– Думаю, первое заклинание поиска показало Чизвик-Эйт, потому что он ближе всех. Затем ты узнал про Львиный остров, а уже потом про Эплтри-Эйт – самый дальний из них, – сказал Эд. – Прав я или нет, чтобы найти оставшиеся два золотых сундука, придётся покинуть Лондон. – Неважно, мы всегда можем воспользоваться шлепковой пылью, – сказал Томас Гэбриел. Эд покачал головой. – Нет, если мы не знаем, что нас там ждёт, – он ткнул в экран. – Вдруг там опасно. Придётся ехать в фургоне. – По дороге? – Руби удивлённо посмотрела на Эда. – Точно. Мы с Мэйтландом держали в фургоне всё необходимое для поездки, если, конечно, ты не использовала наши запасы. – Нет, всё в точности как ты оставил, – сказала она. – Слушай… а как же твои родители? И школа? Неужели ты бросишь всё ради Пустынных земель? – В школе сегодня был последний день занятий. Впереди Пасхальные каникулы. А с родителями я поговорю. Думаю, они поймут. – Но ты уверен, что хочешь ехать? – спросила Руби. – Разве ты против? – спросил Эд с тревогой. – Что ты, конечно нет. Но… – она посмотрела на Томаса Гэбриела, а тот лишь пожал плечами. Эд потупился и стал разглядывать носок ботинка. – Ты была права в том, что сказала той ночью, – произнёс он тихо. – Я действительно жалею, что бросил прежнюю жизнь. Руби откинулась на спинку стула и кивнула. – Я так и знала, – воскликнула она и бросила на Томаса Гэбриела торжествующий взгляд. – Чего-то ты недоговариваешь. – Руби, я действительно хочу быть простым мальчиком, но это невозможно, пока во мне живёт магия. Ей не место в обычном мире. Нужно извлечь её из меня. К тому же тебе нужна моя половина магии, чтобы Дрюмен исправил Инициацию, и тогда ты сможешь колдовать и докажешь, что девочки могут быть Опустошителями. Но без магии я ведь тоже не смогу быть настоящим Опустошителем. Так что как бы сильно мне ни хотелось быть и тем и другим, ничего не получится. – Эд вздохнул. – Вот что меня терзает. Руби наклонилась к нему и взяла его за руку. – Ты можешь быть и тем и другим, если захочешь. – Эд поглядел на неё с сомнением. – Ты не обязан быть таким же, как все Опустошители. Я ведь такой не буду, даже если Дрюмен исправит нашу Инициацию. Я навсегда останусь девочкой. И буду отличаться от остальных. Почему бы тебе тоже не быть другим? Она махнула рукой на компьютер. – С технологиями и вещами из обычного мира вместо магии. Кто определяет, что значит быть нормальным В Пустынных землях или в любом другом месте? Эд глядел на неё во все глаза. Он открыл рот, но ничего не сказал. Томас Гэбриел замахал руками. – Ау-у? Вы забыли про Орднунг… Руби обернулась и посмотрела на него. – Как раз об этом я и говорю, Томас Гэбриел. Он не обязан соблюдать Орднунг. Он может жить по-другому, без Орднунга. Как и девочка-Опустошитель. Эд сидел, задумавшись, вдруг он привлёк Руби к себе и так крепко обнял её, что девочка всерьёз испугалась, как бы не треснули рёбра. – Спасибо, – сказал он. – Не за что. А теперь едем на поиски золотых сундуков и покончим с этим. Эд кивнул. И вдруг ему в голову пришла мысль. Он встал и подошёл к шкафу. Покопавшись в глубине, он извлёк пластмассовую коробку. Сняв две синие защёлки по бокам, он открыл её и вытащил своё старое серое пальто. Встряхнул его. И надел. Эд сунул обе руки в бездонные карманы и пошарил в них, вспоминая, где что лежит. Одной рукой он выудил рогатку, а другой – крупную серебряную дробь. Затем посмотрел на друзей и улыбнулся. Глава 20 Когда Джонс стянул брезент с «Фольксвагена», стоявшего в пристройке, его сердце затрепетало от радости. Будто после долгой разлуки он встретил старого друга. Столько воспоминаний нахлынуло, стоило открыть дверь, – и не только от знакомого щелчка двери, но и от запаха салона. В шкафчиках по-прежнему было всё необходимое, как в те времена, когда они с Мэйтландом пользовались фургоном. Он снял чехлы со стола и стульев, с плиты и столешницы. Всё сияло чистотой. Когда он вставил ключ в замок зажигания, двигатель заворчал, и Джонс испугался, что аккумулятор сел; он подождал, затем попробовал снова. На этот раз фургон завёлся – затрещал, затарахтел и ожил. Бензина было мало, но с последней поездки ещё оставалась полная канистра. Он постучал по другим канистрам и обнаружил, что ещё одна наполовину полная. Он залил в бак всё, что нашёл, и стрелка на датчике поднялась вертикально, этого вполне достаточно. Он не очень-то волновался, потому что знал, что сможет без проблем наполнить канистры на заправке. У него теперь не только есть собственная карточка, потому что по возрасту он мог открыть банковский счёт, он к тому же знал, как пользоваться картой на заправке и как ввести номер. Всего пару недель назад отец отправил его за бензином для газонокосилки в местный гараж; он успел постричь только половину