Даже при абордаже бездумная схватка случается редко. Используется строй, в той или иной мере копирующий сухопутные построения. Где-то он, конечно, нарушается корабельными надстройками и прочим, но в общем противники стараются действовать шеренгами, прикрывая бока друг дружке, да и спины тоже. Именно спины лутанцев мы видели, когда подбирались к их левому борту. Те, рубясь с магланцами, пока что не обращали на нас внимания. И зря, потому что у меня хватало стрелков, способных даже с раскачивающейся палубы за полсотни метров подстрелить летящую чайку. Стрелы и болты начали выкашивать задние ряды противника. Это заставило их обратить на нас самое пристальное внимание. Шеренга поспешно развернулась, прикрылась щитами, кое-кто из лутанских арбалетчиков начал отвечать. – Вниз! Вы без доспехов! – крикнул я Чедару. Тот, отойдя к борту, поднял один из сложенных там щитов, невозмутимо ответил: – Теперь с доспехами. – Тук! Возьми кого-нибудь и утащите его вниз, а потом закройте и не выпускайте. Некогда мне церемониться с этим волосатым психом. А то, что он псих, почти не вызывает сомнений. Нормальный человек не стал бы меня тащить на другой берег моря, да к тому же в такое опасное место. Глядя, как неотвратимо приближается борт вражеского флагмана, я чуть локти не кусал, мечтая запустить в толпу на палубе десяток осколочных ракет. Надо срочно поработать над новыми образцами вооружений. Очень срочно. Те же ручные гранаты сейчас были бы весьма кстати. Конечно, они могли навредить и магланским воякам, но лутанцам досталось бы гораздо больше, плюс психологический эффект вышел бы серьезным. Аборигены не избалованы взрывающимися штуками, единственное, что у них есть, – это фейерверки. Но они используются очень редко, и огненная смесь там горит куда медленнее нормального пороха. Ее еще дорабатывать и дорабатывать до полноценного боевого состава, а пока что она годится лишь для не слишком впечатляющих шипучек. Абордажных мостиков я не использовал, зато было кое-что другое. Вдоль палубы поднялся хлипкий помост, на который спешно забирались арбалетчики. Здесь с высоты чуть больше человеческого роста они смогут стрелять поверх голов, целясь в толпе по врагам. Плохо, что вражеский корабль заметно выше нашего, им теперь придется куда сложнее. Но все равно поддержка из-за спин будет. К этому моменту вражеские стрелки оставили нас в покое. Не по своей воле – просто наших было куда больше, с меткостью у них все в порядке, и оппонентов выбивали в первую очередь. Полетели кошки, цепляясь за фальшборт и оснастку вражеского судна. Мозолистые ладони ухватились за канаты, корабли начали сближаться гораздо быстрее. Последние метры. Все, стук столкновения, несильный толчок отдался в ноги. Увернувшись от метко брошенного копья, я, выкрикивая наряду со всеми что-то нечленораздельно-воинственное, перебрался на палубу лутанца. В схватку пока не лез: впереди этим занимались две шеренги, – своим присутствием лишь указывал направление главного удара. Всякий строй хорош, пока един. Рассеки его – и сломаешь противника пополам. Именно этим сейчас и занимались. Тяжелая пехота наседала на лутанцев, не особо их тесня, но и не давая себя отбросить. Большей частью народ занимался тем, что делал угрожающие выпады копьями. Врагов против нас не так много, они в основном заняты магланцами, сильно на нас не лезут. Ну а мы будем неспешно топтаться, пока арбалетчики через наши головы выбивают одного противника за другим. И все это на ограниченном участке – посредине. Тактика простая, не один раз опробованная, и если в нее не вмешиваются неожиданности в виде вырвавшегося из трюма рейда, можно обойтись вообще без потерь. Пора. Оттеснив своих воинов, шагнул вперед, крутанул над головой Штучку, одновременно освобождая ее всесокрушающее лезвие. Простые и честные времена, здесь даже многие короли ходят в бой как рядовые воины, и даже стражу отсиживаться за спинами не полагается. Впереди оседает лутанец, пытаясь двумя руками перекрыть фонтан крови из простреленной шеи. Мимоходом дарю ему легкую смерть и обрушиваюсь на следующих. Их всего ничего, полдесятка. Последние, кто прикрывает спины тех, кто