– Учеба до четырех, потом свободен. – Отлично, тогда до завтра. – Пока. Завершив вызов, я глубоко вдохнула, выдохнула и снова склонилась над ноутбуком, вычитывая текст. «Моя мама была актрисой в театре Шотландии», – прочитала я и вдруг вспомнила, что хотела найти информацию о миссис Харт, чтобы посвятить ей в конце интервью небольшой абзац, некий постскриптум. Но я не успела зайти в поисковик. Сотовый телефон снова завибрировал от входящего звонка и чуть не упал со стола. Взяв его в руки, я напряглась. На дисплее высветился номер мистера Дартла. – Сара, ну и где вы? – холодно спросил управляющий после моего неуверенного «да?». – Дома, – все так же с опаской произнесла я, не понимая, почему он мне звонит. Еще ни разу мистер Дартл не нарушал мою домашнюю идиллию. – Дома? А ничего, что вы уже час как должны быть на рабочем месте! Я пришел в кофейню, а тут как на необитаемом острове – ни одной живой души! – Тон его голоса все повышался и повышался. Когда мистер Дартл произносил последние слова, от напряжения его голосовые связки дрогнули. Слово «души» он пропищал как большой, разгневанный комар. В этот момент я представила его лоснящееся и раскрасневшееся лицо. Стая мурашек пробежала от головы до кончиков пальцев ног. Дрожащими руками я открыла календарь в ежедневнике, на котором отмечала все смены, и увидела, что 10 марта обведено в черный кружок. Я должна была выйти на работу с утра, но забыла об этом, отвлекшись на интервью. Я была уверена, что в этот день моя смена с обеда. – Простите, мистер Дартл! – взмолилась я, вскакивая со стула. – Сейчас буду! – Жду, – сухо ответил он и сбросил вызов. «Только увольнения сейчас не хватало», – в панике думала я, натягивая джинсы, а следом, не разбирая, где рукава и горловина, черную водолазку. Я вылетела из дома через пять минут после звонка. Хвост на голове завязывала уже на ходу. Пробегая мимо старых и мрачных домов Уайтчепл, я молилась всем, кому только можно, чтобы меня не лишили работы. Даже с моим опытом бариста я прекрасно понимала, что не смогу найти новое место по щелчку пальцев. В Лондоне была куча безработных. И я могла стать одной из них. Пособие[10] не очень бы помогло мне. Оно было нещадно маленьким. Ни заплатить за квартиру, ни за транспорт. Так, поесть один раз в день. От метро до работы я бежала, как атлет, мечтающий о золотой медали на Олимпийских играх. И, когда оказалась перед прозрачными дверьми, на которых висела табличка «Технический перерыв», в боку сильно закололо. Бен Дартл сидел на высоком стуле перед стойкой бариста и время от времени поглядывал на часы – они висели на стене сбоку от кофемашины. Потом он поднял голову и увидел меня, глазеющую на него через стекло. Взгляд его стал еще холоднее. Я вдруг почувствовала касание льда под лопатками. Собравшись с духом, распахнула дверь и зашла в обитель зла. В тот момент кофейня только ей и казалась. – Объяснитесь, мисс Гринвуд. Мистер Дартл встал со стула и, сложив руки на груди, стал подходить ко мне. Каждый его шаг отзывался нестерпимой болью в боку. Душу охватила паника. Не поднимая взгляда на босса, я пялилась на его руки. Упитанные, с кольцом на указательном пальце. Мистер Дартл был одет в черные джинсы и молочную рубашку, которая ему совершенно не шла. – Я перепутала время выхода. – Может, вы и работу перепутали? Зачем вы здесь работаете? Мне не нужны люди, которые совсем не ценят свое место, мисс Гринвуд. – Я ценю, – тихим голосом сказала я, все так же глядя на его руки. Они не подавали никаких признаков жизни. Два полена, перекинутые друг через друга. – Не заметно. Я прекрасно знала, чего ждал босс. Он хотел получить извинения, слезы и почести. Все это было так унизительно. Но страх оказался сильнее гордости. Стиснув зубы, я тихо произнесла: – Простите, мистер Дартл. Такого больше не повторится. Руки босса медленно