или просто Бобби — Долан была из Пенсильвании. Разоткровенничавшись, она рассказала, что ее родители из рабочих, а разбогатели случайно, когда отец, никогда в жизни не учившийся ни в каком колледже, придумал и запатентовал новый тип подвески, используемой во всех грузовиках. Деталей Бобби не знала, но прекрасно помнила, как изменилась в одночасье вся ее жизнь: еще вчера ей приходилось делить ванную с еще пятью членами семьи, а уже сегодня она получила отдельную в свое полное пользование. Подобно миссис Хоуорд, миссис Долан заранее решила, что дочь отправится в Пелэм, и определила ее в частную школу. Бобби призналась, что в муниципальной школе ей нравилось больше, и расставание с подругами далось тяжело — в новую она перешла в тринадцать лет и до последнего года чувствовала себя немного чужой. Никаких прошлых связей с Пелэмом у нее, как и у соседки по комнате, не было. Услышав об этом, Мэгги подумала о том, как важно в жизни то, что переходит к тебе по наследству, от родителей. В доме ректора колледжа каждое воскресенье устраивалось чаепитие для бывших выпускниц и их дочерей. Ей вспомнились слова матери, произнесенные в редкий момент трогательного семейного единства: «Однажды и ты приведешь туда свою дочь, мою внучку». Тогда она поклялась, что когда-нибудь обязательно попадет на это чаепитие. Прачечная оказалась уютным, теплым помещением с запахом «Айвори сноу». Прин и ее соседка, Феб Хэмилтон, застенчивая скромница из Бедфорд-Хиллз, по слухам столь же умная, сколь и богатая — а ее семья считалась очень богатой — уже сидели рядышком на одной из стиральных машин. Прин заплетала волосы Феб — тусклые, мышиного цвета пряди — в длинную косу. Привлекательности девушке коса не добавляла, но сам процесс, похоже, доставлял ей удовольствие. На обычно бледных щечках уже расцвели яркие пятна румянца, серые глаза блестели. Те, кому не хватило места на стиральных машинах, стояли у стены или сидели на полу. Кто-то пустил по кругу большой пакет с чипсами. Было шумно, но не слишком, и весело. Мэгги немного удивилась, когда в прачечную вошли еще девушки, — раньше в Фелтоне она их не видела, — но Прин тепло приняла незнакомок и тут же представила их остальным. — Познакомьтесь, это моя сестричка-двойняшка, Элейн. Крис — ее соседка. Люси — наша старая знакомая. А Гвен живет с ней в одной комнате. С первого же взгляда стало ясно, что сестры не те идентичные близнецы, которых легко спутать друг с другом, хотя сходство и бросалось в глаза, и хотя никто бы не назвал Элейн некрасивой, в сравнении с Прин она выглядела весьма заурядной. Как, впрочем, и все остальные. — Вы, наверно, спрашиваете себя, зачем я собрала вас здесь, — продолжала Прин. — Наверно потому, что в теплице бродил полковник Мастард с подсвечником, — сказал кто-то, и все рассмеялись. — Очень смешно. Так вот, завтра на классном собрании нам предложат назвать кандидатов на всякие должности и… — И ты хочешь, чтобы мы предложили тебя в президенты, — подала голос Люси. — Никто не против. Это все? Теперь можно и разойтись? — Хорошая шутка. Ты прекрасно знаешь, что президента из меня не получится. У меня же память никудышная; я буду постоянно все забывать. У меня даже чертова песня и та в голове не держится. Нет, я предлагаю выдвинуть Мэгги Хоуорд. Фелтон не имел своего президента со времен мировой войны, а может даже с гражданской… — Тогда и Пелэма еще не было, — негромко вставила Феб. Прин погладила ее по головке. — Какая ты молодец. Продолжаю. Думаю, пора менять традицию, а из Мэгги выйдет отличный президент. Нас здесь тридцать четыре плюс моя сестричка и три девочки из Крэндалла. Если мы все проголосуем за Мэгги, она пройдет. Кстати, в Крэндалле кто-нибудь уже занимается такой организацией? Элейн покачала головой. — Насколько я знаю, нет. По