— Звони. — Кому? — Ты чо, совсем теплый? Сбрендил от страха? Боевики нехорошо заржали. — Старшему своему звони, я с тобой, что ли, буду разговаривать? Что, номер забыл? — Нет, нет… — Ну, говори… Точно москали. И здесь — москали. И снова они — старшие. У… отродье москальское. Москалей — на ножи! … Примерно в это же самое время — Руслан Кит сидел и думал, как ему быть дальше. Как ему быть дальше после того что ему сказал Костенко. Он, конечно, был за Украину, но не до такой степени, чтобы на такое идти. Невеселые размышления прервал телефонный звонок. — Да… — Пане Руслан, это Калган. Калган это. — Чего? Ты чего звонишь? — Тут это… москали тут. — Какие москали, ты что, бухой? — Не. В натуре москали. Хотят стрелу забить, говорят, они тут главные по движению, а мы платить должны. — Чего? — Так и сказали, пане Руслан. Скрытое раздражение — прорвалось наружу. — Скажи, что я их… Пан Руслан матерился долго и виртуозно, благо русский язык для этого богат средствами, после чего швырнул трубку и вышел из кабинета в приемную. — Поднимай всех! Москали наехали! … Оружие хранилось в соседнем доме, он был заброшен и непонятно кому принадлежал. При налете полиции — можно было сказать, что это не их оружие. Но сейчас — все кто был под рукой — разобрали стволы, расселись по машинам, и только тронулись… — Мусора! — истошно выкрикнул кто-то. Первая полицейская машина, сверкая мигалкой и завывая сиреной — свернула на улицу, за ней следовал грузовик: на таких перевозили карабинеров для крупных акций… … Выскочить из каталажки удалось неожиданно легко — Кит сам удивился. Особенно, если учесть, как их приняли — с незаконными стволами. Несколько автоматов — это вам не шутка юмора, у местной блатоты в основном пистолеты. У кого-то и дурь нашли… Как оказалось, это был рейд муниципальной полиции, допрашивал его комиссар Чокария из местного угрозыска. Не исключено, что это те же москали подстроили или… хорваты. А почему нет? Антонович на него давно волком смотрит… Но допустили адвоката, и тот договорился, как обычно договариваются. У Кита оружия не нашли, потому и выпустили — и он под вечер вышел из комиссариата, злой, раздосадованный и не знающий, чего делать. Мало нам того, что было — так теперь еще и это… Это не Украина, вопрос просто так не разрулить. Кому-то придется брать на себя стволы и садиться. Стволы придется покупать новые — не то, чтобы это было проблемой, но… деньги. Платить адвокату — опять деньги. На ровном месте головняков поднял — вот как так? А ведь еще москальский наезд этот стрёмный — его тоже разруливать надо. Конечно, то, что он не явился на стрелку, ему не предъявят, отмаза железная — мусора по ходу замели. Но само толковище это не отменяет. Что же за жизнь-то такая?.. На противоположной стороне улицы была милонга, оттуда доносилась музыка, там веселились. Кит посмотрел на это с ненавистью, был бы автомат — полоснул бы. Гады, всё им по фигу… Твари… Такси что ли поймать? Проходящий мимо мужик — вдруг остановился. — Шо, бандеровец? Ще не вмерла Украина? — Что ты сказал?! — Что слышал! Кит ударил — но кулак ушел в пустоту, а у тротуара уже тормознула машина. Все как в семидесятые, когда пропадали люди и от зеленых армейских Фордов и Шевроле — в панике разбегались… Буэнос-Айрес. 16 марта 2018 года Мы крутые? Да, мы крутые. Сработали просто отлично, даже сказать нечего. Ни единого выстрела не сделали, а результат? Бандгруппа разгромлена, многие сидят в околотке со статьями, им теперь не до того, чтобы какие-то подлянки нам подстраивать, им бы сейчас адвоката хорошего найти. Главного их, — у них это проводник называется, — взяли тихо, без стрельбы и без шума, когда он был один. Сотрудничающее лицо — комиссар Чокария — сможет записать на свой счет разгромленную этническую ОПГ и будет заинтересован в продолжении сотрудничества. Чокария еще с Могилой по нашей наводке поговорит — может, адвокат напишет заявление. Вымогалово — еще одна статья, более тяжкая, чем незаконное ношение оружия. Американцы разом лишились в городе тех, кому можно за недорого (а то и вовсе по идеологическим мотивам) поручить грязную работу. А сейчас осталось только этого видного деятеля бандеровской спилки в экзиле расколоть и решить, что с ним делать. Убивать вовсе не обязательно — если он может скомпрометировать американцев, он живым нужен. А если нет… — Ну, шо? Ты кстати, кот или кит? А? Определись. Я на место так и не сел — стоял. Местный бандеровский проводник… какой-то мелкий, плюгавый. Отвратный. Нет, вы не подумайте, что я там стремлюсь таким образом унизить врага, и потому придумываю ему всякие уничижительные признаки. Но он и в самом деле такой, и что я с этим могу поделать? Я ведь его насквозь вижу. Он — потомственный селюк. То есть, крестьянин, переселившийся в город, но не ставший горожанином даже в следующем поколении. Многие непонятки в отношениях Украины и России как раз вызваны тем, что на Украине не произошло превращения селян в горожан даже во втором-третьем поколении, в отличие от нас они сохранили связь с землей. У нас этого нет, у нас те, кто с села, часто стыдятся того места, откуда они родом, стыдятся происхождения, акцента, привычек. Украинское село же никогда не было столь бедным и заброшенным как русское в центре России, вот почему украинцы даже живя в Киеве, стараются сохранить, а то и прикупить при первой возможности земельный участок. Потому что тот, у кого есть земля — это господарь. Это всё в генах сидит. Селюки не понимают, как живут в городе и не хотят понимать. Они четко знают свое и гнут своё. Если надо — они нарушат любую договоренность, предадут, сдадут. Но только не своего — предать односельчанина — это сразу стать изгоем. Кумовщина и групповщина здесь в порядке закона — первый, кто перебрался в город, тащит и устраивает своих — иначе его не поймут. Никакой морали у него нет, кроме — всё в дом. Закон он тоже не уважает. Срал он на закон. Но он уважает и понимает силу. — Кот или кит? — Кот, по-вашему. — Отлично. Значит, кот. У тебя крыша есть, кот? — Крыша? — Да, крыша. Ты на воровское дело отстегиваешь? Нет? Плохо. А тебе кто тут работать разрешил, а? Работать — работай, но на общак отдавай долю малую, потому как это правильно. Ну и штраф придется заплатить… Украинец явно завис — как атакованный сервер. Я похлопал его по плечу. — Да не переживай ты так. Сейчас посиди, прикинь муде к бороде. А я пока покушаю, схожу. Потом вернусь. Ты не трясись, мы не звери какие-нить. Пацанов твоих приняли, сидят, договоримся — отпустят и их тоже, у меня подвязки взрослые в местной ментуре есть. Мы не беспредельщики какие нить. Все должны жить. И платить. … Вышел, заботливый Трактор протянул мне стаканчик с кофе. Кофе, понятно, не в джезве сваренный, а из пакетика, но все равно — приятно. — Пошли, подышим воздухом. А этот пусть сидит, обтекает пока. Через часик навестим… — Добро. … Спустились по грязной, засранной лестнице, выбрались наружу. Довольно тихо, невдалеке то и дело гудят рельсы — электрички идут одна за одной. Еще три года назад были раздолбанные в хлам, а теперь — новенькие, китайские.