Утром я уже был в порту, чтобы сесть на скоростной паром «Букебус», который шел через залив в город Монтевидео, столицу соседней страны. Здесь тоже было заметно, что времена изменились: паром шел полупустым. Когда я здесь работал, эти паромы ходили набитыми битком: люди направлялись в соседнюю страну, чтобы обналичить долларовые карточки. И так изо дня в день… Нет, мы все-таки очень похожи с аргентинцами, хотя это и сложно заметить. И у них и у нас — суровость закона компенсируется необязательностью его исполнения. Я не знаю ни одного закона в Аргентине, который бы досконально исполнялся… Теперь большинство на пароме составляли уругвайцы, все темы разговоров были про футбол. Кстати, вы знаете о том, что первый чемпионат мира по футболу прошел в Уругвае и Уругвай же его и выиграл. И они когда-то были богаче Германии… От порта я взял частника, который подбросил меня до дома… Всё на месте. Мой бронированный Форд на стоянке. Супермаркет — «супермеркадо», высотки — муравейники, как перенесенные из Бутово или Саларьево. Дома тоже всё было на месте — как и не уезжал вовсе. Достал бутылку кашасы, бразильской тростниковой водки. Пить или не пить — вот в чем вопрос? И где моя жизнь? Там? Или здесь? Если здесь — то почему я все время вляпываюсь в то, что происходит там? Нет, не надо говорить о том, что меня попросили или наняли. Мне и в самом деле интересно — а что там? Что происходит там, на континенте, который я оставил? Какие темные страсти кипят там, кто и кого убивает? Оттого-то я и оказываюсь там все время, когда кипят эти страсти и льется кровь — вместо того чтобы забыть этот ужас, как страшный сон. Отречься от него. У каждого тьма своя… … Утром — я встал рано, в шесть утра, оскорбительно трезвый — и поехал в Пунта дель Эсте — колонию на берегу Атлантического океана, которую группа инвесторов застраивает, пытаясь сделать из нее международный курорт, а может, и новый город для богачей. Там сейчас шла массовая застройка — второй Панама-Сити, конечно, не получится, но курорт международного класса — вполне. Многие туда вкладываются, как и сам Уругвай. Страна ХХI века… … Дон Хосе так же был на месте. Как и его яхта, с которой он ловил рыбу. Но сейчас — я застал его на строительной площадке, где он наблюдал строительство кондоминиума. — Ваш? — спросил я. — Да… — дон Хосе говорил негромко, но его слышали все, даже постоянно держащийся рядом израильский телохранитель Цви. … — Настало время подумать о вечном… Дон Хосе засмеялся, но смех перешел в кашель. Он промокнул рот. — А вечное, мой друг — это вот это. То, что останется с людьми, когда тебя уже не будет. Пусть человечество извинит меня, но у меня не нашлось воображения на что-то другое… Дон Хосе убрал платок в карман. Я мельком заметил розовый след… плохо дело. — Я даже догадываюсь, зачем ты приехал. Та история с посольским кокаином? Все никак не успокоятся? — Именно. — Что ты хочешь? — Узнать, кто продавал. — Зачем тебе? — Заменив одного человека на другого в посольстве — ничего не прекратится. Нужно остановить поставки в принципе. И понять, насколько далеко всё зашло. — Ты понимаешь, о чем меня просишь? — Я не полиция. У меня нет желания наказывать кого-то из поставщиков. Меня интересуют только свои. — А кто тебе свои?.. Хороший вопрос — Русские… — ответил я Дох Хосе помолчал. Недалеко от нас с шумом разгружался бетоновоз. — Я задам вопросы. Но если мне на них не ответят, то и я не смогу тебе ответить. — Хорошо. Но вы можете передать наше пожелание — пусть прекратят. Тогда — вопросов к ним не будет. У нас. — Хорошо… Дон Хосе сделал слабое движение рукой, Цви оказался рядом. — Цви, посели нашего гостя… … Цви поселил меня в Арт-отеле, который, если и не вытягивал на пять звезд, то очень старался. Там я постарался просто выспаться — за все время… за Украину, за тюрьму. Ждать пришлось недолго — уже к следующему вечеру я увидел долговязого израильтянина в куртке с обрезанными рукавами. — Едем? — спросил я. Цви покачал головой. — Давай, прогуляемся. — Что ж, давай. Прогулка обещала быть интересной — хотя бы тем, что с нее мог не вернуться один из нас. Интересно, кто это будет… Глок — при мне. Мы пошли по улице. Красиво, тихо, огоньки перемигиваются во тьме. В свое время эту страну называли «Латиноамериканская Швейцария» — хотя больше под это определение попадают некоторые приандские районы в Аргентине. Например, Сан-Карлос де Барилоче. — Дон Хосе просил передать — он связался с людьми, которые… решают такие вопросы. Они ответили ему, что таких вопросов ни с кем из русских они не решали. А вот это уже интересно… — Они могли солгать дону Хосе? — Это бы им дорого обошлось, и они это знают. Я чуть замедлил шаг. — Может быть, со стороны покупателей были не русские… скажем, испанцы. Цви снова покачал головой. — Когда речь идет о такого рода поставках, никто не торгует вслепую. Нельзя просто так прийти и попросить продать полтонны. За такую просьбу тебя сочтут агентом под прикрытием и отправят к рыбам. — Мексиканцы? Венесуэльцы? — Никто не мог продать в обход людей, у которых спросил дон Хосе. — Цви… как же тогда в нашем посольстве оказалось четыреста килограммов? — Я не знаю. И дон Хосе не знает. Цви помедлил. — Но я лично — дам вам один совет. — Какой же? — В Испании — есть место под названием Золотой берег. Коста Дорадо. Там живет синьор, который известен как Дэвид Бернштейн. Очень богатый синьор. И очень скрытный. У него так же есть квартира в Мадриде, он в последнее время часто проводит время в столице. Поговаривают, что он никакой не Дэвид. Скорее Давид. — Вот как? — Да. И дела у него в последнее время — идут все хуже и хуже. Настолько, что он ищет, кто бы ему оказал помощь. Против его врагов, которые почти добили его. … — И если ему оказать помощь, то он может в благодарность рассказать много чего интересного…