– Да вот – видеть в этой комнате прелестное юное существо, которое своим присутствием выбелило ее, и покрасило, и обило обоями, и расцветило позолотой, и превратило ее во дворец, – сказал мистер Грюджиус. – Да, так-то вот, дорогая моя. Эх! Вздох его был так печален, что Роза, принимая от него чашку, решилась коснуться его руки своей маленькой ручкой. – Благодарю вас, моя дорогая, – сказал мистер Грюджиус. – Да. Ну давайте беседовать. – Вы всегда тут живете, сэр? – спросила Роза. – Да, моя дорогая. – И всегда один? – Всегда, моя дорогая. Если не считать того, что днем мне составляет компанию один джентльмен, по фамилии Баззард, мой помощник. – Но он здесь не живет? – Нет, после работы он уходит к себе. А сейчас его здесь вообще нет, он в отпуску, и фирма юристов из нижнего этажа, с которой у меня есть дела, прислала мне заместителя. Но очень трудно заместить мистера Баззарда. – Он, наверно, очень вас любит, – сказала Роза. – Если так, то он с изумительной твердостью подавляет в себе это чувство, – проговорил мистер Грюджиус после некоторого размышления. – Но я сомневаюсь. Вряд ли он меня любит. Во всяком случае, не очень. Он, видите ли, недоволен своей судьбой, бедняга. – Почему он недоволен? – последовал естественный вопрос. – Он не на своем месте, – таинственно сказал мистер Грюджиус. Брови Розы опять вопросительно и недоуменно приподнялись. – Он до такой степени не на своем месте, – продолжал мистер Грюджиус, – что я все время чувствую себя виноватым перед ним. А он считает (хотя и не говорит), что я и должен чувствовать себя виноватым. К этому времени мистер Грюджиус напустил на себя такую таинственность, что Роза стала в тупик – можно ли его еще спрашивать. Пока она раздумывала об этом, мистер Грюджиус вдруг встряхнулся и сказал отрывисто: – Да! Будем беседовать. Мы говорили о мистере Баззарде. Это тайна, и притом тайна мистера Баззарда, а не моя. Но ваше милое присутствие за моим столом располагает меня к откровенности, и я готов – под величайшим секретом – доверить вам эту тайну. Как бы вы думали, что мистер Баззард сделал? – Боже мой! – воскликнула Роза, вспомнив о Джаспере и ближе придвигаясь к мистеру Грюджиусу. – Надеюсь, ничего ужасного! – Он написал пьесу, – мрачным шепотом сказал мистер Грюджиус. – Трагедию. У Розы, по-видимому, отлегло от сердца. – И никто, – продолжал мистер Грюджиус тем же тоном, – ни один режиссер, ни под каким видом, не желает ее ставить. Роза грустно покачала головой, как бы говоря: «Да, бывает такое на свете! И почему только оно бывает?» – Ну а я, – сказал мистер Грюджиус, – я бы ни за что не мог написать пьесы. – Даже плохой, сэр? – наивно спросила Роза, и брови ее снова пришли в движение. – Никакой. И если бы я был присужден к смертной казни через обезглавливание и уже находился на эшафоте, и тут прискакал бы гонец с вестью, что осужденный преступник Грюджиус будет помилован, если напишет пьесу, я вынужден был бы снова лечь на плаху и просить палача перейти к конечным действиям, подразумевая вот это действие, – мистер Грюджиус провел пальцем по своей шее, – и вот эту конечность. – Он пригладил волосы. Роза, по-видимому, задумалась над тем, как сама она поступила бы в подобном гипотетическом случае. – Следовательно, – сказал мистер Грюджиус, – мистер Баззард имеет все основания считать, что я ниже его, а так как при этом я его хозяин, то получается уж совсем неловко. И мистер Грюджиус сокрушенно покачал головой, как бы измеряя всю глубину обиды, нанесенной мистеру Баззарду, и признавая себя ее виновником. – А как случилось, что вы стали его хозяином? – спросила Роза. – Законный вопрос, – сказал мистер Грюджиус. – Да! Побеседуем, моя дорогая. Дело в том, что у мистера Баззарда есть отец, фермер в Норфолке, и если бы он хоть на миг заподозрил, что его сын написал пьесу, он немедленно набросился бы на него с вилами, цепом и прочими сельскохозяйственными орудиями, пригодными для нападения. Поэтому, когда мистер