крайней мере в прачечную нас еще не приглашали. — Она восхищенно посмотрела на сестру. — Думаю, в нашем классе об этом никто даже и не задумывался. Прин наградила сестру благодарным взглядом и взъерошила ей волосы. — Я поговорила еще с несколькими девочками из других общежитий, рассказала, каким замечательным президентом будет Мэгги, так что если мы все проголосуем за нее, наш план пройдет как по маслу. У кого есть вопросы? — Полагаю, ты уже спросила у мисс Хоуорд, хочет ли она занять это местечко? — усмехнулась Люси. — И все ли так сильно хотят видеть ее на посту президента? — Подкалывать подругу ей, похоже, было не в первой, потому что Прин нисколько не обиделась и лишь пожала плечами. — Конечно, хочет. Ты только посмотри, как она держит спину. Мэгги рождена для роли лидера. Еще вопросы? — Вторая часть вопроса Люси осталась без ответа. Мэгги и впрямь сидела на бетонном полу с прямой как доска спиной, только поза ее была не только проявлением врожденных лидерских качеств, но и результатом вызванного предложением шока. Прин выбрала ее! Почему? — Гвен сильна в математике, так что давайте изберем ее казначеем, — заговорила Элейн. — Крэндалл тоже ее поддержит. Возражений не последовало, и девушки потянулись к выходу из прачечной. Мэгги попыталась перехватить глазами Прин, а когда не получилось, пробилась поближе и тронула ее за плечо. — Послушай, мне нужно с тобой поговорить. Прин обернулась. — Конечно. Ну, что у тебя? Мэгги оглянулась. Высказывать во всеуслышание одолевавшие ее сомнения она не хотела. — Струсила? — негромко спросила Прин. — Только не говори, что ты никогда в жизни ничем подобным не занималась. Держу пари, «Регламент» Роберта[12] ты знала наизусть уже лет в десять. И не волнуйся, я всегда буду рядом, так что на мою помощь можешь рассчитывать. Быть серым кардиналом, силой за троном — это по мне. — Мэгги облегченно вздохнула. Конечно, Прин права. Она руководила всегда и везде, и Пелэм в этом отношении всего лишь еще одна школа. Нет, не так, Пелэм есть Пелэм! Но Прин будет рядом. Они вместе, они одна команда. На следующее утро она проснулась еще до рассвета и от волнения не смогла больше уснуть. Будить Бобби не хотелось, и Мэгги долго лежала в постели, смакуя миг триумфа. В какой-то момент из памяти выскочила произнесенная Прин фраза — «серый кардинал», но она тут же заменила ее другой, «рождена для роли лидера». Да, рождена. И будет лидером. В тот же день на собрании первого курса 1970 года Маргарет Хоуорд была избрана президентом класса, а Гвен Мэнсфилд его казначеем — в полном соответствии с решением, принятым накануне в прачечной Фелтона. Соперничество носило острый характер — Прин, похоже, оказалась не единственным в кампусе «создателем королей», — но Мэгги все собрала больше голосов. Речь ее приняли хорошо, особенно шуточное обещание сделать своим приоритетом изменение формулировки «три ноги на полу» на «две ноги на полу». Когда собрание закончилось, Прин схватила Мэгги за руку и потащила за собой из зала, не обращая внимания на тех, кто подошел поздравить новоизбранного президента. — Сегодня особенный день. Давай поднимемся на башню. — Разве она не закрывается после четырех? — удивилась Мэгги. Возвышающаяся над главным административным корпусом готическая башня была видна на расстоянии нескольких миль от колледжа и доминировала над окружающим кампус преимущественно равнинным пейзажем. Студентам разрешалось подниматься на нее только парами, с десяти до четырех часов дня, за исключением воскресенья. На верхний этаж шел лифт, а за массивной дверью, вызывавшей смутные ассоциации со средневековым поместьем, находилась короткая винтовая лестница, заканчивавшаяся еще одной дверью, за которой и располагалась небольшая обзорная площадка с прекрасным видом на