– Да, крайне необычная Инициация, как говорят книги по истории. А что скажешь о нём самом? – Он был лучшим Опустошителем всех времён и народов. – Одним из лучших, – поправил Гивенс. – Его мирканги можно найти повсюду. Говорят, он убил пять тысяч монстров, а может, и больше. – И что с ним стало? – Он слишком сильно любил магию. И она свела его с ума. Гивенс посветил лунным шаром на Уилфреда, и мальчик поднял руки, чтобы защитить глаза. – Смотри, не забывай об этом. – Гивенс прикрыл лунный шар, и снова стемнело. – Помни, Уилфред, магия способна увлечь тебя во мрак и пробудить то, о чём ты даже не подозревал. Как на англосаксонском будет «гиблый»? – Фуль, сэр. – Вспоминай это слово, Уилфрид, каждый раз, когда тебе вздумается мечтать о магии. – Гивенс снова зашагал вперёд, освещая путь лунным шаром. По дороге к аббатству он не заметил три пары глаз, следивших за ним и Уилфредом. – Он ничего не найдёт, – шепнул Томас Гэбриел, когда Гивенс с учеником исчезли во тьме. – Мы везде искали. – Ты уверен? – спросила Руби. – Да. Руби смотрела, как Гивенс водит лунным шаром вверх и вниз по каменным стенам. – А там? – спросила она, указывая на музей. Томас Гэбриел фыркнул. – Руби, во времена Дрюмена его ещё не построили. – Это музей. Там могут быть предметы из аббатства. – Какие, например? – спросил Джонс. – Старые, – проворчала Руби. – Ну, знаете, обломки стен. Двери. Книги. Мальчики уставились на неё, как на полоумную. – Есть другие идеи? Никто ничего не ответил. Джонс оглядел дорогу между ними и музеем и показал на высокий кротовый холмик – намного больше тех, которые пинала Руби. – Да, вижу, – шепнула она. – Должно быть, огромный крот. Здесь полно нор и холмиков. – Это не кротовая норка, Руби. Она пригляделась к насыпи и поняла, что Джонс прав. – Это сделал тролль-землекоп, – продолжил мальчик. – На вид совсем недавно. Руби отшатнулась, будто из-под земли сейчас кто-то выскочит. – Значит, нам лучше уйти? – спросила она. – Нет. Ты права – нужно осмотреть музей. Только очень тихо. У нас получится, если сильно не шуметь. Ведь пока всё в порядке, да? Кто знает, может, тролль-землекоп уже далеко. Они поспешили к музею. Руби ступала как можно осторожнее, лишь бы не потревожить то, что прячется под землёй. На ходу она достала револьвер из-за пояса. – Тролль-землекоп, – шепнула она ему. – Или тролли, – ответил тот. – Они передвигаются стаей, если это не бродяга, конечно. А они самые противные. Тролли-землекопы реагируют на движение. Выпрыгивают из-под земли, хватают жертву и волокут её в нору. – Понятно. Что ещё мне нужно знать? – спросила Руби, стараясь ступать по траве как можно легче. – У них ядовитое дыхание. Очень вредное для человека. Он дохнёт тебе в лицо при первой возможности. Вдруг земля у неё под ногами задрожала. Почти незаметно, будто кто-то стучал палкой по подошве её ботинок. Руби замерла на месте. Прямо под ней что-то проскользнуло в земле, и она затаила дыхание, пока опасность не миновала. Дети остановились недалеко от музея и спрятались за большим чёрным мусорным контейнером на колёсах, так набитым доверху, что крышка не закрывалась. Оглянувшись на аббатство, они увидели свет от лунного шара Гивенса, мерцавший по краю руин. – Внутри будет безопаснее, – сказал Джонс. – Главное, не шуметь. Они собрались идти, но Руби вдруг замерла и потянула мальчиков обратно. Она показала на траву в нескольких шагах от них. Два заострённых уха, по форме напоминавшие садовые совки, с клочками седых волос, высунулись из-под земли. Они