Моч-Ковох и Тепеух ждали приближения чужестранцев. Шлюпки ткнулись носом в песок, и рослые бородатые чужестранцы, у которых было железо на голове, на плечах и на груди, а в руках железные трубы, вступили на землю. Франциско Эрнандес сделал несколько шагов к Моч-Ковоху и остановился, увидев стройные ряды индейских лучников. Эрнандес улыбнулся своей дерзкой мечте набрать рабов на этой земле. Правитель Чампотона будто понял эту улыбку, будто он знал, зачем прибыли эти люди на его землю. Он сделал знак испанцу, требующий ухода с его земли. Но Франциско Эрнандес, околдованный видением такого города, мечтой о сокровищах, которые находятся здесь, не мог просто так покинуть город. Он знал, что его солдаты держат в руках мушкеты, пушки на кораблях заряжены и ждут взмаха его руки. Он знал силу пороха, который еще неизвестен индейцам. Франциско Эрнандес обернулся к солдатам и приказал построиться в боевой порядок. Тысячи глаз смотрели на бледнолицых с бородами цвета солнца. Они были так непохожи на них, индейцев, жителей этой земли. Может быть, они боги? Может, они пришли покарать за какой-то неведомый грех? Но правитель Чампотона решил не уступать ни пяди своей земли. Он снова подняв руку и сделал угрожающий жест. Еще плотнее сомкнулись ряды конквистадоров. «Калачуни!» — бросил воинственный клич Моч-Ковох и первым, натянув тетиву, пустил стрелу в испанцев. Пронзительный клич Моч-Ковоха сломил страх индейцев перед чужестранцами. Тысячи стрел и копий полетели в них. В ответ Франциско Эрнандес крикнул только одно непонятное слово «фуэго»[1]. Мушкеты вздрогнули, изрыгнув из себя дым. Град пуль полетел в индейцев. Многие упали. Правитель Чампотона продолжал пронзительно кричать: «Калачуни! Калачуни!» Индейцы вторили ему. Тысячи людей напирали на испанцев. Многие падали от пуль, но следующие шли вперед. Нет, нельзя убить этих индейцев! Чужеземцы отступали. Они добрались до шлюпок и спешно отплыли. Двадцать убитых испанцев валялись на берегу. Двое были взяты в плен. Они стояли, окруженные индейцами, с тоской глядя на удаляющиеся корабли. Индейцы рассматривали их, трогали бороды. Моч-Ковох приказал раздеть пленных. Были сняты с головы железные шлемы и кованые доспехи. Обнажилось белое тело. К испанцам подошли жрецы и стали мазать их голубой лазурью. На ее фоне еще голубее показались индейцам глаза бледнолицых, еще более золотыми показались их волосы и бороды. Тревожно забили барабаны. Жрецы повели испанцев к пирамиде, которая возвышалась в центре города. Она была не так велика, как пирамида в Чичен-Ице или в Майянане. Наверху не было храма. Там стояла статуя идола, и рядом с ним круглый камень. Испанцы покорно шли за жрецами. Они удивленно смотрели на дома, на дворцы, на пирамиду. И вот уже первая ступень пирамиды. Жрецы подталкивают в спину. Еще выше! Прекраснейшее зрелище открывается взору испанцев. Белоснежные каменные дворцы и храмы, стены которых украшены резьбой. Огромные тропические деревья, с которых свисают неведомые плоды. И бирюзовое море… И где-то на горизонте, как точки, три родных корабля… Жрецы хватают своими цепкими руками первого испанца и кладут его спиной на округлый камень. Грудь выгнута. Старший жрец выхватывает из-под мантии обсидиановый нож и ловко наносит удар чуть ниже левого соска, под ребро, и тут же запускает в рану руку и вырывает трепещущее сердце. Жрец трет им лицо идола, а затем бросает сердце к его ногам. Индейцы, стоящие внизу у пирамиды, начинают торжественный пляс. Они размахивают луками и стрелами и радостно кричат. Они клянутся богу войны, что всегда будут храбрыми, всегда будут захватывать пленных и поить их кровью бога. «Калачуни! Калачуни!» — пронзительно кричат индейцы, и барабаны вторят этому воинственному кличу. Бездыханное тело испанца уже катится по крутой лестнице. Торжественно спускаются по ступеням жрецы. Головы их высоко подняты. Они идут от бога на землю. А у подножия пирамиды услужливые чиланы уже обдирают кожу с тел испанцев. Жрец сбрасывает с себя мантию, на которой видны пятна свежей крови, и чиланы накидывают на его бронзовое тело белую кожу испанца. Индейцы, продолжая плясать, не спускают глаз со жреца. Они освобождают ему круг, и жрец, придерживая на себе белую