— Надо же, удивительно, — пробормотал сержант Трой. — Нам все-таки удалось усадить ее в машину. Сначала Лайонел велел мне ехать домой, но потом передумал. Их врач, Паттерсон, он в Свон-Миррен, и мы поехали прямо к нему. Он сразу принял ее. Наверно, вколол ей что-то убойное. Она была как зомби, когда вышла от врача. — Что потом? — Я остановил машину около аптеки, купить лекарство, которое он прописал, а потом поехали домой. — Вы знаете, зачем она ездила в Каустон? — Нет. Малюсенькое, не толще волоска, колебание. Знает и не хочет им говорить. Хорошо. Микроскопическая, но подвижка. Барнаби сделал паузу, прикидывая, продолжить сейчас или отложить на будущее. Он решил подождать, с удовлетворением отметив, что на лбу у Джексона выступили бисеринки пота. Надумав сменить тактику, Барнаби сказал: — Несколько дней назад здесь еще жила девушка. — Да, верно. — Что вы можете сказать о ней? — О Карлотте? Высокомерная сучка. — Значит, вы с ней не ладили? — уточнил сержант Трой. — Нос передо мной задирала. Считала, что лучше меня. А на самом деле она никто, ясно? Прошла через то же самое, что и я. — Отказала вам, да? — предположил Барнаби. — Да я не дал ей шанса мне отказать! — А теперь злитесь? Сначала, не задумываясь, он отреагировал на колкость Барнаби, а теперь опомнился и притих. И наконец очень осторожно ответил: — Говорю же, я к ней не подкатывал. Она вообще не в моем вкусе. — Вы знаете, почему она сбежала? — Нет. — Лоуренс никогда с вами об этом не говорил? — Не моего ума дело. — А миссис Лоуренс? — Я вас умоляю! — А, да, конечно! — Трой прищелкнул пальцами, притворяясь, будто только что вспомнил. — Она же вас в дом не пускала, верно? — Да идите вы… — Джексон угрюмо отвернулся от них и начал жевать свою правую щеку. — Есть вероятность, что девушка вообще никуда не убегала, — произнес Барнаби. — Да что вы? — Примерно в то же время, когда она якобы ушла, — пояснил сержант Трой, — мы получили сообщение, что кто-то упал в реку. — Это вряд ли могла быть Карлотта. — Джексон впервые за весь разговор засмеялся. — Она ушлая. Умеет о себе позаботиться. «Кто бы говорил», — подумал Трой. — Упал, — повторил он, — или его столкнули. — Ну, это не я. В тот вечер, про который вы говорите, я был в Каустоне. Дожидался Лайонела с собрания. — Это точно? — Я чист как первый снег. Барнаби вспомнил, что его мать часто использовала это выражение, когда он был маленький. Правда, она говорила «чист как талый снег». Его не очень расстроил ответ Джексона. Тот вполне мог обернуться, пока якобы околачивался там и ждал хозяина, тем более что Ферн-Бассет всего в двадцати минутах езды. Если твердо решиться… Что касается убийства, которое точно произошло, убийства Чарли Лезерса, тут у Жакса алиби не было. Барнаби встал, разочарованный Трой последовал его примеру. Почти в дверях старший инспектор проделал фирменный трюк, с этим своим коронным «ах да, чуть не забыл». За сим следовало «кстати», обычно весьма неприятное для собеседника. Трой всегда ловил кайф от этого номера. Казалось бы, полная фигня, но все покупались как дети. — Ах да, кстати… — Как, вы еще не уходите? — притворно удивился Джексон. — А я уже хотел чайник ставить. — Он зло засмеялся. — Кое-какие новости о мистере Лезерсе, — невозмутимо продолжал Барнаби. — О Чарли? — рассеянно произнес Джексон. Казалось, он сейчас за много миль отсюда. — Присмотрели кого-нибудь на роль убийцы, инспектор? «Выдайте этому ублюдку, — подумал сержант Трой. — А то понтов — как у стадиона, Уэмбли“». — Я решил примерить эту роль на вас, Теренс. — Меня? — Он вас шантажировал, да? Как только прозвучало это слово, атмосфера сразу изменилась. Они видели, что Джексон изо всей мочи силится собраться с мыслями. Стиснутые зубы и обозначивашаяся на виске жилка свидетельствовали о напряженной внутренней борьбе. — Это ложь. — А у нас есть основания считать, что это правда. — О, разумеется! Потому что я здесь один судимый. Только я для этого подхожу. Только меня легко засадить в каталажку и дожать, ведь я уязвим. — Джексон воспрял на удивление быстро. И уязвим был примерно как африканская гадюка. Он двинулся на кухню и, уходя, бросил через плечо: — Возвращайтесь, когда, черт вас возьми, будете хоть что-то знать точно. Барнаби быстро схватил Троя за руку и непринужденно вывел, а на самом деле выволок из квартиры. Когда они пересекали подъездную аллею, старший инспектор увидел в окне столовой испуганную физиономию преподобного Лоуренса и ускорил шаг. — Могу я уже сказать что-нибудь, сэр? — Разумеется, ты можешь сказать «что-нибудь», Трой. Или ты думаешь, мы в Штази работаем? — Это не в плане критики… — Ладно, даже если «в плане критики», я переживу. — Просто я подумал, а стоило ли говорить Джексону, что мы знаем о шантаже. Ну, то есть он теперь будет осторожничать, а вменить ему нам пока нечего. — Я хотел, чтобы это выстрелило раньше, чем он сам все узнает как-нибудь еще. Посмотреть на его реакцию. — Которая была вполне удовлетворительной. — Да уж. Я не знаю точно, что тут происходит, но что бы это ни было, он в этом увяз по самую свою немытую шею. Уже почти сгустились сумерки, когда они подошли к стоянке у «Красного льва». Посреди деревенской лужайки происходило что-то необычное. Старший инспектор остановился, вглядываясь в жемчужный вечерний туман. — Что там такое? — спросил Барнаби. — Не вижу… — Трой прищурился и наморщил лоб. — Господи! По направлению к ним двигалось нечто: то нахлынет, то отхлынет, то вильнет в сторону, то откатится назад. Все это очень напоминало пенные барашки волн. К тому же оно издавало слабые повизгивания и еще какие-то пронзительные звуки. Наконец загадочное явление приблизилось. — Будь мы в пустыне, — изрек старший инспектор Барнаби, — это оказался бы Омар Шариф[22]. К ним подошла полная дама средних лет, в мешковатых зеленых брюках, малиновом бархатном пончо и шляпке трильби с павлиньим перышком. Барашки превратились в кремовых пекинесов, которые продолжали кипеть и пениться. Дама представилась: — Эвадна Плит. Добрый вечер. А вы тот самый старший инспектор, о котором рассказывала Хетти? — Добрый вечер, — поздоровался Барнаби и назвал свое имя и должность. — А я сержант Трой, — представился этот последний, уже очарованный собаками, на взгляд его шефа совершенно слабоумными. — Я слышала, что вы сегодня здесь. И просто хотела сказать, что, если вам понадобится моя помощь, звоните! — Круглое розовое лицо излучало искреннее желание быть полезной. У нее была приятная улыбка. Не та заученная ежедневная гримаса, когда улыбаются только губы, а глаза ни при чем. Она улыбалась естественно, как ребенок, без всякого расчета и в полной уверенности, что ему улыбнутся в ответ. — Я живу в коттедже «Тутовник». Это вон там, неподалеку от старого дома викария.