отбивает натиск магланцев. Союзники, пользуясь тем, что вынужденный работать на два фронта враг ослабил отпор, потеснили его по всему борту. Остается последний штрих, и мы соединимся. Первым под раздачу попал мечник. Я их люблю куда больше, чем владельцев топоров, – ведь их оружие можно если не перерубить, то серьезно повредить. Здешняя сталь редко бывает качественной, из-за этого все школы фехтования стараются избегать силовых парирований, делая ставку на отскок, уклонение и работу щитом. Но моей Штучке зазубрины не грозят, зато сама она кому хочешь зубы поломает. При желании я могу даже каменную стену сокрушить, но на практике это проблематично из-за небыстрого восстановления заряда. Не знаю, какая энергия питает этот непонятно откуда взявшийся артефакт, но ее источник не бездонен и, хотя способен сам собой возвращаться в рабочее состояние, делает это далеко не мгновенно. Противник, наверное, очень удивился, когда вместо того, чтобы врезать по его телу, я что было силы ударил по мечу. Такой подлости никто не ожидает, проверено долгой практикой. Но с реакцией у него порядок, успел чуть отдернуть. Не помогло, да и досталось плоскости клинка, а не кромке. Так что обойтись глубокой зарубкой не удалось – лезвие печально звякнуло, половина отделилась, улетела далеко в сторону. Оставив опешившего противника в покое, переключился на следующего. Этот, увы, был с топором, но я вовсе не собирался испытывать на прочность его оружие. Просто чиркнул по ногам. Усиленные металлическими полосами сапоги – не лучшая защита от моей Штучки, что она в очередной раз и продемонстрировала. На этом ее движение не остановилось, лезвие продолжало смертоносный полет и на финише должно было достать до живота третьего лутанца. Но тот оказался слишком проворным: успел прикрыться щитом. Нет, я, конечно, могу разобрать эту защиту на запчасти, но на такой вандализм нет времени. Враг обречен, их слишком мало осталось, чтобы остановить наш натиск, через минуту все будет кончено. Увернулся от секиры, двинул ее хозяина в лицо кулаком. На перчатках без пальцев закреплены притупленные железные шипы, так что красоту ему попортил. Еще и пнул в колено напоследок, да так сильно, что свалил с ног. Все, копья бьют в тела оставшихся противников, а передо мной лишь спины тех, кто до сих пор отбивается от магланцев. Считается, что бить в спины неблагородно. Но я не сторонник глупого рыцарства и потому атакую без малейших угрызений совести. Успел свалить двоих, больше не позволили союзники. Эти балбесы не придумали ничего лучшего, как, оставшись без противников, с радостным ревом обрушиться на меня. Нет, дело тут вовсе не в предательстве, а в горячке боя. Они, похоже, даже не поняли, что вражеский флагман атакован с двух сторон. Но все равно обидно. Пришлось поспешно отступать, костеря их самыми нехорошими словами. Тук, прикрывавший мою спину, мгновенно присоединился к словесному выражению всей досады по поводу случившегося, а он ругаться мастак, магланцев сразу проняло, кое-кто даже извиняться начал. Увидев среди них знакомое лицо их короля, я указал на нос: – Там главный лутанец, живым надо взять! – Возьмем! – уверенно заявил сюзерен союзников и, отвесив пинка кому-то из своих вояк, начал выкрикивать весьма здравые приказы, призванные закрепить разделение врагов. В этот момент откуда-то снизу донесся приглушенный рев не одной сотни глоток. Раскрылся палубный люк, наверх повалили грязные фигуры, одетые в ветхие лохмотья или почти голые. Такое мне уже случалось видеть не раз, так что не удивился. Обычные издержки гребного флота. Свободные люди не очень-то любят долгими часами ворочать тяжелое весло, а невольников спрашивать не надо. Рабство в той или иной форме сохранилось во многих странах, а там, где его формально нет, всегда можно найти каторжников или военнопленных. Гнить в трюме – не лучшая судьба, но и сбежать трудно. Разве что в ожесточенном бою может подвернуться удобный шанс. Надо лишь как-то освободиться от цепей, выбраться наверх и помочь нападающим. Даже если те отъявленные работорговцы – не такая уж беда. Ведь по результатам сражения могут с уважением отнестись к неожиданным