Сам Руслан Кит с детства верховодил в диаспоре, впитал в себя понятия украинского фашизма, столь популярные тут, но не чуждался и понятий блатных. На Украину он отправлял кокаин, а принимали его «волонтеры», за которыми стоял небезызвестный Вова Морда. Это которого хотели из ДШК расстрелять, да не вышло. Вор в законе, короче. Но тут Руслан Кит испугался. Сильно. Он знал приходившего к нему Антоновича и понимал, что хорватская группировка — сильнее и сплоченнее. И что, если дойдет дело до прямого столкновения, им не выдержать, сожгут на хрен. И он подозревал, что если Антонович пришел к нему, то это не просто так. Реально, кто-то мог без спроса накосячить. А отвечать — ему. Потому-то он ощутил настоятельную потребность посоветоваться с человеком, местным, который в последнее время играл все большую и большую роль в делах украинской диаспоры в федеральной столице… Человека этого звали Роберт Костенко… … С Костенко Кит встретился в одном тихом районе по соседству — они всегда там встречались, Костенко почему-то нравился этот район. Там были китайцы, можно было вкусно поесть, постирать свою одежду и купить всякого дешевого китайского барахла. Так как Аргентина все-таки небогатая страна — то, несмотря на показной гламур, китайские вещи идут на ура. Они сидели в кафе, в котором подавалась, как жареная утка по-пекински, так и местные блюда. Туда-сюда сновали люди, и до них никому не было дела… — Ко мне Хорват приходил. Полицейский пил матэ, не смотря в сторону собеседника. — И? — Интересовался, кто американца вбил. — Какого американца. — На кладбище говорит. У могилы Гарделя. Говорит, того кто это сделал, надо сдать. — А ты? — Сказал, что не мы. — А он? — Оскорбил. Сказал, что мы не воины. Полицейский отставил матэ, взглянул впервые — прямо в лицо собеседнику: — А он что, не прав? — Ты чего, Роба? — не понял бандит. — Он ведь прав, да? Вот ты — что ты тут делаешь? — Ну… приехал жить. — А как же Ридна Ненька? Бандит неверяще покачал головой. — А ты? — Я другое дело. — Это почему? — Мои предки приехали, когда мою страну оккупировали войска Сталина. Противостоять им не было возможности, надо было бежать, чтобы сохранить хотя бы мечту о национальной независимости. А ты приехал из вильной, незалежной Украины… Не так? Так. Это твой выбор. Ты сознательно выбрал жить здесь, хотя мог бы жить на Украине. Ну и какой ты герой? — В Украине, — зло поправил Кит. — А ты знаешь, какие беспределы там были, когда я уезжал? И как там люди жили? Во Львове все закрылось — автобусный завод закрылся, радиозавод закрылся, завод сельхозтехники закрылся, работы не было совсем. Вы тут говорите, что плохо живете — а у нас тогда сто долларов в месяц большими деньгами считалось. Туристы не ехали, во Львове свет по вечерам выключали. Стреляли на улицах. Разборки были бандитские — наши с закарпатскими. Много тогда вбили, если бы я не уехал — наверное, и я в могиле бы лежал… Ты не суди, если не видел. — Ну, хорошо — сказал Костенко — а сейчас? Вот, москали напали на Украину, оккупировали Крым, Донбасс. И что? Ты поехал туда? Ты защитил свою страну? — Да ты! — Кит даже привстал. — Ты знаешь, сколько мы денег туда отправили, сколько отправили бронежилетов, лекарств?.. — Кокаина, — добавил Костенко, — крайний раз, сколько ушло на Львов? Килограммов сто? Ты же вместе с гуманитаркой кокаин переправляешь под видом лекарств. А те волонтеры, которые у тебя его там принимают — наркотиками во Львове торгуют! — Да пошел ты! С…а! — Сядь. На них начали оглядываться. — Я сказал, сядь. — Зачем ты это сказал? — зло спросил Кит. — Ты поссориться хочешь? — Я хочу, чтобы ты вспомнил, что ты украинец. — Я и так помню. О чем ты говоришь? — Нет, ты не помнишь. Ты только говоришь, что ты украинец. — Опять?! — Замолчи и послушай. Когда москали зачем-то пришли в Афганистан — афганцы взялись за оружие. Они потеряли миллион человек убитыми — каждого пятнадцатого. Но через девять лет москали убрались. Несолоно хлебавши. — Ага — зло сказал Кит — только американцы