Во вторник до девятичасовой летучки Барнаби успел бегло просмотреть первые протоколы опросов. Они разочаровывали. Кроме показаний владельца «Красного льва», сообщившего, что Чарли проторчал в баре для курящих аж до одиннадцати, не было ничего существенного. Из нескольких источников поступило подтверждение, что Чарли был ничтожной старой сволочью, драчливой к тому же, кулаками махал направо и налево. Кроме всего прочего, в тот вечер Лезерс хвастал, что ему светят большие деньги, и распространялся о том, как намерен их потратить. Но поскольку он не единожды рассказывал, как потратит выигрыш в лотерею или на тотализаторе, никто не обратил внимания на его похвальбу. Ни один из опрошенных не припоминал, чтобы Чарли увлекался другими азартными играми. Барнаби раздраженно отпихнул от себя бумаги и наскоро помолился богам причины и следствия, чтобы дело не свелось к «случайному убийству». Кошмар каждого копа: незнакомец убивает незнакомца. Хотя ни одному человеку в здравом уме не принять за оправдание мотивы убийцы, пойманный преступник обычно приводит вполне объяснимые причины, которые довели его до края. Разумеется, когда следствию не удается ухватить ни единой причинно-следственной ниточки, убийца часто остается непойманным, а куча времени и денег бывают потрачены зря. Отогнав эти черные мысли, старший инспектор быстро встал, шумно отодвинул стул и потребовал кофе. Ответа не последовало, и он вспомнил, что Трой ищет в компьютерных базах типа, называющего себя «просто Жакс». Интересно знать, какие именно «неприятности» были у этого молодчика. Барнаби побрел в дежурку, нацедил себе чашку крепкого колумбийского кофе и огляделся в поисках помощника. Он обнаружил Троя в дальнем конце комнаты. Сержант одним глазом смотрел в монитор, а другим оглаживал хорошенькую девушку, дежурившую на телефоне. Тихо подкравшись сзади, старший инспектор хлопнул Троя по спине. — Черт! — Как продвигаются поиски? — Пожалуйста, сэр, не делайте так больше! — Трой передернул подкладными плечами своего пиджака от Черрути. — Не скажешь, что это приятно… — Что ты уже смотрел? — На всякий пожарный искал Жаксов. Потом Джексов. А также Джеклинов. Сейчас просматриваю Джекманов. Похоже, эту фамилию носит половина сидельцев. Барнаби из-за плеча сержанта изучал мелькающие на экране лица. Откровенно порочные и с виду тихие, добрые, взял бы такого за ручку и отвел домой к мамочке. Черные, белые, коричневые всех оттенков. С татуировками, серьгой в ухе и младенчески розовые, гладкие, с широко распахнутыми невинными глазками. Отвратительные, щетинисто-шишковатые «кумполы» и аккуратно стриженные макушки-ежики. — Черт возьми, вы только гляньте на этого! — Сержант Трой задержал изображение, и оба уставились на фото арестованного в профиль и анфас. Ничего порочнее и не представишь. Пушечное ядро башки росло, казалось, прямо из бычьих плеч. Широкий пористый нос, тонкие губы, оскаленные редкие зубы, свалявшиеся волосы. Прибавьте злобный и жадный косой взгляд. — Чем отличился? — Лишен адвокатского статуса за темные делишки. Джекманы таки кончились. — Возможно, — предположил сержант Трой, — настоящее имя нашего приятеля совсем и не похоже на Жакс. Может, он какой-нибудь Сондерс или вовсе Гринфилд? — Сомневаюсь. К счастью для нас, когда дело доходит до кличек, фантазия у них небогатая. Попробуй поискать среди Джексонов. Джексонов в базе тоже хватало, но в конце концов они наткнулись на искомого субъекта. Оба узнали этот бесподобный профиль, несмотря на темные волосы и довольно густые усы. Да, это был тот самый тип. — Попался! — воскликнул Барнаби. — Итак, что же у нас были за «неприятности»? Трой отмотал немного вниз. Полицейские прочитали, переглянулись, и лица у обоих сделались изумленно-встревоженные. — Даже не верится, — покачал головой сержант. — А мне так верится. — Барнаби вспомнил, как напрягся при встрече с шофером. Отвращение, помешавшее тогда пожать протянутую ему руку, теперь, после знакомства с перечнем «подвигов», только усилилось. — И старый осел Лоуренс разрешает этому злобному ублюдку жить у себя под боком? Вот во что трудно поверить. — Может быть, он не знает… — Конечно знает! Он же состоит в совете по расселению. Поездка в Ферн-Бассет была приятной. Осеннее солнце щедро залило живые изгороди, расплескалось по асфальту, все еще влажному после недавнего дождя. Уже начинали распахивать поля. Борона отворачивала лоснящиеся пласты жирной коричневой земли, и тут же налетали стаи крикливых чаек. Деревня, свободная от полицейских и представителей «четвертой власти», выглядела совсем как раньше, будто ничего и не случилось. На окраине Картерс-Вуд, недалеко от места преступления, подростки