– Как по мне, эти йоркширские девки выглядят подозрительно. Когда люди не говорят прямо, чего им надо, и не показывают своего лица, тому всегда есть веские причины. Я удивленно взглянул на нее, не смея перечить ее житейской мудрости. – Я тоже так думаю… и все же… это ведь на встречу с ними нас Фиалка – мисс Макгрей отправила. Катерина повела носом, на лице ее отразились сомнения. – Ты уверен, что она именно это имела в виду? После этих слов атмосфера над столом сгустилась. – Возможно, она хотела нас предостеречь, – пробормотал Макгрей. – А мы заявились именно туда, куда не следовало. Я накрыл глаза рукой, тревога снова распустилась у меня в груди. На миг я испытал желание выскочить из-за стола и убежать как можно дальше отсюда. – Вот бы поговорить с ней сейчас, – пробурчал я. – Вот бы попасть к ней в голову и узнать, что она… Макгрей вскинул лицо, словно его поймали на удочку и вытянули из воды. Как только взгляды наши встретились, я немедленно пожалел о сказанном. – Нет, – возразил я. – Ты же не серьезно. На лице Катерины уже гуляла улыбка. – Мисс Ардгласс рассказала, что деточка Фиалка вырезала розу. Она у тебя с собой? – Хотите взглянуть на нее «внутренним оком»? – съехидничал я, но Катерина просто выгнула бровь. – Ох, просто дай ей треклятый цветок, – не выдержал Макгрей. – На кой ляд мы притащили сюда чертову гадалку, если не пользуемся ее даром? – Он исподлобья взглянул на Катерину: – Уж простите, дорогуша. – Ничего, мальчик мой. Я раздраженно засопел, копаясь в кармане. – Зачем я вообще трачу время на эти споры? Я достал записную книжку, чуть не выронив из нее портрет любимой Шефа. – А это что такое? – спросил Макгрей. – Потом расскажу. – Я нашел среди страниц маленький цветок из ткани и выложил его на стол. Все настороженно уставились на него, словно это было самое ядовитое растение на свете, – особенно Девятипалый. На скулах его ходили желваки, глаза сузились, словно он знал, что увидит нечто кошмарное, но все равно не мог отвести взгляд. Катерина передала трубку Харрису, сделала несколько глубоких вдохов, затем распрямила и снова сжала пальцы, будто те нуждались в разминке. Когда она поднесла руку к тому маленькому лоскутку, голоса в пабе словно притихли, а дым вокруг нас сгустился и помутнел. Кончик пальца Катерины парил меньше чем в дюйме от белой розы, описывая над нею маленькие круги, однако не касаясь ее. Я затаил дыхание – как и все за столом – и подумал о двух магнитах с одинаковым зарядом, уклоняющихся друг от друга. И тут она дотронулась до цветка. 29 Казалось, всколыхнулся сам воздух. Катерина откинулась назад, засипела, и лицо ее исказилось так, будто она испытала невыносимую боль. И все же она не отнимала палец от белой розы – кисть ее была напряжена до предела. Я не раз становился свидетелем подобных сцен в ее исполнении, и как-то она призналась мне, что время от времени притворяется, но сейчас, вопреки всему, я видел некий надрыв в ее чертах, который невозможно было сыграть. Трепетание век, сжатая челюсть, натянутые жилы на шее, дрожание руки… Возможно, она сама верила, что обладает неким даром – доктор Клоустон рассказывал мне о впечатляющей силе самоубеждения, – но при этом у Катерины имелась чрезвычайно раздражающая особенность: ее предсказания почти всегда сбывались. Она крепко зажмурилась – как делаешь, когда свет до того яркий, что защититься от него не помогают даже закрытые веки. Она что-то забубнила, затем застонала и закряхтела, выгнула шею и заскрипела зубами с таким усилием, что те, казалось, вот-вот рассыплются в крошки. Меня пробрала дрожь; в таком состоянии я видел ее лишь дважды – и в последний раз ей грозила виселица. Кэролайн и Джоан потянулись к ней, несколько любопытных лиц выглянули из-за перегородок. Макгрей поднял обе руки, приказывая женщинам не вмешиваться, и кивком велел Харрису избавиться от зевак. Я так и не узнал, что именно сделал наш великан, ибо и сам не сводил глаз с мадам Катерины. Я вспомнил, когда впервые увидел ее настолько преобразившейся: в тот раз она тоже коснулась предмета, побывавшего прежде в руках мисс Макгрей, и ничего хорошего мы тогда не узнали. Катерина протяжно вздохнула. Этот звук – тихое, ровное шипение, словно ракушку приставили к уху, – показался мне странно знакомым. В ту же секунду я мысленно перенесся на Оркнейские острова, в ту далекую клинику. Я снова оказался в комнате Фиалки, рядом