– Мне кажется все-таки, – с обычной своей осторожностью начал мистер Грюджиус, – что не мешало бы с ним повидаться. Когда ты в затруднении и не видишь выхода, никогда нельзя знать, с какой стороны придет помощь. Мой деловой принцип в таких случаях – ничего заранее не отвергать и зорко смотреть на все стороны. Я мог бы по этому поводу рассказать вам кое-что любопытное, но сейчас это преждевременно. – Ну что ж, если мисс Роза позволит… Попросите этого джентльмена войти, – сказал мистер Криспаркл. Джентльмен вошел, непринужденно, но учтиво и скромно извинился за то, что не подождал, пока мистер Криспаркл будет один, а затем, повернувшись к нему, с улыбкой задал неожиданный вопрос: – Кто я такой? – Вы тот джентльмен, которого я несколько минут тому назад видел в Степл-Инне. Вы сидели под деревом и курили. – Верно. Там и я вас увидел. Ну а сверх этого, кто я такой? Мистер Криспаркл пристально вгляделся в красивое загорелое лицо; и ему почудилось, что в комнате встает смутный призрак какого-то мальчика. Незнакомец увидел этот проблеск воспоминания в чертах мистера Криспаркла и, снова улыбнувшись, сказал: – Что вам подать на завтрак? Варенье кончилось. – Минутку! – вскричал мистер Криспаркл, поднимая руку. – Подождите минутку, Тартар! Они обменялись горячим рукопожатием и даже простерли внешнее выражение своих чувств до того – а это немало для англичан! – что, обняв за плечи один другого, с минуту радостно смотрели друг другу в лицо. – Мой бывший фэг![15] – сказал мистер Криспаркл. – Мой бывший префект![16] – сказал мистер Тартар. – Вы спасли меня, когда я тонул! – сказал мистер Криспаркл. – После чего вы пристрастились к плаванью! – сказал мистер Тартар. – Господи помилуй! – сказал мистер Криспаркл. – Аминь! – сказал мистер Тартар. И оба снова принялись изо всех сил пожимать друг другу руки. – Представьте себе, – воскликнул мистер Криспаркл, весь сияя, – познакомьтесь, пожалуйста, это мисс Роза Буттон, это мистер Грюджиус, – представьте себе, мистер Тартар, когда еще был самым маленьким из учеников младшего класса, нырнул за мной в воду, ухватил меня – большого, тяжелого старшеклассника – за волосы и повлек к берегу, словно какой-то водяной гигант! – Представьте себе, я не дал ему утонуть, хотя и был его фэгом! – сказал мистер Тартар. – Но так как он, кроме того, был моим лучшим другом и покровителем и сделал мне больше добра, чем все учителя, взятые вместе, то у меня и родилось вдруг этакое неразумное желание – либо спасти его, либо утонуть вместе с ним. – Э… э… гм! Окажите мне честь, сэр, – заговорил мистер Грюджиус, подходя к нему с протянутой рукой, – разрешите пожать вам руку! Это большая честь для меня! Горжусь знакомством с вами. Надеюсь, вы не простудились? Ваше здоровье не пострадало оттого, что вы наглотались сырой воды? Как вы с тех пор себя чувствуете? Вряд ли мистер Грюджиус понимал, что говорит, но он, без сомнения, хотел сказать что-то в высшей степени дружеское и уважительное. «Ах, зачем, – подумала Роза, – Бог не послал на помощь моей маме такого отважного и искусного пловца! А ведь он, наверно, был тогда еще худенький и хрупкий, почти ребенок!» Мистер Грюджиус вдруг рысцой пробежался по комнате, сперва в одну сторону, потом в другую, – это было так неожиданно и непонятно, что все воззрились на него в испуге, предполагая, что с ним внезапно приключился припадок удушья или судорог. Но, сделав эту пробежку, он так же внезапно остановился перед мистером Тартаром. – Я не напрашиваюсь на комплименты, благодарю вас, – заявил он, – но, кажется, мне пришла в голову блестящая мысль! Да, если я не ошибаюсь, это блестящая