Ну и… сотрудничая с Украиной, Хорватия спасала себя. Потому что в Сербию снова шли по Дунаю караваны с русским оружием — как летом четырнадцатого. И снова — на границах все чаще замечали офицеров в незнакомой военной форме[12]… Хорватские националисты отправлялись сражаться на Донбасс, там их была целая рота. А хорватские бизнесмены брали под опеку украинских. Вот только их американские хозяева не понимали, что в Восточной Европе, все — себе на уме. И по-настоящему преданным — там не будет никто и никогда. Потому что это Восточная Европа… Субботич был с американцами только до тех пор, пока его устраивало то, что делали американцы. И украинцы были с американцами — только пока их устраивало то, что делали американцы. Время деколонизации еще будет. Как только придет час — они первыми бросятся рвать последнюю сверхдержаву. Но в том то и дело, что время пока не пришло… … В свою очередь Антонович думал, правильно ли он поступил, что сказал. Понятно, что в этих словах был и его интерес — он боялся остаться не у дел. Украинцы шокировали всю Европу сочетанием жестокости и низких цен, которые они брали за службу. Заказное убийство они порой брали за пятьсот евро. Это только в кино с киллерами расплачиваются чемоданом денег, действительность намного прозаичнее. А эти… у них на самом деле тормозов нет. Но он и в самом деле, считал, что с украинцами работать нельзя не только из-за денег. Он все же был католиком, и лицемерие сильно не уважал. А от украинцев просто несло — лицемерием… — Поехали — зло сказал он, садясь в Мерседес — Куда, шеф? — Давай на Санта-Фе Водитель тронул машину. Он понял, что шеф не в духе, и на штраф нарваться не хотел За спиной — сидели двое, оба из хорватского спецназа. Его люди, лично его. Он повернулся к ним — Кто что слышал нового про украинцев? Боевики переглянулись. Потом один сказал: — Кажется, они баб новых завезли. — Идиоты! А поумнее что?! Держите ушки на макушке. И слушайте, что говорят. Не только про баб! — Да, шеф… — И будьте готовы… … Санта-Фе — место глухое, там почему то поляков много. К ним притулились украинцы — открыли там «Центр Тараса Шевченко». Там местный шашлык готовили — местные шашлык не знают, но знают бразильскую «асада» — мясо на палочках. Там же тусовались в основном молодые мигранты «четвертой волны» — те что с девяносто первого приезжали и по сей день. Место это скверное, разбитая дорога, обшарпанные здания. На стене мурал — Тарас Шевченко в строительной каске и с коктейлем Молотова. Из припаркованных машин звучит национальная музыка… … Ходив я на пасіку вчора На пасіці не було нікого Лише тільки мертвії бджоли Ой, ви, бджоли, вулики мої! А хто ж це зробив таке лихо? Москаль зі своєю москалихой Піду й натовкчу я їм пики! Ой, за бджоли, вулики мої! І як то без меду прожити? Ні чаю, ні кави попити Й дітей нема чим пригостити Ой, ви, бджоли, вулики мої! Нікому не буде пощади! Москаль буде землю ковтати! Й водою з калюжі запивати! Ой, за бджоли, вулики мої! … Местные песню не понимали, но местных тут и не было. Район считался по-настоящему плохим — примерно, как Бронкс, в стародавние времена… Появление дорогого джипа вызвало у аборигенов нездоровое оживление, но после того, как из него выгрузились явные бандиты, один из них — с открыто носимым автоматом, оживление пошло на спад. Местные поняли, что поживиться тут нечем… Антонович выбрался из машины, неторопливо сбросил пиджак, оставшись в одной водолазке. Так он сделал нарочно — несмотря на возраст, поддерживал форму, качался. В Лугано — многие качались и занимались рукопашкой. Ему хоть уже пятьдесят — но в любом кабаке от молодых телок отбоя не будет. Не то, что нынешние «веганы» в очочках… — Один у машины, — скомандовал он, и неторопливо пошел к украинскому заведению. На входе в него стоял бодигард, выглядевший, как идиот. Зачем-то он нацепил строительную каску. Ну, точно идиот. — Вы к кому? Антонович сдвинул очки наверх. — Отскочи, пока не упал Бодигард решил судьбу не испытывать. Отошел. Антонович пошел наверх… … Наверху — Содом и Гоморра, на бильярде играют, какие-то бабы. При появлении Антоновича — все разговоры как то стихли, воцарилось нездоровое напряженное молчание. Антонович молча прошел к двери кабинета, открыл ее без спроса. — Физкульт-привет… Тут какие-то личности терлись, но как только вошел явно не простой громила, они сразу свернулись, просочились в дверь и скрылись. Антонович осмотрел хорошо знакомый кабинет, как будто видел впервые. В углу рушничок, на нем книжка — Кобзарь. Черно-красный флаг. — Здорово, брат, — сказал хозяин кабинета, — чего заехал по делу или так… поздороваться? — Я без дела не езжу, — Антонович без спроса сел на стул. — Газеты читаешь? — Не. Я так-то телек смотрю. — Плохо. Плохо, что не читаешь. — А что произошло? — На кладбище, недалеко от могилы Гарделя — американца насмерть затоптали. Не твоих, случаем, работа? — Не… — Уверен? А то пан Марко сильно злится на это. Понимаешь? Если твоя, лучше бы вам выдать тех кто это сделал. — Да как ты такое подумать мог?! — Как раз и мог. Тем более, твоих там не раз видели. Короче, тех, кто это сделал, надо сдать. Обязательно живыми — американцы другого не поймут. Американец важной был птицей. Те, кто это сделал должны ответить по суду. Пусть скажут, ограбить пытались.