— Понятно. Так вы говорите, в Словакию идёт оружие — в районы, населенные венграми? — Да. Оружие из Польши, бывшее советское, с польских армейских складов. Я точно знаю как минимум о четырех местах, где уже сделаны закладки — в каждой по десятку стволов и по несколько тысяч патронов. — Ваши… кураторы — они также перебрасывают в Словакию людей. Откуда? — Частью из Польши, частью из Прибалтики. Нанимают лиц славянских национальностей — их проще обучить словацкому языку. Делают им безупречные с точки зрения любого полицейского контроля документы. В общем, натурализуют их в Словакии. Мне было сказано, что в час икс эти люди раздадут самым отчаянным сорви-головам из числа словацких венгров оружие и будут помогать тамошнему вооруженному восстанию. Моё начальство полагает меня идиотом… думаю, на самом деле их предназначение — это провокации, нападения на словацких полицейских, убийство словацких чиновников. Спички для костра… — И Зоран тяжело вздохнул. — Но почему бы вам не сообщить об этом венгерским органам безопасности, в полицию, наконец? Ведь то, что делают ваши… поднадзорные — чистый криминал и антигосударственная деятельность? Зачем здесь нужны мы? Зоран покачал головой. — Вы себе даже не представляете, насколько инфильтрованы людьми, завербованными американцами, здешние органы правопорядка, и тем более — госбезопасности… Думаю, не ошибусь, если предположу, что каждый третий их сотрудник — не только и не столько ИХ сотрудник… Даже в руководстве Венгрии есть люди, причастные к этому заговору. Правда, кто именно — я не скажу… Не мой уровень… Я отвечаю за то, чтобы в момент начала восстания в Словакию прибыли те венгерские активисты, которых наш фонд нанял для этого дела. Они должны послужить «закваской» для тамошних бунтовщиков, придать отрядам «восставших» необходимую стойкость и координировать свои действия с теми людьми в руководстве Венгрии, которые к этому заговору причастны. Сами понимаете, в этих условиях сообщить о заговоре кому-то в венгерской полиции — сыграть в русскую рулетку с почти полным барабаном… А я в самоубийцы пока не спешу записываться. — И поэтому вы решили привлечь к этому делу Москву? Зоран кивнул. — Да. Сначала я посоветовался с Кароем — он отец моей жены, я знал, что в советское время он работал в госбезопасности. Я ему объяснил вкратце, что грозит Венгрии, спросил, что в этой ситуации можно сделать. Карой тут же предложил мне связать меня со своим старым другом, полковником Темешвари. Когда последний приехал в Будапешт, якобы для снятия своей судимости — я с ним встретился и всё ему рассказал. Он, правда, ничего мне не обещал — мотивировав это тем, что давно отошел от дел — но сказал, что попробует что-то сделать. В результате его убили… — И Зоран горестно вздохнул. Да-а-а, положение у тебя, брат, незавидное… Вроде и не виноват ни в чём — а получается, старика под ножи подставил. Мерзковатое чувство, я тебя хорошо понимаю… Ладно, оплакивать наших павших будем позже — пока надо до конца уяснить ситуацию. — Как вы думаете, какова цель всего этого… карнавала? Зоран пожал плечами. — На мой взгляд — устроить хаос в центре Европы. Взорвать Европейский союз изнутри — или, по крайней мере, раздуть на придунайской равнине хороший такой пожар — в котором сгорят все надежды европейцев на равноправие с американцами. Штаты никогда не позволят европейцам стать с ними на одну ступень — на Земле может быть только один Хозяин… Ну и наказать Венгрию за излишнюю самостоятельность, ввергнув её в кровавый хаос войны — дабы потом это послужило уроком всем остальным новобранцам Евросоюза. Помышляющим о том, чтобы вырваться из стойла международных валютных акул. К