кожу, неистово пляшет, изгибая тело, взмахивая головой, вставая на четвереньки, поднимаясь и снова отбивая ногами ритм барабанов. «Калачуни! Калачуни!» — пронзительно кричит жрец, и его крик подхватили тысячи индейцев. Кажется, что все содрогается от этого могучего воинственного крика: дворцы, храмы и даже пирамида. Поздно ночью, когда кончилось торжество, након Тепеух собрал своих воинов. При свете факелов он построил их в колонну, по-братски обнялся с правителем Чампотона Моч-Ковохом. Након сел в носилки, и четыре сильных воина подняли их на плечи. Отряд двинулся в столицу. ДОЖДЬ ПОБЕЖДАЕТ ВЕТЕР Из разных уголков Чичен-Ицы шли индейцы к пирамиде Кукулькана. Тела их были празднично раскрашены, в руках разноцветные перья. Они шли, как повелось издревле, — один за одним, — и поэтому с вершины пирамиды вереницы шагающих людей напоминали ручейки, стекавшие на площадь, к огромной каменной громаде. Старый Холон шел вместе со всеми. Сегодня он поднялся рано. Жена, торопливо приготовив еду, поставила перед Холеном горячие лепешки — тортильяс и черные бобы. Холон брал лепешку, клал на нее бобы, сворачивал лепешку в трубочку и ел. А жена сидела напротив и влюбленно глядела на мужа. Эти минуты напомнили Холону тот счастливый далекий вечер, когда он узнал, что его дочери Сквик оказана высочайшая честь: она должна стать женою бога дождя. Когда Холон кончил трапезу, жена натерла его тело красной мазью, на груди и спине для красоты провела синие полосы, подала Холону праздничную набедренную повязку и новые сандалии из тростника. И теперь Холон шагал вслед за другими индейцами к пирамиде Кукулькана. Счастливая улыбка не сходила с его лица. Конечно, хорошо, если бы жена шла вслед за ним. Но на праздник разрешается ходить только мужчинам… Издали Холон увидел храм, возвышающийся на самой верхней площадке пирамиды. Ястребиный глаз Холона различил возле него людей. Гордо стоял Халач-виник — Верховный правитель Чичен-Ицы. Рядом его помощники — жрецы. А на площади у пирамиды — тысячи индейцев. Все ждали возвращения военного отряда во главе с командующим — наконом Тепеухом. И вот издалека донесся бой барабанов. На площади показался воин с огромным знаменем из разноцветных перьев. Следом за ним плыли носилки накона Тепеуха; верные телохранители несли их на своих плечах. Након был в красной накидке. На голове колыхался убор из драгоценных голубых перьев птицы кетсаль. За носилками стройными рядами шли воины с копьями и луками в руках. — Громче трубите, трубачи, и бейте в барабаны, барабанщики! Након Тепеух возвращается с победой! Знаменосец подошел к пирамиде и склонил знамя. У первой ступени пирамиды телохранители опустили носилки, и након Тепеух стал подниматься наверх — туда, где его ждал Халач-виннк. Тепеух встает на колени перед Верховным правителем. Но Халач-виник дает знак, и жрецы поднимают победителя. Халач-виник дарит накону ожерелье из драгоценного нефрита и обещает новые земли и рабов. — Всем, всем, всем!.. — кричит Халач-виник. — В честь военной победы жрецы воскурят священный копаль, потом начнется игра в мяч между защитниками бога дождя и бога ветра. Над пирамидой взвились струйки белого дыма. Они поднимались к голубому небу и там растворялись, и благовонный запах копаля, верно, долетал до богов… На поле стадиона вышли игроки. Защитники бога ветра — в красных набедренных повязках. Защитники бога дождя — в синих. На руках у игроков браслеты из сушеных плодов. На правом колене повязка. Небольшой упругий круглый мяч лежит на земле. Его сделали из белых слез, которые роняет священное резиновое дерево, когда его ранят. Мяч пока лежит. Игроки разбежались по полю. Среди них, конечно, и Синтейют — защитник бога дождя. Разве может начаться игра без Синтейюта, лучшего игрока Чичен-Ицы! Жрецы кончили воскурять священный копаль. Заиграли трубы. Халач-виник, опираясь на свой жезл, высоко держа голову, спустился с пирамиды. 