расцепились. Сначала они упали, как по команде «смирно», а потом сцепились за спиной. Мистер Дартл выпятил живот и тяжело вздохнул, как судья, решающий – казнить подсудимого или помиловать. – Хорошо, мисс Гринвуд, – сказал он с превосходством. – Но я прощаю вас в последний раз. Еще один выговор, и фартук бариста оставите на столе. Мистер Дартл ушел в комнату персонала, а я тихо выругалась, оскорбленная и униженная. Всю смену я провела как на иголках – боялась, что мистер Дартл найдет к чему придраться. Радовало меня только одно: готовое интервью с Томом Хартом. С его слов я написала лонгрид[11]. На первый взгляд получилось неплохо. Текст осталось только еще раз перечитать и отправить в «Таймс». А сразу после этого я хотела купить билет в театр и лично убедиться в таланте, о котором написала на свой страх и риск. Я надеялась, что все это не вымысел и не лесть со стороны зарубежных СМИ, которые радуются, даже если к ним приезжают третьесортные иностранцы. Мой план «разгромить и не миловать» с треском провалился из-за сокращенных сроков сдачи материала. Вечером ко мне в гости пришла Джейн. Сидя на диване с кофе в одной руке и с ноутбуком на коленях, она читала интервью, не говоря ни слова. Я стояла у окна и наблюдала за туманом, который пролегал между домами, обнимал их и прятал от людских глаз. Вдалеке сигналили машины, под окнами проехал полицейский патруль с мигалками. Прошли, смеясь, двое мужчин. Они глухо ступали по асфальту. Я чувствовала беспокойство. Словно делала не то, что должна была делать. «Нужна ли мне эта работа в «Таймс»? Может, лучше выбрать редакцию поскромнее?» – подумала я, прикусив нижнюю губу. Джейн сделала очередной глоток кофе. И снова затихла, не отрываясь от чтения. Я спиной чувствовала, что ей интересно. И я вроде радовалась этому, но и пугалась. На часах было девять вечера. Подругу освещал ночник. Я стояла во мраке. Прошло около десяти минут. Джейн отложила ноутбук и спокойно заговорила. Ее голос показался незнакомым, чужим. – Это прекрасный лонгрид. Ты точно получишь работу в «Таймс». Уж поверь, они любят такие вещи. – Ты думаешь? – Я развернулась к Джейн. – Да, – подтвердила подруга и встала с дивана. Она подошла к столу и опустила на него ноутбук, все еще держа чашку с кофе. – Не могла оторваться от чтения. И еще на некоторых моментах мурашки побежали по коже. Но я даже не знаю почему. С одной стороны – интервью обычное. Там нет ничего в стиле «ничего себе поворот событий!». Ты написала простой рассказ о человеке и театре, которому он служит. Но с другой стороны – дышать больно, когда читаешь. Особенно понравился момент про наставника в творчестве. Твой актер прав. Любая профессия нуждается в наставнике, в маме. Мама и малыш… Странно, но я никогда об этом не задумывалась. Просто, если посмотреть, малыш и сам вырастет, такова природа. Но станет ли он личностью без материнской помощи? Да, некоторые вещи к нему придут, но стержень. Где стержень?! Так и у актеров, художников, журналистов! Джейн вдруг повысила голос, а после резко замолчала. – Кстати, а почему лонгрид, а не вопрос-ответ? – спросила Джейн. – Вопрос-ответ – это скучно. Мне захотелось передать атмосферу нашего разговора. Написать, какой у актера был голос, как он говорил – медленно, быстро, тихо или громко. Хотелось познакомить читателя с человеком. – Вот поэтому ты гениальная журналистка. – Джейн подошла к окну и встала рядом со мной. – Ты пишешь так, что тебе веришь. Я это заметила еще в универе. Но в этой статье ты превзошла себя. – Скажешь тоже, – хмыкнула я и отошла от окна. Присев на диван, я посмотрела на Джейн. Она облокотилась о подоконник и задумчиво смотрела на меня. – Нет, правда. Это первая статья, где ты никого не пыталась вывести на чистую воду, а просто писала, рассказывала. Ну, знаешь, такой настоящий писатель. Раньше ты