Баззард вносил за отца арендную плату (я собираю арендную плату в этом поместье), он открыл мне свою тайну и добавил, что намерен следовать велениям своего гения и обречь себя на голодную смерть, а он не создан для этого. – Для чего, сэр? Чтобы следовать велениям своего гения? – Нет, дорогая моя. Чтобы умереть с голоду. И так как нельзя было отрицать, что мистер Баззард действительно не создан для того, чтобы умереть с голоду, он выразил желание, чтобы я избавил его от участи, столь противной его натуре. Таким образом мистер Баззард стал моим клерком, и он очень это чувствует. – Я рада, что он такой благодарный, – вставила Роза. – Я не совсем то хотел сказать, моя дорогая. Я хотел сказать, что он очень остро чувствует свое унижение. Мистер Баззард познакомился еще с другими гениями, которые тоже написали пьесы, и тоже никто ни под каким видом не желает их ставить, так что эти избранные умы посвящают свои пьесы друг другу, снабжая их высокохвалебными надписями. Мистеру Баззарду тоже посвятили одну пьесу. Ну а мне, как вы знаете, никто никогда не посвящал пьесы. Роза посмотрела на него таким взглядом, как будто ей очень хотелось, чтобы ему посвятили по меньшей мере тысячу пьес. – Ну и ясное дело, что Баззард обижается, – сказал мистер Грюджиус. – Иногда он бывает очень резок со мной, и я понимаю, в это время он думает: «Этакая бездарность – и мой начальник! Тупоголовый болван, который даже под страхом смерти не смог бы написать пьесу, который в жизни своей не дождется, чтобы ему посвятили трагедию с изысканными комплиментами насчет того, какое высокое место он займет в глазах потомков!» Обидно, очень обидно. Но я, конечно, когда нужно отдать ему приказание, всегда сперва думаю: «А может, это ему не понравится?» или: «А может, он рассердится, если я его об этом попрошу?» – и, знаете, мы с ним, в общем, ладим. Даже лучше, чем можно было ожидать. – А у этой трагедии есть название? – спросила Роза. – Скажу вам по секрету, – ответил мистер Грюджиус, – это, конечно, строго между нами, она носит необыкновенно подходящее название – «Тернии забот». Но мистер Баззард надеется – и я надеюсь, – что эти тернии выйдут в конце концов наружу и увидят свет рампы. Нетрудно было понять, что мистер Грюджиус, излагая так обстоятельно историю мистера Баззарда, не столько удовлетворял собственную потребность в светской беседе, сколько старался развеселить свою подопечную и отвлечь ее мысли от тех происшествий, которые привели ее сюда. – А теперь, моя дорогая, – сказал он наконец, – если вы не слишком устали и можете рассказать мне немножко подробнее о сегодняшних событиях – но только если это вам нетрудно, – я буду рад вас выслушать. У меня это лучше отстоится в уме, если я пересплю ночь после вашего рассказа. Роза, теперь уже совсем успокоившись, точно и подробно рассказала о своем свидании с Джаспером. Пока она говорила, мистер Грюджиус не раз принимался приглаживать волосы, а ту часть рассказа, которая касалась Невила и Елены, попросил повторить. Когда Роза кончила, он несколько минут сидел молча, мрачный и сосредоточенный. – Ясно изложено, – скупо заметил он под конец, – и надеюсь, столь же ясно уложилось здесь. – Он снова пригладил волосы. Потом подвел Розу к окну. – Посмотрите, дорогая моя, – сказал он, – где они живут. Вон, видите эти темные окна? – Можно мне завтра пойти к Елене? – спросила Роза. – На этот вопрос я вам лучше отвечу завтра, – неуверенно промолвил он. – Утро вечера мудренее. А теперь пора подумать о вашем отдыхе. Вы в нем, вероятно, очень нуждаетесь. Засим мистер Грюджиус помог Розе снова надеть шляпку, повесил себе на локоть вышеописанный крохотный и вполне бесполезный чемоданчик и с неуклюжей торжественностью, словно собираясь танцевать менуэт, повел ее за руку через Холборн в гостиницу «Фернивал». Там он вверил ее попечениям Неограниченной старшей горничной и сказал, что подождет внизу, пока Роза будет осматривать комнату, – на случай, если