– Поэтому я сохранил ядро. Он забрал Интрафейс у Кейси. Она позволила, не в силах сопротивляться. – Еще до того, как услышал новость, я планировал восстановить его. Хотел понять, что случилось. Что заставило ее считать, что нет иного выхода? В конце концов, люди, которые удаляют свои Интрафейсы, попадают в один из двух лагерей. – В какой? – Преступники или жертвы. Преступники. Кейси вышла из транса. – И кто она, по-твоему? Юноша сощурил глаза. – Силия? Преступница? Если она и была виновата, то лишь в том, что слишком любила. Определенно не незнакомец. Хорошо знал сестру. Даже очень хорошо. Взгляд его – интоксикация, всепоглощающая решимость – соответствовал выражению, которое Кейси видела в глазах таких людей, как Тристан/Дмитрий. Они любили Силию так сильно, что не могли продолжать жить. Утрата забрала их жизненные силы. Они были нормальными людьми. В отличие от Кейси. Тяжело вздохнув, она снова посмотрела на порошок в жестяной банке. Одна неверная деталь, и Интрафейс больше никогда не включится. Должно быть, потребовались месяцы на его восстановление. А что сделала Кейси за это время? Уклонялась от репортеров. Смирилась с трагедией. Устроила вечеринку. В глазах всего мира она, скорее, клоун, чем призрак. Девушка вложила РЕМ в кобуру и посмотрела на юношу. Он ответил на ее вопросы. Как минимум она должна объясниться. – Я Кейси. Как будто ее имя имело для него значение. – Мизухара. Кейси не помнила, когда в последний раз представлялась полным именем. Не могла в окружении ботов-прослушек, чтобы не выдать репортерам своего местоположения. Но в этом частном домене она в безопасности. Физически. Эмоционально девушка чувствовала себя здесь хуже, чем на собственной вечеринке. – Младшая сестра Силии, – уточнила она. – Я знаю, кто ты, – ответил юноша. Кейси не выдала своего удивления. Его слова задели. Значит, он узнал ее по вирусному видео. Если юноша и осуждал ее за то, что она бесстрастно объявила родную сестру мертвой, то не показал вида. – Возвращайся, когда будет готово. Запрос на новый контакт пикнул в Интрафейсе. АКТИНИУМ. Ранг: 0 Нормальный человек был бы благодарен: юноша не только знал сестру, но и понимал ее, Кейси. Третья ошибка: предполагать, что кто-нибудь действительно ее понимает. Девушка молча вышла из комнаты, оставив юношу с Интрафейсом сестры и унося с собой боль в груди. IIII II ДВЕРЬ С ШУМОМ ЗАХЛОПЫВАЕТСЯ. Штормовой ветер бьет в лицо. Дождь с градом заливает пляж. На каждой ступеньке крыльца я останавливаюсь и спрашиваю себя, не подождать ли до завтра? Утром буря утихнет, небо очистится. Но новая вспышка молнии освещает тело. Я понимаю: там человек. Может, уже мертвый, а если повезет, еще нет. В голове проносятся сотни ужасных мыслей, но выигрывает главная: не могу его бросить на милость стихии. Поэтому продолжаю идти, борясь с ливнем, пока, наконец, не дохожу до цели. Парень. И, кажется, довольно симпатичный, если не считать (или наоборот – учитывать), что он совершенно голый. Будем любоваться позже. Лихорадочно придумываю, как перенести его. Тяжелая волна почти сбивает с ног, вымочив до нитки, наполнив рот и уши. Черт, как же холодно! Снова слышу приближающийся рев воды. Пора убираться отсюда. Приподнимаю незнакомца за подмышки и пытаюсь тащить. Скользкое тело усложняет задачу. К тому же песок превратился в болото, и дважды я чудом не падаю. В третий раз повезло меньше. Шлепаюсь на спину, голый парень приземляется на меня. Было бы смешно, если бы он не весил столько же, сколько Хьюберт. Испуская сдавленный рык и прилагая невероятные усилия, кое-как спихиваю его с себя. После лежу без сил, переводя дух. Небо тоже не щадит меня и пытает проливным дождем. Парень шевелится. Он в сознании. Скорее всего. Разряд молнии! Из-за волос, упавших ему на лицо, не вижу, открыты ли его глаза. Черная тень склоняется надо мной. Радует, что в этот раз незнакомец не падает на меня. Но я в ловушке. Под ним. Человек. Прозрачные нити дождя слабо мерцают на теле парня, словно испаряясь с кожи. Вода струится по волосам, по его лицу, по моему, заливает мои глаза. Я моргаю. Мозг отключился. Что сделать? Что сказать? – Привет. Подкорка отмечает, что впервые за три года я здороваюсь с живым человеком. Исторический момент! Только шторму плевать. – Ты не против, если… Просьба не успевает родиться. Мое горло сжимают его руки. Что? Почему? Резкая боль обжигает глаза. Голова раздувается. Нет, это дурной сон. Всего лишь дурной сон. Но если чему и научила меня жизнь на острове, так это тому, что дурных снов не бывает, и так думать – значит подвергать себя смерти от голода, обезвоживания или от удушья, как сейчас. Вцепляюсь в его руки. У парня железная хватка. Ударяю коленом по яйцам. Не шелохнулся. Может, он не мужчина? Мой язык превращается в фарш. Грудь наливается свинцом. Молния – отдаленный звон – черная дыра – пустота. Гром стихает. Синий свет, тускло освещенная комната. Подернутое дымкой видение. Мужчина в белом халате. Гроб. Мой голос, как мысль в голове – я не позволю ей следовать за мной. Вижу себя рядом с собственным телом. Протягиваю руку, чтобы дотронуться до другой себя, но не чувствую ее. Я… мертва? Найди меня, Си. Нет, не мертва, иначе не смогла бы услышать голос Кей. Звук возвращает чувствительность моему телу, как раз вовремя, чтобы ощутить ослабевшие пальцы незнакомца. Его руки падают, тело валится в сторону. Доносится голос Ты-и, обнадеживающе монотонный: – Абсолютно не согласна. Сильный дождь аплодирует нам и радостно хлещет меня по лицу. Дыхание превращается в бульканье. Я задыхаюсь от слюны, воды и воздуха, проглатываю все разом и переворачиваюсь на бок. Поднимаю голову и сквозь дождь вижу металлический блеск Ты-и рядом с парнем, уткнувшимся лицом в песок. Не знаю, что она сделала. Может, боднула головой? Но это сработало: он в отключке, а я не задушена. – Спасибо, милая, – говорю чужим голосом. – Я твой должник. – Согласна. Вместе мы рассматриваем незнакомца. – Что нам с ним теперь делать? 8 – НУ, КАК ВСЕ ПРОШЛО?