По пути домой Кора с няней и близнецами зашли в булочную, чтобы купить к обеду свежего хлеба. Как обычно в это время там собралась очередь, и няне тоже пришлось постоять, болтая с другими покупателями. Анджело, конечно, не мог не воспользоваться такой возможностью поговорить с сестрой: – Ну, как прошёл день? – Чёрточки и крючочки, – сухо ответила Кора. – А наказания? – вмешался Джованбаттиста. – Никаких, если не считать Ослиной Парты. А вот Джованну Сеу заставили встать на колени на фасоль. – Что за глупость! Её же в нос запихивают! – возмутился Джованбаттиста: так на прошлой неделе отличился Джакомо. Дома разразилась настоящая трагедия, пришлось даже вызывать скорую помощь. А когда врач длинными щипцами достал фасолины, те были в крови́. – Из фасоли делают суп, – поправила его Кора. – Но если её засушить и встать коленями, очень больно, а потом остаются ярко-красные следы. У нашей учительницы такой фасоли в шкафу полный ящик. И она сказала Джованне, что в следующий раз принесёт ореховой скорлупы. – Какой ужас! – воскликнул Анджело. – Радуйтесь, вам-то в школу ещё рано, – вздохнула Кора Теперь у неё было куда меньше времени, чтобы побыть наедине с братом и отпустить его полетать. Оставалась ночь – ведь совершенно ясно, что до утра в детскую никто не придёт. Анджело был ненасытен: улетал на шкаф и отказывался спускаться. Счастливец – он-то мог на следующий день спать сколько вздумается, а у Коры по утрам глаза слипались от недосыпа. Но видя, с каким удовольствием он летает и как боится, что скоро всё это может кончиться, она никак не могла отказать брату. Ей в голову уже приходила мысль, что Тайные Крылья, как и Тайный Голос, обречены рано или поздно исчезнуть. Когда? Наверное, когда малыш научится ходить. Пока же близнецы едва могли сами сидеть, да и то если положить под спину подушку, а если махали руками, тут же валились набок. Но Кора знала, что через три-четыре месяца их начнут ставить на ножки, учить ходить в ходунках... Как долго малыш сможет этого избегать, пока встревоженные взрослые не отнесут его к врачу? До года? До полутора лет? В общем, пусть Анджело пользуется своими Тайными Крыльями, пока может. Единственное, о чем Кора жалела, – что его нельзя выпустить полетать на улицу. 11 А тем временем настоятельница «Благоговения» по совету нескольких мам решила организовать Конкурс Красоты. Участвовать в нём, разумеется, будут не ученицы (это было бы Неподобающее Поведение), а их куклы. Уже почти год как игрушки вернулись в витрины городских магазинов, так что у родственников девочек было достаточно времени, чтобы восполнить потери, нанесённые войной. Синьора Сфорца была уверена, что победит кукла одной из её воспитанниц. Ничего удивительного: все они принадлежали к самым богатым семьям города. «Показ» запланировали в главном зале на ближайшее воскресенье, сразу после утренней службы. Самая красивая кукла, выбранная жюри из мам и монахинь, будет целый месяц красоваться в вестибюле школы рядом с восковым младенцем Иисусом, чтобы все входящие приветствовали её поклоном. А владелица получит молитвенник с золотым обрезом и обложкой из чистого перламутра. Поскольку количество кукол не ограничивалось, Кора решила выставить всех своих пятерых «детей» (каждый раз хочется написать «дочерей», но не стоит забывать, что есть малыш Риккардо – тот ещё хулиган, как и все мальчишки, и хотя он всего лишь младенец, да к тому же один против четырёх, слово приходится менять). Дома Кора решила про Конкурс Красоты не упоминать: она знала, что после «муммификации» её дети пользуются не слишком-то большим уважением, и боялась, что мама или бабушка воспользуются возможностью приобрести новую куклу, чего ей совсем не хотелось. К счастью, Правила Конкурса предусматривали, что до последнего момента участниц никто не видит – их появление на сцене должно было стать сюрпризом. – Принесите их в бархатной наволочке от диванной подушки, – предложила матушка Крочифисса. – Что это у тебя там? – спросила мама воскресным утром, когда они, одетые с иголочки уже собирались выходить (я имею в виду, что все они, включая папу и Джакомо, были одеты с иголочки. А вот близнецов отправили с няней в парк: в церковь их пока не брали, потому что там они всегда начинали плакать.) – Это секрет. – Глупости! Дай мне посмотреть. – Нет. Матушка Крочифисса сказала, что сюрприз. Узнав, что это не личная инициатива Коры, а просьба учительницы, мама успокоилась и не стала продолжать расспросы. По дороге они встретили семейство Гиганти, дети которых ходили в обычную школу, но по праздникам посещали церковь «Благоговения». – Что это у тебя там? – сгорая от любопытства, спросили Паолетта, Чечилия и Донателла. Кора не ответила, но дала пощупать бархатный чехол. По характерной форме подруги сразу же узнали «муммий», но поняли, что должны молчать, и, тихонько хихикая в предвкушении, направились вслед за Корой к церкви. 