мысль! Скажите, сэр, – мне помнится, я видел фамилию Тартар в списке жильцов нашего дома, – скажите, вы ведь живете в мансардной квартире, рядом с той, что на углу? – Да, сэр. Пока что вы не ошибаетесь. – Пока что я не ошибаюсь, – сказал мистер Грюджиус. – Отметим это. – И он сделал отметку большим пальцем правой руки на большом пальце левой. – Может быть, вам известна фамилия ваших соседей, тех, что живут за общей с вами стеной, но по другой лестнице? – продолжал мистер Грюджиус, подходя вплотную к своему собеседнику, чтобы не упустить, по близорукости, какого-либо движения в его лице. – Да, сэр. Ландлес. – Отметим и это, – сказал мистер Грюджиус. – Лично вы с ними, вероятно, не знакомы? – Немножко знаком. – И это отметим, – сказал мистер Грюджиус, опять делая пробежку и опять возвращаясь. – А как вы с ними познакомились, мистер Тартар? – Мне показалось, что у молодого человека, живущего там, нездоровый вид, и я попросил у него позволения – это было всего день или два тому назад – разделить с ним мой воздушный сад, то есть продолжить мой цветник до его окон. – Прошу всех сесть! – сказал мистер Грюджиус. – У меня действительно родилась блестящая мысль! Все повиновались, мистер Тартар с такой же готовностью, как остальные, хотя и не понимал, в чем дело; и мистер Грюджиус, сидя посередине и упершись руками в колени, так изложил свою мысль, по обыкновению деревянным голосом, как бы повторяя что-то вытверженное наизусть: – Я еще не решил, насколько при сложившихся обстоятельствах будет благоразумно, если прелестная молодая леди, здесь присутствующая, станет поддерживать открытые сношения с мисс Еленой и мистером Невилом. Ибо у меня есть основания думать, что один наш клойстергэмский друг (которому я, с позволения моего преподобного друга, от всего сердца шлю проклятие) завел привычку тайком прокрадываться сюда и шпионить за ними. А когда он сам этого не делает, у него наверняка есть соглядатай – сторож, или рассыльный, или еще кто-нибудь из той публики, что постоянно толчется в Степл-Инне. С другой стороны, мисс Роза, понятно, хочет видеть свою подругу, мисс Елену, и, во всяком случае, желательно, чтобы мисс Елена, незаметным для других образом, узнала из уст мисс Розы о том, что произошло и чем ей угрожают. А затем, возможно, сообщила это своему брату. Вы согласны, в общем, с моими соображениями? – Безусловно, согласен, – сказал мистер Криспаркл, который слушал с большим вниманием. – Я тоже, наверно, был бы согласен, если бы мог их понять, – сказал мистер Тартар. – Не будем торопиться, сэр, – сказал мистер Грюджиус. – В свое время мы вам все объясним. Так вот, если у нашего клойстергэмского друга есть соглядатай в Степл-Инне, можно с достаточной долей вероятия предполагать, что этому соглядатаю велено следить только за той квартирой, которую занимает мистер Невил. Он докладывает нашему клойстергэмскому другу о том, кто в эту квартиру входит и кто из нее выходит, а наш друг, на основании имеющихся у него предварительных сведений, легко может установить личность этих посетителей. Но никто не в силах уследить за всем Степл-Инном, и я уверен поэтому, что за другими квартирами слежки нет, разве только за моей. – Я начинаю понимать, куда вы клоните, – сказал мистер Криспаркл, – и весьма одобряю вашу осторожность. – Мне незачем повторять, что я ничего не знаю о ваших делах, – сказал мистер Тартар, – но я тоже понял, куда вы клоните. И разрешите мне сразу сказать, что мои комнаты в полном вашем распоряжении. – Вот! – воскликнул мистер Грюджиус, победоносно приглаживая волосы. – Теперь вам всем ясна моя мысль. Вам она ясна, мисс