всегда находила черноту в темах. У тебя обязательно были виноватые. – Да? Не замечала, – прошептала я и вспомнила, что и в интервью с актером тоже закидывала удочки. Я тоже хотела вывести театр, как выразилась Джейн, на чистую воду. Банально не получилось. Том не раскололся. – Так когда мы идем в «GRIM»? – спросила подруга. Я пожала плечами: – Ты ведь говорила, что из-за рабочего графика не знаешь, когда у тебя будет свободное время. – И правда, – с грустью вздохнула Джейн и присела за стол. – Так, сегодня 10 марта. Сейчас посмотрим, когда у них ближайшее представление. Джейн застучала по клавиатуре, потом нагнулась к столу и начала с интересом изучать сайт продажи билетов. – О, классно! – воскликнула она. – У них завтра вечером спектакль. Называется «Игра» или его второе название «Сыщик». Триллер. Два действующих лица, одно из которых – Том Харт. На сайте написано, что это пьеса британского драматурга Энтони Шеффера про пожилого писателя-миллионера и актера – любовника его жены. На кону – женщина. Ее зритель так и не увидит, но присутствие точно ощутит. Тут про бриллианты на миллион фунтов, пистолет между двумя персонажами и игру, которая закончится очень неожиданно. Современная интерпретация. Думаю, должно быть интересно. Джейн посмотрела на меня с улыбкой: – Пойдем? Завтра в семь вечера. – Я хотела с Джеймсом встретиться, – вспомнила я. – Он завтра как раз свободен во второй половине дня. – И кто кого уговаривает? – прыснула Джейн. – Сама несколько дней назад предложила сходить в «GRIM», а теперь, заинтересовав, отступаешь в сторону. Подруга развернулась к ноутбуку, а я задумалась, решая, что же делать. И с Джеймсом хотелось встретиться, и в театр сходить. – Ладно, пошли в «GRIM», – сказала я. – С Джеймсом встречусь до спектакля. 13 Как и планировали, сразу после занятий Джеймса мы встретились на Ковент-Гарден, купили кофе и пошли гулять. В нашем распоряжении было полтора часа. Погода в этот день стояла пасмурная и неприветливая. С Темзы дул ветер, поэтому я то и дело закутывалась в бежевый шарф, который наспех повязала поверх плаща, когда выходила из дома. На ногах у меня были удобные черные кроссовки, волосы забраны в конский хвост. Я оделась как обычно, уже представляя, как разразится гневом Джейн, увидев меня в джинсах и белой блузке. Вчера вечером, когда мы прощались с подругой, она настоятельно попросила «надеть самое лучшее». Но в юбке было холодно, а в платье – тем более. «Главное – я не в клетчатой рубашке», – подумала я, выходя из дома. Маленькая сумочка на длинном ремне дополняла образ. Я выглядела мило. – Как прошло твое интервью? – спросил Джеймс, когда мы медленно шли по излюбленному Грин-парку. Ветер начал постепенно стихать, поэтому заходить в кафе, чтобы греться, не было необходимости. Я чувствовала себя хорошо, когда меня обдувал лондонский ветер. Он был невидимой защитой. От чего? Сама не знаю. Просто это первое, что приходило мне на ум, даже когда лицо обдавал колючий ветер. Защита. И точка. – Могло быть и лучше, – я улыбнулась. – Актер не на все вопросы ответил так, как хотелось бы. Но текст вышел хорошим. Вчера его прочитала Джейн, а потом я написала письмо в «Таймс». Теперь остается ждать результатов. У тебя как дела? – Готовлюсь к защите проекта, – серьезно произнес Джеймс. – Это новая компьютерная игра. Я тебе уже рассказывал про нее. Оказывается, скоро к нам приедут представители «Blizzard»[12], будут отбирать лучшие проекты. Я хочу победить. Я посмотрела на Джеймса с немой благодарностью. Мне безумно нравилось, когда он становился серьезным и начинал строить планы. Такой взрослый и деловой. В такие моменты я забывала, что он младше меня на два года. Если бы он еще пальто носил вместо подростковой оранжевой курточки. «Тебе нужно еще как минимум пару лет, чтобы перестать быть мальчишкой», – подумала я.