так хорошо прятались в траве, что, если бы Руби не глядела во все глаза, она бы никогда не заметила их в темноте. Они дёрнулись, как коровьи уши, отгоняющие назойливых мух, развернулись на сто восемьдесят градусов – и обратно. Вдали раздались голоса. Гивенс отчитывал Уилфреда за что-то. Щетинистая голова вынырнула из травы. У тролля была крупная, уродливая морда с рылом, как у свиньи, и острые зубы, которые он выставил вперёд, принюхиваясь. – Никому не шевелиться, – прошептал Джонс. – У троллей плохое зрение. Тролль прищурился в темноту и стал раскачиваться из стороны в сторону, будто что-то унюхал. Он явно наслаждался запахом – вздёрнул кончик носа и шумно потянул воздух. Из земли выпростались руки, и, подтянувшись, тролль ловко выпрыгнул на поверхность. Когда он встал, с него посыпалась земля. Роста в нём было восемь футов, не меньше. Снова загремел голос Гивенса, но тролль не проявил никакого интереса. Он потопал враскорячку прямо к мусорному контейнеру, и Руби медленно подняла револьвер. – Не спеши, – предупредил револьвер. – Я скажу когда. Руби смотрела, как существо надвигается на неё, нюхая воздух. Она тоже его учуяла – гнилой запах, как от тухлой рыбы – и еле сдержала тошноту. – Давай, целься, – шепнул револьвер. Руби взвела курок. Краем глаза она видела свет лунного шара, мигавший на руинах. Они услышат выстрел, подумала она, и сразу прибегут. – Я же говорила, твоя рогатка пригодилась бы, Джонс, – шепнула она. Джонс улыбнулся: – Не волнуйся, он идёт не к нам. Руби нахмурилась. Джонс показал на контейнер. – Просто не двигайся. Доверься мне. Палец Руби застыл на спусковом крючке, но тролль, не обратив на них никакого внимания, залез в контейнер и стал шуршать мусором, копаясь в мешках. Джонс поманил остальных за собой, и, стараясь не шуметь, они быстро добрались до двери музея и прислонились к стене. Дверочервь уже извивался в пальцах Томаса Гэбриела и тянулся к замку. Глава 14 В музее было тихо, толстые стёкла не пропускали почти никаких звуков снаружи. А значит, Руби и остальных тоже никто не услышит. Дети стали изучать артефакты, освещая лунным шаром фрагменты древних камней, деревянные двери и даже старинные книги, переворачивая хрустящие страницы. Но потайную дверь так и не нашли. Наконец они осмотрели всё, что было представлено в музее. Джонс показал на дальнее окно. – Гивенс тоже ничего не нашёл. – Свет лунного шара всё ещё плясал по развалинам аббатства. – Может, здесь? – Руби показала на дверь с надписью «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН». Джонс кивнул, на цыпочках подкрался к двери и открыл её. Внутри они обнаружили очередные фрагменты камней и предметы, которые готовили для экспозиции. Джонс посветил лунным шаром направо и налево, и вдруг его рука дёрнулась и замерла, будто кто-то схватил его за запястье. Затем развернулась к предмету, завёрнутому в полиэтилен. Джонс почувствовал, как лунный шар весь напрягся, стремясь вырваться. – Отпусти его, Джонс, – сказал Томас Гэбриел. – Он что-то нашёл. Джонс разжал руку, и лунный шар повис в воздухе и задрожал. Томас Гэбриел и Джонс сняли полиэтилен и обнаружили небольшой фрагмент камня между двумя крепежами, с надписью на латинском языке. Должно быть, камень принесли на реставрацию. Одна половина была светлая, вычищенная, а другая – потемневшая от времени. Лунный шар подплыл ближе, осветив орнамент небольшой дверцы, грубо высеченной в камне прямо над надписью. Раздался скрежет, крошечная дверца отделилась от камня и зависла в воздухе.