– Ах, этот. Свобода, равенство, аристократов на виселицы? – В «Человеке против системы» он изложил это чуть деликатнее, но в целом да. – И ты ожидаешь найти таристов в борделе на Окольной? – Я там случайно наткнулся на богатую библиотеку. В ней нашлись отдельные издания, которые зачастую соседствуют со священной книгой последователей Беренгера. Самого «Человека против системы» я там не нашел, но это понятно. За все эти книги можно угодить за решетку, но за обладание «Человеком»… как правило, отрезают хотя бы одну конечность. – И поэтому ты отправил сержанта в бордель, чтобы он подкинул шлюхе литературные аллюзии? Это гениальный шпионский метод. Или нам предстоит серия интервью в других заведениях подобного рода? Так, чтоб наверняка? Чтобы лучше изучить популярность идей таризма в обществе? – Тебе правда нечем больше заняться, кроме как вставлять ехидные комментарии по поводу чужих, кстати довольно хитроумных, разведывательных действий? Разве ты не должен сейчас сидеть в какой-нибудь подозрительной забегаловке, убеждая наивного торговца, что королевское клеймо на крупе лошади вовсе не означает, что она является собственностью Восьмого кавалерийского и что проезд по улице на лошади с таким клеймом вовсе не является прямой дорогой на виселицу? – Сегодня вторник. – И что? – Сегодня вторник. Еженедельный смотр кавалерийского полка всегда проводится в воскресенье в полдень. Тот, кто хочет умыкнуть клячу с королевской конюшни, может сделать это только в воскресенье вечером. А в понедельник утром лошадь уже должна быть у покупателя, желательно на какой-нибудь ферме далеко под городом. – И ты говоришь мне это, потому что?.. – Сегодня вторник. Если во вторник вечером войсковой конь все еще у тебя, то ты хуёвый воришка. – Хорошо, спасибо за ускоренный курс лекций по воровству кавалерийского инвентаря. Теперь я понимаю, почему тебе нечего делать. В таком случае можешь пойти скучать в другое место? – Почему бы и нет. Может, мне пойти декламировать стихи в борделе? В конце концов именно так в наше время осуществляется разведывательная работа. Я сложил пальцы в сложном, вульгарном жесте, которым местные шалопаи обычно приветствуют наши патрули, прежде чем броситься бежать, хихикать и свистеть. Считала ответил мне столь же искусным вульгаризмом, который мы узнали много лет назад от крестьян Лодетхаля, и вышел из моей кельи, оставив меня наедине с книгой. Я вгляделся в выцветшую обложку, на которой едва можно было различить рисунок, изображающий череп козла в окружении неких неизвестных мне символов. Название было невозможно прочесть, я нашел его внутри книги, на второй странице. Оно гласило: «Забытые бестии. Исследование анималистических культов Каэлларха в доворанистические времена». Чтение книги затянуло меня очень быстро. Правда, написана она была на староэрейском языке, довольно трудном для восприятия современным читателем, а стиль отличался типичным академизмом, сухим и обезличенным, но сама тематика оказалась настолько интересной, что языковые барьеры уже не имели для меня значения. Автор произведения, давно умерший исследователь культуры и религии из Ворейнского университета, специализировался на фольклоре и традициях древних языческих культов, а его любимым предметом исследований был Каэлларх, где религия играла особенно важную роль в функционировании сообщества. Языческие племена на этих землях чтили животных, а точнее их идеализированные представления. Например, один из их самых важных богов – Вахрх, покровитель воинов и дух войны, изображался как огромный волк. Другие боги также повторяли облик различных животных, которые так или иначе соотносились с божественными атрибутами, но при этом они всегда выглядели карикатурно огромными и гипертрофированными существами. Жрецы этой религии, именуемые рахкшами, что на их языке означало «воплощение духа зверя», носили на себе волчьи или медвежьи головы и шкуры. Но особенно интересным мне показалось то, что древние жители Каэлларха не только придавали звериный облик своим богам, но и сами стремились следовать ему. По утверждению автора текста, все последователи мечтали удостоиться высшей чести, то есть превратиться в животное. Однако не каждый был способен пройти эту метаморфозу. Достижение псевдобожественного состояния было доступно только избранным. Считалось, что возвысить человека и привести к единству со зверем может особый ритуал. Он требовал, чтобы избранный ушел один в леса и голыми руками поймал существо, в котором мечтал воплотиться. Затем следовало привести зверя живьем в священное место поклонения и там принести в жертву, прокусив артерию пойманного животного. Когда оно истекало кровью, победоносный воин преклонял колени над мертвым телом, опускал голову, и рахкш перерезал ему горло так, чтобы кровь охотника и убитой добычи смешалась. Если избранный оказывался достойным, а ритуал проведен правильно, два мертвых тела должны были возродиться заново в едином существе. Верующие представляли себе такую тварь, как полностью покрытого шерстью человека с головой зверя. Эту бестию они почитали как полубога. Однако превращение и достижение единства