Що дарувала любов, як ніжний квіт. Чи переможем, чи згинем за волю, Жить буде вічно порив, заклятий в міт![23] … На обратном пути — Сикерд заехал в магазин, где торговали съестным, взял первое что попалось — водка, кажется. Ему было сильно не по себе. П…ц. Вляпались. Какого хрена он только в это полез, ну какого хрена? Он сидел в машине. Смотрел на идущих по улице людей. И не мог понять. Какого хрена?! Костенко сказал слишком много. Е…ный пророк, мать его. Такого типа люди не могут держать все в себе, им противопоказана тайная деятельность, она им претит. Им надо выступать, надо нести в мир свои идеи, надо потрясать… Его нетрудно было расколоть, потому что он нуждался в доказательстве того, что в США остались люди, которые его понимают и поддерживают. В нем, Сикерде — он нашел такого человека. Думал что нашел. Адамидиса убили по его приказу, это точно. Господи, он же псих. Крайне правый псих с властью, пусть небольшой, но властью. Пока, б…, небольшой. Хотя… а каких еще людей выпускает Школа Америк? Проблема в том, что надо что-то делать. На станции не поверят. Они уже не верят — а сейчас будут защищать свою позицию, потому что иначе — это их недосмотр, приведший к гибели офицера. А Костенко если поймет, что перед ним не единомышленник, а предатель — попытается убрать. Он и Адамидиса убил, потому что подумал, что тот его предал. Предал, как он считал, их общее дело. Мать твою… Сикерд отхлебнул из бутылки. С такими людьми работает только одно — говори им, что они правы. Они нарциссы, они нуждаются в постоянном подтверждении того что они правы. А он наговорил более чем достаточно. Что делать? Бежать. Точно, прямо сейчас — бежать. Обратно, сразу в аэропорт и в Перу или в Колумбию. Только там, в относительной безопасности что-то делать. Интересно, это он один такой — или в посольстве есть еще? Раньше было проще — все были на одной стороне. Когда дело касалось дела — все были заодно. Сейчас — свой стал хуже врага, когда дело касается политики. Люди готовы подставлять друг друга… Бежать. Забрать деньги, паспорт из отеля и ходу. Нет, ни хрена! Через аэропорт нельзя. Костенко контролирует аэропорты. Мало ли как он может контролировать вылеты. Поняв, что его собеседник улетает — он сразу все поймет. Три бордер[24]! Точно — три бордер. Три бордер, или трипл фронтера по местному — это пограничная зона между Бразилией, Аргентиной и Парагваем. Ее построили, рассчитывая на то, что на парагвайской стороне стоит огромная ГЭС, и под дешевую электроэнергию можно будет построить промышленный район. С промышленностью что-то не задалось, зато район стал настоящей меккой криминала. В Парагвае — полно бандитов, в Бразилии их еще больше. Контрабанда кругом. Наркотики. Как оказалось, проще возить товар из Китая и потом раскидывать его через зону совместного ведения, пользуясь тем, что у трех стран разные таможенные пошлины. У Аргентины до недавнего времени они были выше всех, она пыталась рынок защищать, развивать импортозамещение. Получилось не очень, но на контрабанде многие поднялись. Из того района — можно улететь как угодно и куда угодно. Со стволом, без документов, если ты в розыске — пофиг, только плати. Вот он туда и рванет. Там полно перевозчиков, наймет самолет до Перу или до Колумбии. Там в обратный путь многие пустыми летают… возьмут пассажира. Тем более он знает что сказать. А … Только вещи забрать из гостиницы — время пока есть. Потом на машине — туда. В гостинице Сикерд не стал пользоваться лифтом, пошел на пожарную лестницу, взбежал наверх почти бегом. Осмотрелся… вроде никого. Открыл дверь… держа руку в кармане на всякий случай — и замер. В коридоре стоял человек, которого он никак не ожидал тут увидеть, и которого он вообще не ожидал увидеть. И у него — был пистолет. Буэнос-Айрес. 15 марта 2018 года. — Ты что здесь делаешь? — А ты? — спросил я, не опуская ствол — ты, кстати, заходи, не стой в дверях. И руку из кармана вынь, а то скверно выглядит. — Ты же мертв, — сказал Сикерд. — В смысле — мертв? — Ты же погиб на Украине. — О как! Ну, в таком случае, ты говоришь с тенью отца Гамлета. Да ты заходи. Слышишь, идет кто-то. Вот кого Сикерд хотел сейчас видеть в последнюю очередь — так это русского… Русский поймал его на связях с наркомафией и заставил работать на российскую военную разведку — ГРУ. Русские не особо докучали последнее время, у них какая-то реорганизация была, связанная со Скрипалем и некоторыми другими провалами. И вдруг — русский здесь, в Аргентине… Что ему тут надо? Сикерд прикрыл дверь. — Проходи в комнату. Давай, выпьем. Только глупостей не делай. — Убери ствол, — прокашлялся американец. — Уберу. Когда надо будет. Проходи, проходи… Сикерд уже успокоился. То, что русский не будет его убивать — это сто процентов. Ну, почти сто. Какой смысл? Да и нелегко сейчас русским, им любое лыко в строку, зачем им убийство американца. Сдать ему информацию, ровно столько, сколько нужно чтобы он отстал. После чего— валить, как и задумано. Да. Все правильно. Он достал руку из кармана. … Американцы… Американцы не умеют таить, и в этом их проблема. Они слишком простые и прямые. Их так легко разгадать… не то, что мы, европейцы. Мы-то знаем, чтобы выжить, надо уметь таить… — Давно в городе? — Два дня. — Я дольше… И мы оба понимаем, зачем я здесь, так? Сикерд показал на бар. — Что будешь? — Ничего. Так как насчет покаяния? — Ты о чем?