с сидящей возле окна девушкой в белоснежном платье, из которого она через несколько секунд вырежет маленький лоскут, который теперь лежал на нашем столе. Катерина вздрогнула всем телом, словно ее окатили ледяной водой. – Здесь… – она задыхалась, – здесь так много… – Она на некоторое время замолчала и закончила фразу, лишь когда Макгрей подался вперед, готовый вытрясти из нее слова. – Горя… Губы Кэролайн дрогнули – как и губы Макгрея. Зрачки его расширились, он явно хотел сказать что-то, но так и не сумел издать ни звука. А Катерина нахмурилась, лицо сложилось в гримасу непонимания – как бывает, когда пытаешься разобрать какую-то надпись, сделанную крошечным шрифтом. Она не дышала, но мне показалось, что я все еще слышу то тихое шипение ракушки. – Я вижу… души, что жаждут покоя… Макгрей склонился к ней, грохнув коленками об стол. – И Фиалка среди них? Катерина сглотнула. – Она устала. Ужасно устала, Адольфус. А как еще… взаперти в маленькой комнатке и в окружении безумцев… Конечно, устала. И тут она, вскинувшись, отдернула руку от розы. Она потерла кончик пальца, словно только что дотронулась до огня. Кэролайн бережно коснулась ее плеча и утешительным тоном обратилась к ней: – Вы в порядке? Что вы увидели? Катерина сделала долгий вдох, затем протянула руку, требуя вернуть ей трубку. Закрыв глаза, она глубоко затянулась. Когда веки ее наконец открылись, она посмотрела на нас в замешательстве. – Она намеренно послала вас сюда, – пробормотала цыганка и медленно подняла взгляд на Макгрея. – Здесь вы и должны быть. Но Макгрея волновало совсем другое. – Вы сказали, что она жаждет покоя… Его слова повисли в воздухе. Никто не знал, что сказать – особенно когда Катерина смотрела на него с таким сочувствием. – Скоро все изменится, мальчик мой… Мне очень жаль. Макгрей на это ничего не ответил и потер подбородок, его глаза наполнились слезами. Лицо его, словно темной пеленой, подернулось унылой обреченностью. Я вспомнил зрелище, от которого кровь застыла у меня в жилах, – как Фиалка двигалась, словно белый стервятник, как щелкали ножницы, тот миг, когда я решил, что она режет собственную плоть. До тех пор мне и в голову не приходило, что в отчаянии девушка может навредить сама себе. Катерина кашлянула. – Но теперь вы знаете, что идете по верному следу. Твоя сестра знала, что местные ведьмы смогут вам помочь. Кэролайн опустила глаза, столь же мрачная, как и Девятипалый. – Должно быть, мой отец обо всем ей рассказал, – прошептала она, возвращаясь на свое место. – Возможно, она всегда знала, что ведьмы имеют отношение к принцу Альберту. Возможно, все эти месяцы она провела, дожидаясь, когда начнется весь этот бедлам… Я кивнул. Это могло бы объяснить, почему состояние Фиалки неуклонно ухудшалось. И Макгрей, судя по всему, подумал о том же. Он явно умирал от усталости, взгляд у него был почти отсутствующий, слова Кэролайн, казалось, долетали до него сквозь сон. Я же, пусть это было и эгоистично, мог думать лишь о том, что не время горевать, когда кругом одни враги. Эти слова были у меня уже на кончике языка, но Катерина мягко сжала мне плечо, намекая, чтобы я сдержался, а другой рукой взяла четырехпалую ладонь Макгрея. – Мне очень жаль, Адольфус, – сказала она со всею возможной заботой в голосе, – но с этим тебе придется разобраться позже. – Она сглотнула. – Если ты хочешь дожить до следующей встречи с ней. В глазах ее стояла мольба – и отражался мерцающий огонек свечи. Макгрей, не поднимая взгляда, нахмурился. Он коснулся белой розы, которая казалась крошечной на фоне его пальцев, и многозначительно посмотрел на нее. Его накрыло новой волной чувств, смесью гнева и… чего-то еще – чего именно, я разобрать не мог. Вероятно, решимости. Лоскуток затрепетал у него на ладони, и он сунул его в нагрудный карман – прочь из виду, прочь из памяти. Возможно, это было и не плохо: ситуация вынуждала его отложить все те мысли на потом. – Что ж, – сказал он, голос его чуть дрогнул. Он прочистил горло. – Хоть какая-то ясность появилась. – Да неужто? – усомнился я. – Угу. Ты что, не слышал? Фиалка отправила нас к нужной шайке, поэтому мы должны приложить все силы, чтобы встретиться с человеком Катерины. – Нет, – возмутился я. – Нет! – повторил я, когда Катерина раскрыла было рот, чтобы вставить свое слово. – Давайте не будем принимать поспешных решений. Насколько я понимаю, это может быть западня.