окрестности. Далеко, на горизонте, виднелся Бостон, Город на Холме, на другой стороне — далекие горы, а между ними крохотный городок Южный Пелэм. — Я знаю, где прячут ключ — этот секрет передается от матери к дочери из поколения в поколение. По крайней мере моя его передала. Раньше, еще до того, как студенткам разрешили курить в кампусе, она с подругами забиралась наверх, дабы предаться запретному влечению. Ну же, идем! Мэгги ничего не оставалось, как последовать за ней — сначала неохотно, поскольку ее всегда пугала высота, потом, поддавшись настроению Прин, с нарастающим нетерпением. Все страхи и сомнения улетучились с последним шагом. Охваченная восторгом, она закружилась, совсем как недавно в комнате, но уже не рассмеялась, а торжественно произнесла: — Мы как будто на крыше мира. — Нет, — поправила Прин. — Без как. Мы и есть на крыше мира. И она рассмеялась. Дорогой Макс, Как я уже говорила тебе в День благодарения, здесь, если сильно не задумываться, не так уж и плохо. Девчонки разные. Есть такие, от которых блевать хочется — эти перед свиданием в выходные наряжаются в кашемир и обвешиваются жемчугом, а в остальное время ходят неряхами. На лекциях они только тем и занимаются, что вяжут свитера и шарфики для своих гарвардских, йельских, дартмурских и, наверно, даже принстонских дружков. После занятий их можно найти в общей комнате у нас на этаже, где они курят и играют в бридж. Какие-то мозги у них должны быть, иначе бы их просто сюда не приняли, но я этого как-то пока не заметила. Понимаю, нехорошо так говорить, но временами они меня просто достают. В будущей жизни — в каком-нибудь Уэстчестере или Коннектикуте — походы в клуб ради бриджа и продолжение того же, что было до Пелэма и продолжается здесь. Другими словами, безделье. Ближе к уик-энду они затягивают корсет потуже с тем, чтобы позволить бойфренду пройти до второй базы, но не допустить к третьей — пока на пальчике не засияет обручальное колечко, а родители не согласуют дату помолвки. Извини, что пишу обо всем этом. Сама не хотела. Может быть, я закончу брюзжащей старой девой — худшей участи, если верить большинству здешних дам, и быть не может, — но уж лучше превратиться в угрюмую каргу, чем жить так, как они. О таких писал Сэлинджер в рассказе «Дядюшка Вигили в Коннектикуте». Я бы предпочла отказаться от музыки. Между прочим, поэтому и пишу. Просто не могу не поделиться с тобой! Наконец-то нашла преподавательницу. Не зря наводила справки на музыкальном отделении. Можно было бы, конечно, подыскать кого-то в Бостоне или Кэмбридже, но получилось бы слишком дорого. Эта женщина, Рут Хэмилтон, живет в Пелэме и преподает в музыкальном колледже Беркли. Мы договорились, что я буду присматривать за ее малышами в обмен на уроки. Детей двое, оба мальчики, шести и восьми лет. Не люблю нянчиться с детворой, но эти ребята молодцы. Не нытики (да и подгузники, к счастью, менять не надо!) Миссис Хэмилтон считает, что я могла бы поработать летом в Беркли, но мне так хочется домой. Ужасно скучаю по городу. Ты, наверно, не меньше. Я уже рассказывала о подругах. Они ничего, с ними даже весело. Самое большое приключение — спуск с горки за общежитием на подносах, которые мы украли в столовой в ночь Большого Блэкаута. (Ты ведь возвращался тогда на пароме на Стейтен-Айленд и сам видел, как исчез вдруг целый город!) Конечно, такое случается раз в жизни, и все немножко сходят с ума, но все же хотелось бы, чтобы девочки не были такими зажатыми. Родственной души я среди них не нашла. Выделяется разве что Прин, самая шикарная из всех. Они с сестрой живут в городе и любят не только «Фэб Фор» (хотя в Джордже и впрямь что-то есть!). Семейка по-настоящему богатая — городской дом в Ист-Сайде, еще один, громадный, в Хэмптонсе, — но девчонки не задаются, в