союзникам и уж точно не вернут их на прежнее место. Вот теперь о короле Лутана, или члене королевской семьи, придется позаботиться как следует. Взять его живым стало заметно труднее. Невольников кормят скудно, бьют щедро, трюмная жизнь уныла и однообразна, развлекаются они главным образом тем, что на разные лады представляют ситуацию, когда окажутся на свободе с оружием в руках или даже без него. И обязательно чтобы вчерашние мучители были поблизости. В общем, вырвавшиеся на волю гребцы по жестокости могут соперничать со стаей изголодавшихся акул. Они бросаются на острия мечей, не жалея себя, а уж других и вовсе. Им бы, главное, добраться до ненавистных глоток, а там можно рвать голыми руками. Вот они гурьбой сбили с ног закованного в тяжелые доспехи воина, кто-то ухватился за руки, кто-то за ноги, а кто-то уже вовсю вбивает пальцы в прорези на шлеме, целя в глаза и дико при этом завывая. В общем, пришлось мне лично возглавить отряд, пробивающийся к вражескому вождю. И, к великому сожалению, на этом пути не раз приходилось убивать вырвавшихся рабов. Некоторые из них или плохо разбирались в разнице цветов сражающихся сторон, или даже не думали в ней разбираться, бросаясь на все, что движется. Стая безумцев, что-то объяснять им сейчас бессмысленно. Но мы свое дело сделали: одетый в дорогие доспехи лутанец изумленно уставился на искалеченный Штучкой фамильный клинок с несомненно богатой историей, а незаметно зашедший ему за спину Тук коротким ударом рукояткой секиры отправил знатную добычу в нокаут. Все, очередной морской бой закончен. Остались другие корабли, на палубу одного или даже двух я сегодня успею ступить, дав Штучке еще немного порезвиться. Но даже без этого уже очевидно, что совместный флот Лутана и Лереи находится в паре шагов от сокрушительного поражения. Маглан и Таллир вновь победили. Чего я и добивался. Глава 7 Великосветские уговоры Смешно сказать, но именно сокрушительность и неоспоримость победы оставила меня почти без поддержки союзников. Мы ведь не на дно пустили вражеский флот, мы захватили бо́льшую часть его кораблей или вовсе неповрежденными, или в ремонтопригодном состоянии. И теперь все это добро надо было честно поделить и доставить в многочисленные порты Маглана и Таллира. А еще надо срочно разбираться с пленниками, выясняя их ценность: кому-то придется отправляться махать киркой на рудниках, а кого-то родня не скупясь обменяет на звонкую монету. На все это требуется время, и немало. А я не могу больше ждать, мое терпение осталось в прошлом. Но и отправляться в одиночку не хочется – маловато силенок, чтобы всерьез угрожать одному из самых серьезных городов южного побережья. Что же теперь делать… Лутанец был еще не дряхл, но седина уже посеребрила почти все волосы, а в лицо крепко въелись узкие ущелья многочисленных морщин. Тилиус Аверамир Третий – за этим звучным именем с цифровой приставкой скрывался всего-навсего дядя нынешнего короля Лутана. До него никогда не слышал, что некоронованных особ тоже можно нумеровать, будто каких-то Наполеонов и прочих Людовиков. Что мне известно про этого Тилиуса? И много, и ничего. И я знаю самое главное – то, что мне сейчас больше всего от него требуется. По всеобщему убеждению, он не кто иной, как редкостный зануда, помешанный на всем, что касается вопросов чести. Вот на эту больную точку я и намереваюсь давить. – Простите, не знаю, как к вам обращаться. Высокопоставленный пленник невесело усмехнулся: – Герцог Крайнего Побережья, меч церкви их величество король Маглана Африл Девятый Ростерский не так давно называл меня просто Тилиусом Унылым. Прямо в лицо. – Уж простите его, в горячке боя чего только не вырвется. – Должен заметить, что это случилось уже после боя, когда я пришел в себя после вашего сокрушительного удара по шлему. – Ударил не я. – Не в этом дело. Их величество король Маглана Африл Девятый Ростерский поступил бесчестно. – Не наговаривайте на него лишнего, он просто еще не отошел от той самой горячки схватки. – А кто меня стукнул? – Наш лучник выпустил в вас тупую стрелу. Без наконечника. Он мастер в успокаивании чересчур опасных воинов. Вроде вас… Маленькая лесть