со зверем затрагивало не только тело, но и дух. Тот факт, что новое существо, появившееся в результате слияния, имело человеческое туловище и звериную голову, а не наоборот, даже предполагал, что именно зверь играл главную роль в этих отношениях. Согласно источникам, анималистические полубоги были практически неспособны общаться с людьми, руководствовались инстинктами и вели себя жестоко и непредсказуемо. Они чрезвычайно редко оставались в общине, в которой жили до метаморфозы. Из-за этого ритуалы перевоплощения проводились редко и неохотно. Обычно на этот шаг решались в критической ситуации, во время чумы или войны с другим племенем. Фольклор Каэлларха содержал много историй о полузверях-полулюдях, которые в одиночку истребляли враждебные племена, а потом обращались против бывших собратьев. Автор «Забытых бестий» воздерживался от суждения о правдивости этих историй. Исследователи местного фольклора из Королевской академии натыкались на одни и те же истории на протяжении многих лет в разных, не связанных друг с другом общинах Каэлларха. Устные предания оказывались весьма последовательными и сходными по содержанию, даже несмотря на то что их записывали в разное время и в разных местах. Казалось, можно было не сомневаться, что описанные ритуалы действительно проводились, а знания о них, хотя и остаточные, передавались из поколения в поколение. Однако так и не было найдено ни одного скелета, который подходил бы под описание полузверя-получеловека, и потому подтвердить правдивость фольклорных источников не представлялось возможным. Тем не менее количество совпадающих устных преданий нельзя было оставить без внимания, и ученый не смог удержаться от обязательного в таких случаях клише: «В каждой легенде есть доля истины». Для меня лично существование бестий казалось вопросом второстепенным. Однако то, что люди были готовы поверить в эти легенды, само по себе делало их опасными. Добравшись до конца текста, я обнаружил то, что интересовало меня больше всего – ссылку на манускрипт «О появлении монстра». Автор «Забытых бестий» признавал, что описал ритуал перехода поверхностно и неполно. Знание всех элементов, необходимых для его правильного выполнения, скорее всего, пропало вместе с языческой устной традицией. Конечно, в период раннего воранизма и даже в наше время было достаточно людей, стремящихся восстановить былые верования и пытающихся имитировать ритуалы, но знаний им не хватало. Предположительно, единственным сохранившимся полным источником информации о ритуале обращения был трактат «О появлении монстра». К сожалению, ученый академик Ворейнского университета и исследователь языческих культур также не имел возможности ознакомиться с этим текстом в полном объеме, ему были предоставлены лишь фрагменты единственной имеющейся в Эрее копии. Однако он был убежден, что в Каэллархе должны существовать передающиеся из поколения в поколение копии произведения, а может, даже традиция древней веры по-прежнему поддерживается втайне от чужаков. Лишь одно, по мнению автора, можно было сказать точно – если бы кто-то захотел убедиться на собственной шкуре в правдивости легенд о превращениях людей в бестий, то ему потребовался бы текст «О появлении монстра». Я прочел «Забытых бестий» от корки до корки, почти не прерываясь, и упал измученный на кровать. Глаза слезились и чесались от долгого чтения при бледном свете масляной лампы, и мне очень нужен был долгий, восстановительный сон. Лежащая на полу книга не давала покоя, призывая меня и требуя внимания. Я мысленно повторил все рациональные доводы: никаких останков, подходящих под описание перевоплощенных зверей, найдено не было, воочию никто живой никогда этих бестий не видел. Несмотря на это, моя фантазия разыгралась, как только я опустил веки. Я никогда не страдал от бессонницы, но в ту ночь спал плохо. Если честно, не спал вообще. Глава 3 – Вали отсюда вприпрыжку, – прорычал я, не отрываясь от ведомости на выплату жалованья, которую я составлял для Считалы. Адъютант губернатора, который упорно продолжал морочить мне голову своим нытьем, наконец заткнулся. Я поставил напротив фамилии Парши крестик, что означало лишение жалованья по дисциплинарным соображениям (поверьте мне, вам лучше не знать, что он в этот раз натворил), и поднял глаза, чтобы взглянуть на адъютанта. К своему удивлению, я увидел высокого, как дуб, и статного мужика вместо стереотипного тщедушного и низкорослого юнца. Я так привык к тому, что все адъютанты – быстроногие, тощие и невысокие подростки, что был уверен в существовании некого закона, запрещающего назначать высоких людей адъютантами. Однако это не меняло того факта, что я не собирался воспринимать стоящего в дверях моей кельи человека всерьез. – Повторяю еще раз, – адъютант собрал остатки достоинства и снова начал свою речь, – я обращаюсь к вам от лица его превосходительства губернатора провинции Каэлларх с официальным распоряжением, предписывающим Седьмому полку оказать помощь уважаемому купцу Менехайму при переезде в его новую резиденцию. Как вам, господин поручик, наверняка известно, вышеупомянутый купец вынужден осуществлять