отличие от одной зануды, постоянно твердящей о «папочкином личном самолете». Рождественские каникулы — здесь это так называется — мы собираемся провести вместе. Других религий здесь не признают. Четвертой будет соседка Прин по комнате, Феб, из Бедфорд-Хиллз. Ее я пока не раскусила. На Прин она буквально молится, что немного странно, но зато умница. Мы с ней в одной группе по английскому, и она выдает подчас такое, что мне бы и в голову никогда не пришло. Мне она кажется немного незрелой — застряла где-то на стадии подросткового обожания. Помнишь, какой я была в седьмом классе, когда во всем подражала Ванде Ландовски? Прин ничем особенным не выделяется, но в том, что она прославится однажды чем-то невероятным, я не сомневаюсь. Ее сестре, Элейн, должно быть нелегко. Она умна и мила, но постоянно в тени Прин. Здесь уж ничего не поделаешь. Пожалуйста, не говори папе с мамой, что мне здесь не так уж плохо. Я бы не задумываясь променяла Пелэм на Джуллиард, если бы только могла, но ведь тогда они отправят тебя в Гарвард (кстати, прими мои поздравления! Не сомневалась, что тебя примут), и мы будем далеко друг от друга. Так что я еще потерплю, а уж в следующем году позабавимся. С любовью, Рэчел. P.S. Прин тебя знает! Читала ту статью в «Таймс»! — И что ты делаешь в шкафчике Феб? — Прин захлопнула за собой дверь. Бобби Долан попыталась бросить что-то в выдвинутый ящик, но Прин схватила ее за руку. — Покажи, что взяла, — твердо приказала она. Бобби расплакалась и попыталась оттолкнуть однокурсницу. — Показывай, — повторила Прин, оттаскивая ее кровати. — Садись и выкладывай все, что взяла! Бобби села и медленно разжала пальцы. На ладони лежала пара принадлежащих Феб сережек. Прин фыркнула презрительно и покачала головой. — Так это ты наш мерзкий воришка. Еще в ноябре у девушек начали пропадать из комнат мелкие вещи: шарфики, косметика, безделушки. Потом стали исчезать деньги и, наконец, драгоценности. В общежитии провели несколько собраний, на которых прозвучали строгие предупреждения со стороны миссис Макинтайр, призвавшей виновницу осознать, набраться смелости и признаться либо воспитательнице, либо старшей по общежитию. Прин подошла к шкафчику. — Это ведь даже не самые лучшие. Почему бы не взять вот другие, с бриллиантовыми вставками? За них бы ты выручила куда больше. — Голос ее сочился сарказмом. — И почему ты оставила без внимания мои скромные сокровища? Часы, например. Мне подарили их на выпускной, и я их даже не носила. Между прочим, «пьяже». Неужели не понравились? Бобби уткнулась лицом в покрывало. Ее сотрясали рыдания. Всхлипы звучали приглушеннее, но так же жалобно. — Я больше не буду. — Она подняла голову. — И я ничего не продала. Все лежит в моем чемодане, в камере хранения. Прин недоверчиво посмотрела на нее. — Боже, да ты клептоманка! — Она вдруг усмехнулась, как будто знакомство с клептоманкой сулило новый жизненный опыт. А может быть, так усмехнулся бы охотник, проверивший капкан и обнаруживший добычу. — Ты ведь не скажешь миссис М.! Пожалуйста. Я все верну и никогда больше не буду. Пожалуйста. — Просишь меня нарушить кодекс чести? Не забывай, что в таком случае я становлюсь соучастницей. Ну, может быть, не совсем соучастницей, но в любом случае я беру на себя немалую ответственность за ущерб, причиненный всем одним из членов благородного сообщества. Кажется, так сказано в Синей книге? А если и не совсем так, то достаточно близко. — Прин явно получала удовольствие от той роли, в которой оказалась благодаря случаю. — Хм, давай поразмыслим. Прежде всего, я должна, наверно, уговорить тебя открыться. Как насчет этого? Бобби ответила на издевательское предложение угрюмым молчанием. — Если не получится, следующий шаг — сдать тебя самой. Не так ли, моя нечистая на руку подружка?