12 И вот настал Великий Момент. Публика собралась в зале: взрослые и мальчики – перед сценой, девочки – за ней. С одной стороны занавеса слышался гул разговоров и шум передвигаемых стульев, с другой монахини и три пятиклассницы вынимали из бархатных наволочек кукол-конкурсанток и расставляли их по полкам шкафа. Когда пятиклассница достала «муммий» Коры, монахини и девочки расхохотались. – Мы ведь не станем их выставлять, правда, матушка? – нахмурилась Лилиана Курра. – Почему бы и нет? Пусть жюри решает, – ответила матушка Репарата, которая только что вернулась из миссии в Африке, где видела и куда более потрёпанных кукол. Она приняла для участия в конкурсе даже любимую игрушку Серенеллы, хотя это была вовсе не кукла, а жёлтый кролик, хромой и плешивый. Когда мама Серенеллы нашла его на чердаке, бедняга уже потерял половину своей набивки (отрубей и опилок, которыми до войны обычно наполняли мягкие игрушки) и потому получил имя Похуделкин. Даже уши его уже не стояли торчком, а безвольно свисали на нос. Теперь его хозяйка владела двумя новыми красивыми куклами (нисколько не «муммифицированными»), но на конкурсе хотела представить своего любимца. Наконец занавес открылся, и аплодисменты возвестили о начале показа. Жюри под председательством самой матушки-настоятельницы поднялось на сцену и принялось изучать конкурсанток. Они по очереди брали их в руки и показывали собравшимся. Здесь были совершенно невероятные куклы в красивых платьях, руки и ноги у них двигались, а волосы казались совершенно настоящими. У некоторых в живот была встроена пластинка, и, если куклу качали, она сдавленным голосом говорила «мама». Завидев красивую куклу, синьора Сфорца радостно хлопала – она была уверена, что та принадлежит одной из её учениц. А когда настоятельница взяла в руки Муммию, которую Кора нарядила в плиссированную юбку и жёлтый свитер, синьора Сфорца даже скривилась от отвращения. Впрочем, скривилась и мать Коры: она всем своим видом показывала дочери: «Ох и попадёт же тебе дома!» Девочки Гиганти неистово аплодировали, остальная публика презрительно смеялась. – Какой стыд! Зачем ты выставляешь меня на посмешище перед всеми этими людьми?! – кричала Муммия Коре Тайным Голосом. – Не волнуйся. Это кучка дураков, они ничего не понимают. Если бы у Муммии на голове были волосы, они бы встали дыбом от удивления, потому что ей ответила не Кора, а матушка-настоятельница – взрослая, даже, скорее, пожилая женщина, чей возраст давно перевалил за пятьдесят. Выходит, она не только слышала, но и ответить могла на том же языке! Как такое возможно? Тот же сюрприз подстерегал и Похуделкина. – Мне очень жаль. Ты очень симпатичный, но я вынуждена исключить тебя из конкурса. В правилах говорилось о куклах, – Тайным Голосом извинилась настоятельница. К бывшей дамочке Аде, бывшей Красной Шапочке Джакомине, бывшей негритянке Лючии и бывшему младенцу Риккардо она отнеслась столь же дружески. Кора, сидевшая в зале, конечно, не могла услышать ни слова, но она понимала, что происходит что-то странное. Она видела, что настоятельница разговаривает с игрушками, а те ей отвечают. Её теория о Тайном Голосе пошла прахом: выходит, это не правда, что все, абсолютно все, теряют его, становясь взрослыми! Публика между тем веселилась, многие смеялись в голос. – Кому пришла в голову мысль выставить этот хлам? Они годятся разве что на Конкурс Уродов! – слышались голоса. А синьора Сфорца бросила свысока: – Видимо, в этой школе есть учительница, которая не в состоянии привить своим подопечным представление о красоте. 13 Но вот настал момент, когда все куклы были осмотрены и пришло время голосования. Жюри удалилось за кулисы. Чтобы не дать собравшимся заскучать, на сцену в чудесном розовом платье из органзы поднялась Чиччи Сорренти. Она начала читать «Десятое августа» Джованни Пасколи, стихотворение, в котором говорится об убийцах и о куклах. Кору тронула история ласточки, убитой по дороге домой с червяком в клюве – червяком, который должен был стать ужином для её птенцов. (Какая гадость! Впрочем, птицам они нравятся.) Но при чём же здесь куклы? А Чиччи продолжала ещё более драматическим тоном: Вот человек: он шёл к себе домой;