– Герр Карл Вебер? Бизнесмен? – Да-да, бизнесмен из Вены. – Цель поездки? – У меня туристский бизнес. Понимаете? Туризм! Вряд ли этот суровый мадьяр так уж плохо понимал по-немецки, этот язык в Венгрии традиционно знали многие, да почти все – память о некогда могучей империи, презрительно называемой «левыми» – «лоскутной». Ну а какая империя не «лоскутная»? Вот и Австро-Венгрия была… Кроме Австрии с Венгрией, так сказать, основы имперского величия, еще и Чехия, Словакия, Словения, Хорватия, Босния и Герцеговина – та еще пороховая бочка, что нынче под властью Тито. – Хорошая машина, – оценил пограничник. Зачем он это сказал? И почему он так смотрит? Так пристально, так подозрительно… Словно знает, что этот лощеный моложавый господин в белом летнем костюме никакой не Карл Вебер, а Курт Брюкнер, бывший оберштурмбаннфюрер СС, нацистский преступник, разыскиваемый до сих пор! Тогда, в сорок пятом, повезло – удалось бежать из разбомбленного англичанами Дрездена, где, казалось, и дома-то целого не осталось! Правда, жену разыскал… зря, наверное. Но тогда казалось – так надо. Все же семья – хоть что-то. Семья, хм… А сейчас вот жена подала на развод и уже почти отсудила дом в пригороде Вены! Еще и дочь собралась замуж за какого-то, прости господи, битника! В рваном свитере, с длинными сальными волосами. Студент, м-м! Тоже небось захотят денег… А что он, герр Карл Вебер, их печатает, что ли? – Машину в кредит покупали? Вот ведь пристал! – О да, в кредит. – Герр Вебер (бывший нацист Курт Брюкнер) поспешно натянул на лицо самую радушную улыбку. Тем более здесь-то уж он не врал – «Мерседес» и впрямь был куплен в кредит пустить пыль в глаза соседу-еврею! Ну, не на старом же «Опеле» пыль пускать! Сосед что-то взял моду ставить свой «Бьюик» на то место, где обычно парковался Вебер. А при встрече так нагло всегда улыбался! Еврей… Эх, был бы рейх, вылетел бы ты в трубу… в буквальном смысле слова! Но проиграли, увы… Авто же у соседа ничего себе – вишневый «Бьюик Скайларк», спортивный, с белой крышей, хвастаться можно! Впрочем, и «Мерседес»… – Хорошая машина… – снова заговорил мадьяр. – Интересные такие «плавники»… – Да, не «Кадиллак». – Карл согласно кивнул, так и не «снимая» улыбки. – Но авто приличное, вы правы. – У нас таких мало пока… Вполне искренне вздохнув, пограничник тут же спохватился и, напустив важный вид, вернул документы: – Счастливого пути, герр Вебер! Добро пожаловать в Венгрию. И вот уже позади Дьер, Будапешт совсем скоро. Карл – да, имя Курт уже давно и прочно забыто! – покрутил ручки радиоприемника… Поморщился – на всех волнах передавали то «Битлз», то еще хуже – «Роллинг Стоунз». Эти молодежные исполнители настолько навязли в ушах, что их знал даже совсем не увлекающийся музыкой Вебер. Хоть бы какой джаз… О! «Лили Марлен» – Марлен Дитрих! То, что надо. И оптимистично и память будит. Vor der Kaserne Vor dem grossen Tor, — фальшиво напел Вебер. Возле казармы, в свете фонаря кружатся попарно листья сентября, Ах, как давно у этих стен я сам стоял, стоял и ждал тебя, Лили Марлен, тебя, Лили Марлен. Хотя… память будить лучше не надо. И так рад, что ушел. Только вот с деньгами, увы, дела фирмы шли, прямо сказать, не очень. Взятый на развитие дела кредит прогорел, партнер обманул… Еще и жена на развод подала… Если бы не Эльза, так хоть вешайся… или снова куда-нибудь беги, скрывайся от кредиторов! Эльза, Эльза… Красивая юная чертовка, работала на бензоколонке неподалеку от дома Карла. Стройная брюнетка с серыми чувственными глазами и упругой грудью, она просто «вынюхивала» состоятельных мужчин. Таким вот состоятельным казался и герр Вебер. О, он умел казаться! Время пощадило Курта. Разменяв шестой десяток, он лишь слегка обрюзг и совершенно не облысел, одни лишь виски поседели. Он еще мог нравиться женщинам… и даже таким юным, как Эльза! Впрочем, насчет Эльзы Вебер не обольщался – тут иной, денежный интерес. Ах, какие юбочки носила чертовка Эльза! Такие, что… все равно, что их нет. И еще – не очень жаловала бюстгальтеры… Вои и попал герр Вебер! Спекся! Ну а что? Почему бы и нет? Пока имелись хоть какие-то средства, можно было пустить пыль в глаза. Сводить девушку в приличный ресторан, в загородный мотель… А уж потом всю «культурную» инициативу полностью перехватила Эльза. Юная любовница когда-то училась