им Стингеры поставляли… А нас в НАТО не хотят принимать. — Да хватит уже! Тебе какая разница, поставляли там что-то американцы или не поставляли. Ты украинец или нет? Ты должен сражаться за свою землю сам, не дожидаясь, пока тебя примут в НАТО или сделают что-то еще. Ты сам должен отстоять свою Родину от напада москалей. — Поехать туда? — сказал Кит — Мне уже сорок с лишком. Костенко фыркнул: — Все оправданий ищешь. — Да какие оправдания? Просто… ты все правильно говоришь, но ты пойми… я не последний человек в общине. Прикупил тут кое-что, земля у меня теперь есть. И что мне — брать автомат и вставать в строй? Ну сам-то подумай. — Да кто про это говорит… Ты помнишь, был такой проект — украинская ИРА. — Ему же не дали ход. Костенко с усмешкой покачал головой. — И ничего то ты не понял, Кит. — А чего? — Мы не должны спрашивать разрешения, когда сражаемся за свое. Это они должны думать, как быть с нами. Ирландцы — почти тридцать лет сражались за своё, пролили море крови — но победили. Так же должны поступить и мы. Надо переносить войну на улицы. Надо взорвать в Москве автобус или метро, как это чеченцы делали. Чеченцы делали, и теперь им русаки дань платят. — Так в Киеве же тогда нас не поддержали, сказали — сами разберемся. — «В Киеве», — передразнил Костенко — да там первые зрадники и сидят. Ты можешь назвать хоть одного нормального украинского политика последнего времени? — Ну… я за Пороха так то… — неуверенно сказал Кит — вроде, много сделал… — Ага. Про Свинарчуков забыл? А ведь они не одни были… Ты пойми, все политики в Киеве — дерьмо. Даже те, что есть сейчас. Они все нацелены на то, чтобы встроиться в систему, припасть к кормушке. Просто ради этого одни говорят, что Рашка — стратегический партнер Украины, а другие говорят про армию, мову, виру. Но у всех в голове одно — добраться до кормушки, и жрать, жрать, жрать… — А… АТОшники? — АТОшники. Сколько торговали через линию фронта. Сколько продавали и продавались. На линии фронта водка, наркота. Комбаты строят коттеджи, чтобы, не выходя из дома командовать. Ты думаешь, им можно верить? Все сганьбились. Я долго думал. Надо создавать новую украинскую элиту. Иначе нас сожрут. И создавать ее надо здесь. Там — все или подментованные или подмоскаленные или прожидовленные. Нормальных нет. Каждый готов за деньги мать родную продать, а уж Украину — только в путь! И путь для создания такой элиты — только террор. Кит достал платок, вытер вспотевший лоб. — Провод не одобрит — сказал он. — Там все тоже пригрелись. Ты пойми, надо ломать систему, а не создавать ее. Надо искать таких людей, которые будут готовы пожертвовать собой ради Украины. Пожертвовать жизнями, а не деньгами. Пожертвовать, даже зная, что они не увидят победы, и может быть увидят дети, а то и внуки… Я много в последнее время читал, пытаясь понять, как нам выйти из той ситуации, в которой мы оказались. В Рашке, в начале двадцатого века было тоже самое. Был царизм. Его все ненавидели, но никто не мог ничего сделать. И тут появились эсеры. Они начали террор против царя и его правительства. Как они говорили — мелкими группами, под перекрестным огнем — к счастью. Они терактами убили несколько тысяч чиновников — генералов, губернаторов, даже родственников царя. Они не добились своего. Правительство устояло. Но во время большой войны — может, именно этих убитых эсерами людей не хватило Царю, чтобы устоять, чтобы не допустить революции. Кит поежился. — Потом-то все равно коммунисты пришли. — Да, но мы-то умнее будем. И весь мир будет умнее, второй раз коммунистов не будет, не допустят просто. А евреи? Они создали Хагану и силой отвоевали себе землю под государство. Они против британской администрации теракты делали, взорвали бомбу в отеле «Царь Давид»! Их генерал — командовал антиеврейским арабским ополчением! Но они все равно создали Израиль и создали его именно те, кто взорвал бомбу в «Царе Давиде»! А потом — Англия, Америка уже на их стороне были. — Что-то я не пойму, к чему ты клонишь.