номер ей не понравится и она захочет его переменить или вдруг вспомнит, что ей еще что-нибудь нужно. Комната оказалась просторной, чистой, удобной, почти веселой. Неограниченная уже разложила там все, чего недоставало в крохотном чемоданчике (иными словами, все, что могло понадобиться Розе), и Роза сбежала вниз по многочисленным ступенькам – поблагодарить своего опекуна за его ласку и заботы. – Что вы, моя дорогая, – сказал мистер Грюджиус, страшно довольный, – это мне надо благодарить вас за ваше милое доверие и ваше очаровательное общество. Завтрак вам подадут в маленькой гостиной, очень уютной и нарядной и как будто нарочно созданной для вашей миниатюрной фигурки. А в десять часов утра я к вам приду. Как бы только вам не было чуточку тревожно здесь одной в чужом для вас месте! – Ах нет, здесь я чувствую себя в безопасности. – На этот счет можете быть покойны, – сказал мистер Грюджиус. – Лестницы здесь из несгораемых материалов, и всякая вспышка пожирающей стихии будет тотчас замечена и подавлена сторожем. – Я не о том, – возразила Роза. – Я хотела сказать: в безопасности от него. – Ворота чугунные, с толстой решеткой, – заверил мистер Грюджиус, улыбаясь, – сквозь них он не пройдет. «Фернивал» совершенно безопасен в смысле пожара и всегда хорошо освещен, и сторож всю ночь внизу, и я живу через дорогу! – В своей рыцарственной отваге мистер Грюджиус, кажется, считал последнее обстоятельство самым важным. Продолжая ту же донкихотскую линию, он, уходя, сказал сторожу: – Если кое-кто из ваших постояльцев захочет ночью послать за мной, тот, кто доставит мне это известие, получит крону. – И, одушевленный теми же чувствами, он еще добрый час расхаживал взад и вперед перед чугунными воротами, озабоченно поглядывая сквозь решетку, как будто усадил голубку на высоком насесте в клетке со львами и боялся, как бы она оттуда не свалилась. Глава XXI Встреча старых друзей За ночь не случилось ничего такого, что могло бы заставить голубку вспорхнуть со своего насеста, и голубка встала ото сна с обновленными силами. Ровно в десять, с последним ударом часов, появился мистер Грюджиус и с ним мистер Криспаркл, который одним нырком из клойстергэмской запруды перенесся в Лондон. – Мисс Твинклтон так беспокоилась, – пояснил он Розе, – она в таком волнении прибежала вчера к нам с вашей запиской, что я вызвался первым же утренним поездом поехать в Лондон. Вначале я жалел, зачем вы не обратились ко мне, но теперь думаю, что вы поступили совершенно правильно, обратившись к вашему опекуну. – Я подумала о вас, – отвечала Роза, – но дом младшего каноника так близко от него… – Понимаю. Вполне естественное чувство. – Я уже передал мистеру Криспарклу, – сказал мистер Грюджиус, – все, что вы мне рассказали, дорогая моя. Я бы, конечно, все равно сегодня же написал ему, но его приезд для нас как нельзя более кстати. И очень любезно с его стороны приехать так скоро, потому что ведь он только что отсюда уехал. – Вы уже решили, – спросила Роза, обращаясь к ним обоим, – что можно сделать для Елены и Невила? – Признаюсь, – сказал мистер Криспаркл, – я в большом затруднении. Уж если даже мистер Грюджиус, который гораздо хитрее, чем я, и к тому же имел целую ночь для размышлений, и тот ничего не придумал, так что же говорить обо мне? Тут Неограниченная просунула голову в дверь, предварительно постучав и получив разрешение войти, и доложила, что какой-то джентльмен желает поговорить с другим джентльменом, по фамилии Криспаркл, если таковой джентльмен здесь имеется, а если такового джентльмена здесь нет, то он просит простить его за беспокойство. – Таковой джентльмен здесь есть, – ответил мистер Криспаркл, – но он сейчас занят. – А тот джентльмен, он какой – черноволосый? – вмешалась Роза, отступая поближе к мистеру Грюджиусу. – Нет, мисс, скорее каштановый. – Вы уверены, что у него не черные волосы? – спросила Роза, приободрившись. – Вполне уверена, мисс. Каштановые волосы и голубые глаза.