Роза? – Кажется, да, – сказала Роза и покраснела, поймав на себе быстрый взгляд мистера Тартара. – Значит, так: вы отправитесь в Степл-Инн вместе с мистером Криспарклом и мистером Тартаром, – сказал мистер Грюджиус. – Я же вернусь один и буду входить и выходить один, в точности как всегда. А вы, вместе с этими господами, подниметесь в квартиру мистера Тартара и станете смотреть в садик мистера Тартара и дожидаться, пока мисс Елена тоже выглянет, или как-нибудь дадите ей знать о своем присутствии. И можете затем беседовать с ней, сколько вам угодно, и ни один шпион об этом не узнает. – Боюсь, мне будет… – Что вам будет, моя дорогая? – спросил мистер Грюджиус, когда она запнулась. – Неужели страшно? – Нет, – застенчиво сказала Роза. – Мне будет совестно мешать мистеру Тартару. Мы уж очень бесцеремонно распоряжаемся его квартирой. – А я заявляю, – сказал мистер Тартар, – что эта квартира станет мне в сто раз милее, если в ней прозвучит ваш голос. Роза не нашлась что ответить и опустила глаза, а затем, обернувшись к мистеру Грюджиусу, смиренно спросила, не пора ли уже ей надеть шляпку? Мистер Грюджиус полностью одобрил такое намерение, и Роза ушла наверх. Мистер Криспаркл воспользовался минутами ожидания для того, чтобы вкратце описать мистеру Тартару злоключения Невила и его сестры, и успел это сделать во всех подробностях, так как Розе почему-то понадобилось на этот раз дольше, чем обычно, примерять и прилаживать шляпку перед зеркалом. Мистер Тартар взял Розу под руку, а мистер Криспаркл отдельно пошел впереди. «Бедный, бедный Эдди!» – думала Роза, пока они шли. Мистер Тартар все время что-то оживленно говорил, наклоняясь к ней и помахивая свободной рукой. А Роза смотрела на эту руку и думала: «Она еще не была такой сильной и загорелой, когда он спасал мистера Криспаркла. Но твердой и надежной она была всегда!» Мистер Тартар рассказал ей, что был моряком и долгие годы скитался по всем морям земного шара. – А теперь когда вы уйдете в плавание? – спросила Роза. – Никогда. Роза подумала: что сказали бы девицы, если бы видели, как она переходит через улицу, опираясь на руку этого моряка? Она думала также, что прохожим она, вероятно, кажется очень маленькой и беспомощной по сравнению с этим силачом, который мог бы подхватить ее на руки и нести милю за милей, не уставая, – унести ее прочь от всякой беды! А еще она думала: какие у него зоркие голубые глаза! Эти глаза привыкли издали замечать опасность и бестрепетно смотреть ей в лицо, когда она надвигалась все ближе и ближе. И, вскинув взгляд на него, она вдруг увидела, что он смотрит в ее личико и думает в эту минуту о ее собственных глазах. Ох, как смутился бедный Розовый Бутончик! И может быть, поэтому она впоследствии никогда не могла толком вспомнить, как поднялась (с его помощью) в его воздушный сад и попала в магическую страну, внезапно расцветшую перед ней, как та счастливая страна за облаками, в которую можно взобраться по стеблю волшебного боба[17]. Да цветет она вечно! Глава XXII Настали скучные дни Квартира мистера Тартара была самой уютной, самой чистой, самой аккуратной из всех квартир, какие есть под солнцем, луной и звездами. Полы так сияли чистотой, что можно было подумать, будто лондонская копоть получила наконец свободу и вся, до последней крупицы, эмигрировала за океан. Все бронзовые украшения в комнатах мистера Тартара были до того начищены и отполированы, что сверкали словно бронзовые зеркала. Ни пылинки, ни соринки, ни малейшего пятнышка нельзя было найти на ларах и пенатах[18] мистера Тартара, больших, средних и малых. Его гостиная походила на адмиральскую