91 ступень пирамиды отделяет Верховного правителя от народа. Когда он стоит наверху, кажется, что Халач-виник говорит с богом. И вот он, посланец бога, спускается на землю. Шаг! Еще шаг! Легкая накидка Халач-виника скользит по каменным ступеням. По обе стороны длинного поля высокие каменные стены. На каждой — змеиное кольцо. На северной стороне стадиона трибуна Халач-виника. Она больше похожа на храм. Под мощной крышей исписанных каменных плит стоит только одна скамейка. Каждый, кто шел на стадион, знал свое место. Старейшины — чиланы, жрецы и их помощники — чаки — садились на ступени храма Ягуаров, который возвышается на восточной стороне стадиона. Художники, мастеровые, лекари шли на южную трибуну. Простой люд размещался на западной трибуне. Холон сел в первый ряд. Прямо под ним было каменное кольцо команды защитников бога дождя. Ему будет хорошо видно, как играет Синтейют. Носилки Халач-виника замерли перед каменной скамейкой его трибуны. Верховный правитель поднимается на трибуну, ударяет жезлом о каменный пол, и музыка смолкает. — Защитники бога дождя и бога ветра, — разнеслись над стадионом слова Халач-виника. — Вы начинаете священную игру в мяч. И пусть каждый из вас не жалеет своей силы и ловкости, чтобы мы знали, какую судьбу нам готовит будущее. Вы должны драться за победу, как за свою собственную жизнь, — гремел голос Халач-вчника. — Жизнь главного игрока побежденной команды будет отдана богу, его кровь оросит землю, и тогда весь следующий год будет счастливым для нашего народа. Халач-виник поднял свой жезл, украшенный гремучими змеями, и стукнул им по каменному полу. Минуту молчал стадион. Минуту стояли в оцепенении игроки. Но вот главный игрок команды защитников бога дождя Синтейют стремительно рванулся к мячу, лежащему на траве, и, по-змеиному изогнув тело, ударил его локтем. Другие игроки стали бить мяч коленями, бедрами, локтями, стараясь загнать его в каменное кольцо. Загнать мяч таким способом нелегко. Его нельзя касаться ни кистью руки, ни стопой ноги — за любое такое касание игроку грозит смертная казнь. Мяч у команды защитников бога ветра. Они все ближе к каменному кольцу. Вот Шимчах, главный игрок команды защитников бога ветра, высоко прыгает и коленом бьет мяч. Словно стрела, пущенная из лука, летит он в кольцо. Но Синтейют ждал этого удара. Он прыгает и, высоко подняв локоть правой руки, закрывает мячу путь. На мгновение взгляды Синтейюта и Шимчаха встретились. Два решительных взгляда, и в каждом уверенность в победе — иначе смерть. Кто-то из них отдаст сегодня жизнь. Холон не пропускает ни одного движения Синтейюта. Он так хочет, чтобы Синтейют одержал победу! Наверное, если бы Сквик не была отдана богу Юм-Чаку, то Синтейют стал бы ее мужем, и тогда он назвал бы Холона отцом. Быстрые, как стрелы, защитники бога дождя гонят мяч к кольцу противника. Синтейют совсем уже близок к цели. Он с силой бьет локтем мяч, но тот пролетает мимо. И опять атакуют защитники бога ветра. Шимчах впереди. Резкий удар локтем… Мяч ударяется о резной круг и отскакивает к игрокам команды защитников бога дождя. Шимчах в отчаянии сжал кулаки. Так близка была победа… Он должен был забить этот мяч! А теперь снова нужно уходить в защиту, снова не давать Синтейюту прорваться к кольцу… — Дорогая Сквик, помоги Синтейюту, — шепчут губы Холона. — Он защищает твоего мужа Юм-Чака! Помоги ему, дочь моя. Атаки следуют одна за другой. Потерян счет времени. Увлеченные игрой зрители не замечают, что солнце опускается все ближе к горизонту. Какое людям дело до времени и до солнца! Ритуальная игра может кончиться, лишь когда игроки забьют в кольцо мяч и жизнь главного игрока побежденной команды будет отдана богу. Защитники бога дождя атакуют все настойчивее. Кажется, они лучше сумели сохранить свои силы. А может быть, действительно им помогает Сквик, до которой дошли мольбы отца? Уже совсем близко кольцо противника. Но неприступна стена защитников бога ветра. Мяч вновь отбит. И уже заметна радость на лицах защитников бога ветра. И вдруг среди игроков мелькнуло тело Синтейюта, он ловко поддел мяч коленом, и в то же самое мгновение, будто подброшенный пружиной, устремился вверх и локтем правой руки послал его в цель. — Победа! — гремит стадион. — Победа! На суровом лице Халач-виника промелькнула улыбка. Игроки несут Синтейюта на руках к трибуне Халач-виника. Но Синтейют вырывается, сам бежит к трибуне и падает ниц перед Верховным правителем. Халач-виник снимает с правой руки дорогой браслет, украшенный бирюзой, и бросает его Синтейюту.