– Согласна! Поспешим, чтобы нас не опередили с эксклюзивом. Они быстро выбрались из леса и нашли Дану, которая ждала их у машины. – Про результаты химанализов металла пока никому из журналистов еще не известно, – встретила их Дана. – А про то, что мужчина убит, скорее всего, из огнестрельного оружия, волонтеры, конечно, нашим коллегам уже разболтали. Я здесь еще среди них потолкалась, все в один голос утверждают, что это Бонфини и что он каким-то боком замешан в пропаже Боцоли. – Значит, рабочий! Если это он, то замешан, – уверенно подхватила Лола, – Бонфини один из немногих, кто присутствовал в тот день на заводе! Они забрались в «Ниссан» и, развернувшись под строгим оком полицейского, стоящего около желтой ленты, перегородившей дорогу, рванули в гостиницу. – Ничего нового я у местных не узнала, но все равно получилось «живенько», как любит говорить наш директор канала, – тараторила Дана, – как приедем, покажу. – Раз «живенько», вставим обязательно. Главное, с нашей новостью не опоздать. Правда, у меня еще кое-что есть! – Что же?! – одновременно спросили помощники. – Жизнь Боцоли была застрахована на полмиллиона евро! Страховой полис на имя жены! – Это откуда такая инфа, если даже полиция ничего не знает? – почему-то обиженно проговорила Дана. – Действительно, информация требует проверки, я ее получила от девушки, которая за продуктами ходит для жены Боцоли. – С такими заявами нельзя спешить, – засомневался Стефано. – Согласна. Это я вам для размышления подкинула. – А что тут размышлять? Понятно же, что смерть Боцоли выгодна его жене, – сразу сообразила Дана. – Вот именно! А мы мотив искали! Так вот он, – уверенно подтвердил Стефано. – И все-таки нужно уточнить, вдруг девушка что-то напутала?! – заключила Лола. – А то опять вляпаемся в историю. – А как это можно выяснить? – переспросила Дана. – Пока не знаю… – замялась начальница. Они уже подъезжали к гостинице. Глава 7 Кьяра задернула занавески, и в комнате стало совсем темно. Только люстры муранского стекла, которые она так любила, поблескивали в полутьме гостиной. Она ничего не делала в эти дни после пропажи мужа, но непонятная усталость с невиданной силой навалилась на ее тело и не давала вздохнуть. С трудом передвигая ноги, Кьяра подошла к холодильнику и открыла дверцу. Отец сказал, надо обязательно поесть, но желудок, казалось, превратился в тяжелый булыжник. Она достала баночку йогурта, открыла крышку и начала пить. Йогурт был густой, выливался комками и застревал в горле. Но за ложкой идти не хотелось. Так и оставив половину на дне баночки, она села на диван, откинула голову и прикрыла глаза. Кьяра наткнулась на страховой полис Марио с выплатой на свое имя месяц назад и была поражена. «Страховка жизни в какие-то тридцать лет с небольшим?! Зачем, почему?! Конечно, мы уже давно не были дружной семейной парой и мало общались, но всегда ставили в известность друг друга о серьезные вещах, касающихся нашего еще совместного существования… Неужели ему грозила опасность, о которой он знал или догадывался, и решил обеспечить меня таким образом?.. Не подозревала в нем такого благородства… – Кьяра усмехнулась, – или здесь что-то не так…» Она безоглядно внимала своему отцу, который никогда не считал Марио достойной парой своей девочке, а оценивал его лишь как никчемного пустослова. Кьяра давно перестала защищать мужа от нападок родителя, забыв напрочь их первые безоблачные годы семейной жизни и множество замечательных качеств характера Марио, на которые она когда-то и «клюнула», как говорил папа. Она не стала задавать вопросы мужу насчет полиса – «не хочет сам говорить, ну и не надо», – а рассказала о нем своему отцу. Тот сразу насторожился, уверенный почему-то, что