валяли дурака: забегали в лес, прятались за деревьями, хрипели, притворяясь, будто их душат, потом выходили, делано неуклюжие, деревянные, на негнущихся ногах, как монстр Виктора Франкенштейна. Был почти час дня, когда стражи порядка подъехали к старому дому викария. Помня о давнем знакомстве Лайонела Лоуренса с главным констеблем графства, Трой ожидал, что сначала они нанесут визит вежливости хозяину дома и объяснят, зачем явились. Но Барнаби велел припарковать машину в самом начале подъездной аллеи, поближе к гаражу и квартире шофера. Едва они вышли из машины, Трой заметил в открытом гараже приземистый «хамбер». — Похоже, он дома, сэр. Барнаби громко постучал в синюю дверь. Вокруг благоухали плети ползущей вверх поздней жимолости, а перед крыльцом стояли вазоны с кремовыми петуниями и шалфеем. Над головами незваных гостей открылось окно. — Что вам нужно? — На пару слов, мистер Джексон, — крикнул Трой. Это был удар — то, что копам известна его фамилия, — почувствовал сержант. Что ж, малый должен был предвидеть, что его будут проверять. — Уже разнюхали. — Поговорим здесь или в участке — это вам решать, — сказал Барнаби. — И поторапливайтесь. Я не люблю ждать на крыльце. Окно закрылось, но дверь отворили далеко не сразу, лишь через несколько минут. Трой принял это за демонстрацию: вот вам, дескать, подождете. Барнаби больше волновало другое: молодчик успеет спрятать то, что, возможно, лежало на виду. Лучше было бы, конечно, прийти с ордером на обыск, но пока нет никаких оснований просить о нем судью. Пока связи Джексона со смертью Чарли Лезерса не обнаружено. Против него сейчас только его прошлое, свидетельствующее об убийственной неспособности держать себя в руках. По лестнице, покрытой ковром, они поднялись в гостиную, которая одновременно служила спальней. Комната была уютная и, как отметил Барнаби, обставленная мебелью гораздо более новой, чем та, что он видел в доме викария. Палас на полу, приятные обои в цветочек, кремовые занавески с красными маками. У плинтуса лежало несколько пар гантелей разного веса. В комнате было две двери, видимо на кухню и в ванную. Сержант Трой посмотрел на все это, и в лицо ему плеснуло краской гнева. Он подумал о бездомных, которые ночуют на мостовой, где на них в любую минуту может напасть какая-нибудь шваль. О беспризорниках, ютящихся в сырых картонных коробках. О собственных бабке с дедом, которые живут на государственную пенсию, считают каждый пенни и гордятся тем, что не имеют долгов. А этот липкий ублюдок… — Сержант! — Сэр! — Трой взял себя в руки, достал блокнот и уселся в удобное каминное кресло с оранжевыми подушками. Барнаби сел в такое же напротив. Джексон остался стоять, прислонившись к двери. — Да, располагайтесь, будьте как дома. — Похоже, вы сумели выйти сухим из воды, а, Терри? — Для вас — мистер Джексон. — Итак, ночь, когда убили Чарли Лезерса. — Это мы уже проходили. — Что ж, пройдем еще раз, — процедил сквозь стиснутые зубы сержант Трой. — Я был здесь с семи. Смотрел сериал, — он кивнул на портативный телевизор, — выпил пару бутылок пива, заварил себе пару порций лапши. Послушал Джона Пила[19] по радио. Лег спать. Барнаби кивнул. С этого Джексона не собьешь. Он достаточно смышленый парень, чтобы понимать: у полиции нет оснований обвинить его в преступлении, иначе он давно сидел бы в каустонской тюрьме. Старший инспектор перешел к вещам не столь бесспорным: — Эти азартные игры, о которых Чарли вам рассказывал. Как он делал ставки? — Телефон. — А кто букмекер? — спросил сержант Трой. — Без понятия. — Но его преследовали и он боялся? — Точно. — Забавно, что больше никто об этом не знал, — вставил Трой, — даже его жена. — Эта унылая старая сука? — Джексон хохотнул. — Бедный старина Чарли. Только и мечтал что о сдобной бабенке. Понимаете, о чем я? — И даже собутыльники в «Красном льве». Джексон пожал плечами. — Я думаю, вы все это сочинили. — Думать не запрещено. — А к вашей среде он имел какое-то отношение, Терри? — спросил старший инспектор. — Я решил начать с чистого листа. Говорил же вам. — Это очень мило. Просто взять и стереть все прошлое. — Ага. — Джексон смотрел подозрительно, что-то ему не очень нравилось, как развивается разговор. Он изобразил на лице заискивающую ухмылку. Резцы, острые, как будто их точили напильником, поблескивали во рту. — Не очень-то аппетитное прошлое, верно? — продолжал Барнаби. — Я свое отсидел. — Вы только этим и занимались. Сначала, будучи несовершеннолетним, воровали, были на посылках у взрослых парней, подручным у наркодилеров. Дальше тяжкие телесные повреждения — избили старика до полусмерти. Потом поножовщина… — Меня подстрекали. И потом, нас была целая толпа.