переезд вследствие возмутительного поведения Седьмого полка, приведшего к приведению в негодность его нынешнего места жительства. Поэтому губернатор пожелал, чтобы в рамках компенсации именно ваше подразделение предоставило рабочую силу, необходимую для перевозки ценных вещей купца Менехайма на его новое место жительства. – Понимаю, – любезно ответил я. – Передай, пожалуйста, мое почтение губернатору и скажи ему, что он может поцеловать Седьмой полк в нашу коллективную задницу. По выражению лица адъютанта-переростка читалось, что он вот-вот заплачет, и я вдруг почувствовал себя глупо. Если бы губернатор лично отдал мне такое поручение, я бы вежливо поклонился и тут же помчался таскать фарфор уважаемого купца. Издевательство над бедным мальчиком на побегушках отнюдь не было поводом для гордости. – Ладно, ладно, – вздохнул я. – Мы обратимся с этим же вопросом к вышестоящей инстанции, но заранее предупреждаю, что скорее всего она тоже прикажет тебе валить отсюда вприпрыжку. * * * – Вали отсюда вприпрыжку, – сказала Ника, когда адъютант губернатора изложил ей свое дело. – Погодите, погодите, а может, нам стоит подумать? – отозвался Считала, который неизвестно с какой стати просочился в комнату капитана. – Дай нам минуту на совещание. Мы со Считалой развернулись спиной к Нике и адъютанту и отошли на несколько шагов, чтобы поговорить свободно. – Во время переездов случаются неприятности, – шепнул мне интендант, чтобы нас не могли услышать. – Ценный фарфор разбивается, ценности куда-то деваются, антикварная мебель бесследно пропадает. Некоторых потерь не избежать. – Да, это совершенно естественно. Кто обвинит солдат, вынужденных работать носильщиками, если они случайно что-то забудут? – Я рад, что мы поняли друг друга. Мы снова повернулись в сторону письменного стола Ники. – Можешь сообщить своему хозяину, что ты выполнил поручение, – обратился я к адъютанту. – Мы поможем с переездом. Судя по выражению лица адъютанта, он не поверил, что мы говорим серьезно. Робко поблагодарил и выскочил из комнаты, бросив на нас подозрительный взгляд. – У меня один вопрос, – произнесла капитан, когда адъютант закрыл за собой дверь. – Какого хера… – Мы просто хотим сделать что-нибудь для примирения, – с невинным видом заявил Считала. – Искупить нашу вину. – Да, мы просто хотим протянуть руку помощи нуждающемуся толстосуму, – добавил я. – Можно? – Нет. Это меня поразило. – Как это нет? – удивился я. – В первый раз в жизни мы идем навстречу губернатору, который не питает к нам симпатии. Мы добровольно беремся за работу, которую никто другой не хочет выполнять. – Именно поэтому я не согласна. Ведь очевидно, что у вас здесь есть некий интерес, не имеющий никакого отношения к перемещению мебели. – Допустим, так оно и есть. Тебя действительно волнует судьба Менехайма и его имущества? – Нисколько. Если вы просто хотите пойти к нему и все расхреначить, не стесняйтесь. – Что? – Ей снова удалось сбить меня с толку. – Я думал, ты не согласна.… – Как я могу вам отказать? Пожалуйста, делайте, что хотите. Только набейте карманы хорошенько, а то за этот месяц вы не получите жалованья. – Но как это? – Ты не можешь этого сделать.… – Оба, заткнитесь. Дисциплина в полку расползается, как дедушкины портки, а вы, вместо того чтобы делать свое дело, только усугубляете ситуацию. Если бы интендантская служба следила за нашими припасами, а не слонялась по ночам возле чужих складов, нам, возможно, не пришлось бы воевать с плесенью при каждом приеме пищи. А твоя рота, Норгаард, способна испортить самый простейший маневр во время строевой подготовки. Оказывается, свалив всю работу на сержантов, всех проблем не решить. И еще: если вы кого-нибудь ко мне привели, пусть даже сопливого адъютанта, то я решаю, общаться мне с ним или нет, а не вы. Не могу поверить, что мне приходится объяснять такое двум опытным офицерам. Ну, а теперь можете проваливать отсюда. – Это совершенно несоизмеримо… – Я сказала, убирайтесь. Идите воровать фарфор с купеческих кухонь, видимо, ничего другого вы делать не умеете. – Так точно, госпожа капитан. Опустив головы, мы начали медленно отступать к выходу. – Считала, – произнесла Ника, когда мы уже были у двери, – в последнее время различные вещи имеют свойство бесследно исчезать, оказываясь рядом с тобой. Меня беспокоит эта удивительная закономерность. Лучше бы эти таинственные исчезновения не касались собственности полка. Когда мы вышли в холл, все еще переживая наш позор, меня уже догнал возбужденный Зеленый. – Я был в борделе! – Поздравляю. Твой первый раз? – Я упомянул Беренгера так, как ты хотел. Малисса заметно вздрогнула, услышав это имя. Спросила… – Кто такая Малисса? – машинально спросил я, но тут же понял. – Ладно, это не важно. Говори. – Она спросила, читал ли я Беренгера, – закончил сержант, а я уже мысленно проклинал себя за то, что не послал кого-то, кто имел хотя бы смутное представление об идеологии таристов. – Я сказал «конечно» и даже произнес пафосную тираду о том, что он опередил свою эпоху, но его время еще придет, а потом выразил сожаление, что такой ум погиб от рук королевского палача.