газона, как газонокосилка затрещала и заглохла. Проверив масло, давление в шинах, фары и все приборы, Джонс решил, что можно отправляться в путь. Он сидел с Руби на кухне, пил чай и разговаривал, а последние лучи солнца уже прятались за горизонт. Они ждали Томаса Гэбриела, который вернулся к себе домой, чтобы собрать вещи. Джонс предложил поехать в Старый Виндзор ночью, потому что на дорогах свободнее и они доедут быстрее, чем днём. Если всё получится, они обследуют Львиный остров до рассвета и, хотелось бы надеяться, разыщут второй золотой сундук. Томас Гэбриел уже собирался покинуть свой дом в Хэмпстеде и встретиться с друзьями, он стоял с бутылкой шлепковой пыли в руке и брезентовой сумкой на плече, как вдруг воздух перед ним заискрился. Мгновение спустя прямо перед его носом возник белый конверт весьма внушительного вида, на нём чёрными чернилами значилось его имя. Томас Гэбриел сразу догадался, что это зачарованное сообщение, которое появляется перед получателем, где бы он ни был. От кого же оно? Заинтригованный, он открыл конверт. Внутри лежала карточка с коротким сообщением, написанным аккуратными чёрными буквами: Требую встречи, немедленно. Р. Гивенс Томас Гэбриел снова перечитал записку. И снова. Он слышал, как бьётся его сердце. Раз он открыл конверт, Гивенс получит уведомление о доставке и узнает, что сообщение было получено. Официальное требование о встрече от собственного наставника нельзя игнорировать, особенно когда речь идёт о такой важной личности, как Рэндалл Гивенс. Томас Гэбриел знал, что, если он откажется, это будет ещё одним минусом на его счету, а у него их и так достаточно. Мальчик отыскал ручку в кармане и нацарапал слово «принято», затем трижды хлопнул по карточке. И она исчезла. Он положил на пол брезентовую сумку, и мысли его обратились к амулету. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Гивенс увидел его. Придётся снять. Одно дело – знать, что правильно, и совсем другое – сделать это. Его пальцы нервно теребили амулет. Он уже так привык к нему. Несколько мгновений Томас Гэбриел искал в себе мужество, чтобы снять амулет. Наконец он сделал глубокий вдох. Но, стоило коснуться амулета, как тот затянулся на запястье, будто догадался, что задумал мальчик, и не хотел с ним расставаться. Крошечные змейки оскалились, когда он потянул сильнее, и где-то глубоко в груди его пронзила острая боль. Одна из змеиных голов укусила его руку – он ахнул от неожиданности – и не выпускала. – Это совсем ненадолго, – шепнул он. Зелёные глаза змей уставились на него, и он заглянул в их бездонную глубь. – Я ни за что не расстанусь с вами, – пообещал он. – Никогда. Змея разжала пасть, и амулет расстегнулся. Как только ранка от укуса исчезла, Томас Гэбриел снял амулет и положил в карман. Без него сразу стало пусто и одиноко. Ощущение было такое, будто от сердца оторвали кусок. Томас Гэбриел вытер пот со лба и пригладил волосы, стараясь выглядеть презентабельно перед Гивенсом, и стал ждать второго сообщения с указанием места встречи. Долго ждать не пришлось. Замечательно. Судя по уведомлению о получении предыдущего сообщения, ты дома. Буду с минуты на минуту. Я пью Эрл Грей. Уилфред тоже. Томас Гэбриел совсем приуныл. Ученик обязан развлекать своего наставника, если тот пожелает, таков Орднунг. Гивенс и Уилфред появились через несколько мгновений – эффектно и пышно. Гивенс сиял от счастья. – Мы были неподалёку и решили заглянуть к тебе. Нужно уладить кое-какие формальности. Но сначала Уилфред хотел поблагодарить тебя. Правда? Когда он хлопнул Уилфреда по плечу, его ученик ожил и заулыбался. – Вы были бесподобны той ночью, спасибо, что помогли нам. Томас Гэбриел пожал тонкую руку Уилфреда и улыбнулся как можно радушнее, еле сдержавшись, чтобы не стиснуть его ладонь изо всех сил. Гнев и возмущение из-за того, что ему пришлось снять амулет, нарастали в его сердце, и нужно было дать им какой-то выход. Но он старался не устраивать сцен, хотя его улыбка была такой вымученной, что больше походила на гримасу. – Итак, – сказал Томас Гэбриел, – о каких формальностях идёт речь, сэр? Гивенс улыбнулся. – Давай поговорим за чаем, хорошо? Томас Гэбриел подал им чай на кухне, а не в гостиной, что было бы намного уместнее для такого важного гостя, как Гивенс. И он не стал доставать из буфета лучший фарфоровый сервиз и накрывать на стол, вместо этого он налил чай в кружки и поставил тарелку с печеньем. Ему не терпелось избавиться от Гивенса и Уилфреда, потому что Джонс и Руби давно его ждали, чтобы отправиться в Старый Виндзор. Уже вечерело, и за окном почти стемнело. А ещё он постоянно думал об амулете. Тосковал по нему. Без амулета в голове стоял туман, и он чувствовал себя измотанным. Задумавшись, он разлил молоко и выругался.