в университете, правда бросила, точнее, отчислили за прогулы. А ведь могла бы стать специалистом по мировой художественной культуре и философии! Впрочем, философия и культура от девушки и так никуда не делись. – Вебер? Ха-ха! Был такой философ – занудный, как черт! – Разве черт занудный? – Еще как! Именно Эльза как-то затащила Карла на выставку импрессионистов. Герр Вебер вообще к искусству был равнодушен, а к подобному – тем более… Как сказали бы в рейхе, «дегенеративно-упадочнический стиль»… Эльза восхищалась, мало – требовала того же и от своего прижимистого любовника. – Вот смотри – Писсарро! Тебе как? А вот Сера… Пуантилизм, супер! – Евреи, наверное, рисовали… – Сам ты еврей, Карл! Это французы. А это вообще русский – Ко-ро-вин. О! Давай купим каталог? – Каталог? Хо! Ну и цена, однако! Карлу вдруг показалось, что все это он уже где-то видел – эти размытые линии, точки, краски… словно бы нарисованные нетвердой детской рукой. Но Эльза права: если присмотреться – красиво! Интересно, сколько все это стоит? – Немереных денег! – Юная любовница расхохоталась прямо в лицо. – Даже у тебя таких нет, мой дорогой Карл! Что ты так смотришь? Коровин понравился? Это вот называется «Париж. Сен-Дени»… Вебера словно ударило молнией! Черт возьми! Да ведь почти точно такая же… Россия… Партизаны… Заброшенная усадьба… Тайник… И эта вот мазня… Мазня? – Что ж, милая… Пожалуй, мы купим каталог. – Спасибо, Карл! Честно говоря, не ожидала. Герр Вебер нетерпеливо глянул каталог в маленькой квартирке Эльзы. Пока девчонка принимала душ, достал бокалы, откупорил бутылку вина и листал, листал, присматривался к ценам… И – нашел-таки! Увидел! Те самые картины, что числились утерянными: «Графская усадьба», «Париж. Сен-Мартен» или «Ворота Сен-Мартен ночью». Разглядев цифры с шестью нулями – цена в английских фунтах! – Карл едва не уронил бокал. Эх, черт, ну вот, судьба же! Злодейка-судьба… Ну, что мешало взять эти холсты с собой тогда, в сорок третьем? Но… взял бы – и что? Дегенеративное искусство – никуда бы эти картины не прияли, так и затерялись бы, сгинули… А вот сейчас все же есть какие-то шансы! И даже очень неплохие, если хорошенько подумать. Правда, усадьба могла сгореть, или картины могли найти… Хотя нет – если нашли бы, давно бы стало известно и отразилось бы во всех каталогах! Значит, не нашли… Эх, только бы усадьба не сгорела! А так… Тем более и старый знакомый в СССР был… Первым делом герр Вебер послал открытку старому своему знакомцу – профессору Арнольду в Дерпт, вернее сказать, в Тарту. Осторожничал – специально поехал в ФРГ, все равно нужно было по делам в Мюнхен, и там зашел на почту. Подписался прежним своим именем – Карл Брюкнер, при этом ничуть не смущался – мало ли на свете Карлов Брюкнеров? Только вот герр профессор хорошо знал, что это за Карл… Связывали нынешнего «товарища Арнольда» с СС и гестапо кое-какие прежние делишки. Узнай о них коммунисты, давно бы прислонили профессора к стенке! Не дождавшись ответа, Вебер вновь поехал в Мюнхен, позвонил в университет, в Тарту… Телефон найти не проблема. Когда подняли трубку, вежливо извинился и сказал, что ошибся номером. По-немецки и на ломаном русском, вспомнил-таки! А примерно через неделю пришла открытка… Из Риги! Понятно – заволновался профессор! Поначалу хотел отсидеться – не вышло, а потом и вовсе пришлось согласиться на встречу. Они встретились зимой в Риге: герр Вебер купил морской тур Гамбург – Рига – Таллин – Ленинград. Как условились, уселись в кафе на улице Яуни Йела. Узнали друг друга сразу – за двадцать лет оба не очень-то изменились. Все же не за красивые глаза присвоили Курту звание оберштурмбаннфюрера СС! И не только за грязную работу. Просто герр Брюкнер неплохо разбирался в людях. Вот и сейчас понимал, профессору Арнольду страшно, очень страшно, и этот страх может заставить его натворить немало глупостей. А потом – страх надо было убрать. Использовать и убрать. Мало того, заменить истинной заинтересованностью. – А не хотите ли вы, Отто Янович, переехать, скажем, в Стокгольм или Мюнхен? Новые документы, хороший дом, научная работа… И всю оставшуюся жизнь не трястись от страха! Только не говорите ничего о деньгах. Деньги – большие деньги! – будут. И это зависит от вас… Правда, даже получив заинтересованность, профессор согласился не сразу.