никогда не бывает лишней. К тому же его удар хватит, если узнает, что его от души стукнул горбун неблагородных кровей. – Вот как? А мне казалось, что это была рукоять именно вашего оружия. Кстати, весьма интересная штука. – Я почти так его и называю – Штучкой. Ну так как к вам можно обращаться? – В сложившейся ситуации полное перечисление всех титулов можно опускать. При общении в узком кругу допустимо «ваша светлость господин Аверамир Третий», при беседе с глазу на глаз, как сейчас, можно допускать определенную фамильярность. То есть достаточно «вашей светлости» или даже просто «господина Тилиуса». Ну а на широкой публике менее чем «ваша светлость великий господин Тилиус Аверамир Третий» никак нельзя. Запомните тщательно, путаница в таких вопросах недопустима. Блин, да я свихнусь запоминать, как, к кому и когда обращаться, если обзаведусь еще несколькими пленниками такого ранга. Но постарался не подать виду, что мне смешны изыски здешнего этикета. Люди занимаются ерундой, вместо того чтобы думать о будущем, в котором их потомкам угрожают революции, отречения и эшафоты. Мне больше импонирует манера общения короля Маглана – вот где кратко, емко и по существу, такого вряд ли казнит восставший народ. – Ваша светлость, если вы не возражаете, я бы хотел обсудить с вами некоторые аспекты вашего пленения. – Какие могут быть возражения у почти бесправного пленника? Просто хочу отметить один момент: в плен я попал во многом благодаря вероломству. Вашему вероломству. Прошу это учитывать и не забывать. – Вероломство? Поясните. – Королевство Лутан ни прямо, ни косвенно не вредило вашим владениям или интересам. Также мы всегда были верными слугами святой церкви, чему свидетельство почетная приставка к титулу нашего сюзерена. То есть мы никоим образом не поддерживаем исчадия тьмы. Более того, мы при любой возможности обрушиваем на них свой гнев, за торговлю и любое другое сотрудничество с южными нечестивцами у нас полагается смертная казнь. Таким образом, у вас не было ни малейшего повода проявлять агрессию по отношению к подданным Лутанской короны. Разве что вы и ваше войско были наняты специально для этой цели, но такое предположение кажется мне весьма сомнительным, так как наши нынешние противники никогда до этого не прибегали к внешней помощи. Во как сложно загнул. Ничего, сейчас я на этот наезд отвечу в таком же занудно-юридическом духе, и хрен ты ко мне подкопаешься. – Должен вас огорчить, но повод для агрессии у меня как раз имелся. – И какой же, позвольте узнать? – На вашем и некоторых других кораблях имеются метательные машины. – У многих они имеются, в этом нет ничего недостойного. Святая церковь даже арбалеты одобрила, хотя в свое время были возражения, а уж против машин никаких запретов никогда не было. – Согласен, ничего недостойного в этом нет. Дело совершенно в другом. – В чем же? – Я осмотрел зажигательные снаряды, с помощью которых вы испепелили несколько наших кораблей. Очень специфическая зажигательная смесь, гораздо эффективнее самых мощных составов, известных северянам, не говоря уже о простой нефти. И знаете что, я уже видел точно такие же снаряды, и мне известно, что их изготавливают в мастерских на южном побережье. Дети могил, те самые нечестивцы, первыми начали их применять на море. Во время похода я уничтожил одну мастерскую, но вторая продолжает работать до сих пор. Мастера тщательно хранят секрет зажигательного состава, на сегодня он известен лишь демам и мне. Я его знаю благодаря тому, что некоторые из мастеров были мною захвачены и поделились секретами, а вот у Лутана таких возможностей не было. К тому же на ваших снарядах есть клеймо той самой все еще работающей мастерской. Каким образом они попали к вам? Думаю, вы понятия не имели обо всем, что я сейчас рассказал, но кто-то из тех, кто занимался организацией похода, эти снаряды каким-то образом достал. А достать их можно лишь у демов. Уж не знаю, как он с ними договорился и за какую цену, но это называется сотрудничеством с исчадиями тьмы. А я – страж, я должен подобное сотрудничество пресекать. Так что я выполнял свой долг, и вы напрасно приписываете мне вероломство.