каюту, ванная комната на молочную, спальня с бесчисленными шкафчиками и ящичками по стенам на семенную лавку; и подвесная койка, туго натянутая на самой середине, чуть колыхалась, словно дышала. Всякая вещь, принадлежавшая мистеру Тартару, имела свое, раз навсегда определенное ей место: его карты и атласы имели свое место, книги свое, щетки свое, башмаки свое, костюмы свое, фляжки свое, подзорная труба и прочие инструменты – свое. И все легко было достать. Полки, вешалки, шкафчики, ящички, крючки – все было под рукой и так прилажено, что ни один дюйм пространства не пропадал зря, да еще оставалось место для какого-нибудь дополнительного фрахта, который можно было точно двинуть именно сюда, и никуда больше. Сверкающее столовое серебро было так расставлено на буфете, что всякая сбежавшая с поста ложечка тотчас себя изобличала; туалетные принадлежности так разложены на столике, что всякая неопрятная зубочистка немедленно рапортовала о своей провинности. То же самое со всеми диковинами, привезенными мистером Тартаром из его путешествий. Набитые паклей, крытые лаком, засушенные, заспиртованные или иным способом законсервированные, смотря по их природе; птицы, рыбы, пресмыкающиеся, оружие, одежда, раковины, водоросли, травы, куски коралловых рифов – каждая вещь красовалась на отведенном ей месте, и лучшего места для нее нельзя было придумать. Казалось, где-то в уголку, невидимо для глаз, прячутся банка с краской и бутылочка с лаком, готовые мигом уничтожить случайный след пальца, если таковой будет обнаружен в комнатах мистера Тартара. Ни один военный корабль не хранили с такой заботой от пятнающих прикосновений. В этот яркий солнечный день над цветочным садом мистера Тартара был натянут тент – и натянут с таким совершенством, какое доступно лишь моряку; так что все вместе имело вполне моряцкий вид; казалось, цветник находится не на крыше, а на корме корабля, и корабль этот, с пассажирами на борту, может в любую минуту начать свой бег по волнам, стоит только мистеру Тартару поднести к губам рупор, висевший в углу, и хриплым голосом морского волка скомандовать: «Э-эй! Шевелись! Якоря поднять! Все паруса ставить!» Мистер Тартар, в роли радушного капитана этого нарядного корабля, был под стать всему окружающему. Когда у человека есть свой конек, притом безобидный, который никого не лягает и не кусает, очень приятно смотреть, как он гарцует на этом коньке, особенно если он сам понимает юмористическую сторону своих причуд. А если он к тому же человек добросердечный и искренний, сохранивший свежесть чувств и душевное благородство, то привлекательные свойства его натуры в это время проявляются наиболее живо. И конечно, Роза (даже если бы он не провел ее по своему кораблю со всем почетом, какой полагается Первой Даме Адмиралтейства или Первой Фее Морей) все равно с наслаждением смотрела бы на мистера Тартара и слушала мистера Тартара, пока он, иногда подсмеиваясь над собой, а иногда сам от души забавляясь, показывал ей все свои замечательные приспособления. И конечно, Роза не могла не признать, что мистер Тартар показал себя в самом выгодном свете, когда он, по окончании осмотра, деликатно удалился из своей адмиральской каюты, попросив Розу считать себя здесь Царицей и жестом руки, некогда спасшей мистера Криспаркла, предоставив свои цветники в ее полное распоряжение. – Елена! Елена Ландлес! Ты здесь? – Кто это говорит? Неужели Роза? – И среди цветов появилась другая красивая головка. – Да, милочка, это я. – Да как ты сюда попала, дорогая моя? – Я… я сама хорошенько не знаю, – пролепетала Роза, заливаясь румянцем. – Может быть, это все сон?