тому же официальный Будапешт сам делает всё для того, чтобы эта беда случилась. Понимаете, Орбан и его люди гнут линию на то, что все венгры в соседних странах должны иметь венгерское гражданство. А под эту музыку те, кто задумал втянуть Венгрию и Словакию в войну — делают своё дело. Преступное дело… — Адреса тех мест, где складировано оружие? Зоран улыбнулся. — Коготок увяз — всей птичке пропасть… Да, конечно, я вам их дам. — Когда запланирован этот, как вы говорите, час икс? Зоран пожал плечами. — Этого я точно не скажу. Но по моим расчетам — скорее всего, в первой половине октября. После сбора урожая, но когда ещё нет холодов. Чтобы охватить как можно больше народу. В слякоть под холодным дождем немного найдется желающих митинговать… Одиссей кивнул. — Что ж, логично. Я хотел задать вам ещё один вопрос — обещаю, что не задержку вас более, чем на пять минут. Зоран улыбнулся. — Вы хотите узнать, как я на вас вышел? Одиссей хмыкнул. — Однако вы провидец… Да, именно об этом я и хотел вас спросить. — Нет ничего проще. Утром я был в Дёндёштарьяне — и обнаружил там антикварный советский автомобиль с белорусскими номерами. «Лада» первой модели — зверь на венгерских дорогах нынче редкий… Сами понимаете, что появление подобного раритета в деревне, где жил полковник Темешвари, на следующий день после его смерти — заставило меня задуматься. Я поехал за вами. Вы, случайно, не обратили внимания на тёмно-серый «пассат», который следовал за вами от Дёндёштарьяна до этого пансиона? В центре я припарковался в двадцати метрах от вас — у входа в ресторан «Пирошка». Неужели не заметили? — И Зоран едва заметно улыбнулся. — Нет, если честно, не заметил. Но ведь всё равно — вы должны были убедиться, что я — это именно то, что вам нужно? Зоран кивнул. — Совершенно верно. Площадь Октогон… Одиссей хлопнул себя по лбу. — Так белая папка — это было для вас!?!? Зоран улыбнулся. — Да, Карой этой папкой сигнализировал мне, что вы — это вы. Представитель Москвы. Человек, который мне нужен… Вот чёрт! А я уже было поверил, что этот Биро — бездушный сухарь… Урок мне на будущее! — Что ж, тогда всё становится на свои места… Хорошо, Зоран, я сегодня же доложу обо всем, что вы мне рассказали, в Москву. Думаю, мои коллеги найдут возможность не допустить воплощения в жизнь планов… ваших кураторов. Зоран кивнул. — Я тоже на это надеюсь. Россия — единственное, на что остаётся надеяться славянам… — Достав из внутреннего кармана блокнот, он минуты полторы что-то в нём старательно выводил, а затем, вырвав страничку, протянул её Одиссею: — Вот, адреса складов с оружием. И ещё… Если вам понадобится со мной связаться — позвоните в контору Кароя и скажите секретарю, что вопрос с набережной Сегеда разрешился. По-венгерски. Запомнили? Одиссей пожал плечами. — Мудрено было бы не запомнить такой простой пароль. Но думаю, он мне не понадобится — судя по всему, миссия моя выполнена, сегодня же я доложу в Москву обо всем, что вы мне тут рассказали — и по газам. Зоран грустно улыбнулся. — Никогда не спешите прощаться, дружище. В жизни иногда случаются чертовски забавные штуки… — Всё может быть. Да, и ещё — вы уж извините, что мучаю вас неприятными вопросами — но этот мне тоже вам надо кровь из носу задать. Серб молча кивнул. — Кто именно мог совершить вчерашнее убийство? У вас есть предположения? Зоран вздохнул. — У меня есть не только предположения. У меня есть реальные подозрения… Видите ли, я — ввиду специфики этой операции — контактирую с людьми… мягко говоря, весьма своеобразными. Утром, когда я приехал в Дёндёш — у меня там была назначена встреча с одним из низовых функционеров одной… не совсем легальной организации — я случайно заметил чёрный «вольво», старый, семьсот сороковой универсал. Машина для Венгрии необычная, редкая — у нас, как вы уже успели, надеюсь, обратить внимание, в почёте автомобили небольшие, микролитражки. — И чья это была машина? — Байюса Шимона, одного из тех, кого наш фонд привлёк для подготовки волонтёров… для будущей венгерской «революции» в Словакии. На правом крыле его машины наклеены скрещенные стрелы — сами знаете, чей символ… весьма характерная примета. Так вот — ничего не хочу сказать и никого ни в чем не собираюсь обвинять, но делать этому Байюсу в Дёндёше было решительно нечего… Тем более — на следующее утро после убийства Лайоша Темешвари. Если даже не он непосредственно убивал — то в преступлении этом непременно замешан! Одиссей кивнул. — Спасибо. Теперь уж действительно всё — простите великодушно, что вымучал вас своими вопросами. — До свидания, господин Белосельский. И ещё… будьте осторожны. Этот Байюс — весьма опасная скотина! Одиссей едва заметно улыбнулся. — На каждую скотину всегда найдется своя рогатина… * * * Ну и где эта хвалёная европейская пунктуальность? Двадцать минут — это даже для посла много, а уж для заместителя атташе по культуре — просто неприлично… Ладно, будем считать, что во всём виноваты пробки. Тем более — именно на них уважаемый Имре Эрдеи (или, как обычно говорят мадьяры, Эрдеи Имре) и будет ссылаться в оправдание своего опоздания на встречу… Когда позавчера поздно вечером было получено донесение от Одиссея — генерал поначалу вообще не хотел верить, что что-то подобное возможно в действительности. Правда, потом, на утро, когда подтянулись Крапивин, Загородний и Румянцев с донесениями своих источников по этой теме, и, тем более, когда эти донесения сопоставили с открытой информацией — доклад Одиссея уже не представлялся чем-то немыслимым… Вчерашнее совещание было первым, на памяти Левченко, когда обсуждался вопрос, прямого отношения к России не имевший — и потому офицеры пребывали в некоторой растерянности. Никто, по большому счету, не имел опыта в таких делах — и посему все четверо, молча рассевшись вокруг стола в кабинете Калюжного, дружно открыли свои папки и внимательно начали рассматривать лежащие там бумаги — в ожидании того, что скажет генерал. Калюжный хмыкнул. — В первый раз вижу у своих офицеров такое похвальное рвение в работе с документами. Ладно, я всё понимаю — Левченко, давай свои соображения по донесению своего странника. Левченко пожал плечами. — Максим Владимирович, нет у меня соображений. Я уже три часа думаю над этим делом — и пока ничего путного не придумал. Средства массовой информации? МИД? Европейские структуры? Херня это всё… Генерал кивнул. — Херня, согласен. Даже если мы во всех европейских газетах разместим тексты о грядущих событиях в словацко-венгерском пограничье — никто на это никакого серьезного внимания не обратит. Плюнут, проще говоря, на нашу сенсацию. Так что отпадает. — обернулся к Крапивину: — Егор, а ты что думаешь по этому поводу? Крапивин почесал подбородок. — Яворнику я бы отправил адреса, где, по сведениям Одиссея, может храниться оружие. Тем более — данные там подробные, если в этих схронах стволы лежат — то словаки их найдут. Но вот дальше… — и подполковник пожал плечами. — Дальше — тупик, — кивнул генерал. И добавил: — Тем более, схронов этих там может быть десятка три, если не больше, и четыре вскрытых ничего не решат. Румянцев, ты? — Чёрт его знает, Максим Владимирович, что в этой ситуации можно сделать. Поднимать шум в прессе — бесполезно, в Словакии грядущим венгерским мятежом вовсю тамошние публицисты народ пугают — и что? И ничего. Народ читает эти страшилки, и смеётся.