от Марио «хорошего не жди», хотя и заявил, что надо бы полис припрятать. Как ни странно, но Кьяра никак не могла забыть об этой страховке, а иногда даже представляла себя независимой обеспеченной женщиной, у которой муж погиб в автомобильной катастрофе. Да, да! Именно в автомобильной катастрофе, ведь там так часто гибнут люди! Она тут же устыдилась и отогнала от себя эти странные назойливые мысли. «Почему мне какая-то нелепость в голову лезет? Я и так вполне свободна, да и с деньгами совсем неплохо… а если что, отец подкинет…» Но она понимала, что нежелание Марио интересоваться ее жизнью унижает ее женское достоинство, а совсем не делает ее по-настоящему свободной. Обида, мучительная и болезненная, казалось, прожигала желудок, а иногда отдавалась щемящей болью, особенно в последние два года, когда Марио стал настолько безразличен, будто забыл о ее существовании. Она вспомнила, как рано утром к ней заявился отец и старший брат мужа Альфредо с сыном. Она еле разлепила глаза, подумав, что, возможно, они принесли какие-то известия, и заставила себя быстро одеться. У родителя был свой ключ, и Кьяра слышала, как они готовят кофе на кухне. – Доча, – уже второй раз постучал в спальню Дино, отец Кьяры, – мы тебе кофе сделали, будешь? – Иду! – Она нырнула в ванную комнату. Чистя зубы, смотрела в зеркало на свое отражение, которому трагичность ситуации добавляла особую грусть и аристократичность. Она заметила, что после пропажи мужа отец сильно сблизился с родственниками Марио и говорил о нем только хорошее. Она же, все еще не понимающая, что происходит, как будто закоченела. Кьяра чувствовала внутренний холод, который поселился в ней после исчезновения Марио и который придавал, как ей казалось, значимость ее словам и тягучую медлительность и красоту движениям. Ей нравилось быть в центре внимания, а все знакомые, не говоря уже о полиции, стали интересоваться ее состоянием, настроением, и не стеснялись расспрашивать об их семейной жизни. Она часто искажала действительность, а иногда и придумывала целые сцены, с каждым прошедшим днем понимая, что Марио уже не вернуть. Вот и сейчас она привела себя в порядок и выплыла к родственникам. – Как ты? – подошел к ней отец и ласково провел рукой по плечам. – Разбудили тебя? – тут же встрял брат мужа Альфредо. Племянник молча кивнул, приветствуя Кьяру, не выпуская чашечку кофе. Странно, но, если отец, забыв былые раздоры, в последние дни полностью поменял отношение к Марио, сын Альфредо, Сильвио, удивлял ее своей необоснованной злостью. Кьяра кивнула: мол, все нормально, повела плечом, снимая руку отца, и изящным жестом взяла кофе. – Завод простаивает, клиенты недовольны, а служащим платить надо! Как такое можно было наворотить?! – Сильвио вытер губы салфеткой и недовольно посмотрел на Кьяру. – Вот и рабочий пропал… но это ладно, одной зарплатой меньше выплачивать. – Ты что лепишь?! – зыркнул на него Альфредо. – Думай, что говоришь, – сердито подхватил Дино. – Ладно, пошли уже. – Парень двинулся к выходу. – Мы в поиске хотим поучаствовать, – пояснил деверь, – у леса на пятом километре шоссе волонтеров собирают. Только теперь Кьяра обратила внимание, что они были одеты не по-летнему – в длинные штаны и ветровки. – Да, странно все это, – протянула Кьяра. Сегодня ей не хотелось оставаться одной, и она вздохнула. – Если хочешь, я не пойду никуда. – Отец как будто догадался о ее состоянии. – Да нет, иди. Я кофе допью и, может, тоже прогуляюсь. – На журналистов не наткнись. Сейчас, правда, перед домом нет никого, – посоветовал Альфредо. – Хорошо, постараюсь, – негромко проговорила Кьяра. Она всегда стремилась выглядеть богатой аристократкой, хотя знала, что их богатство и доля голубой крови очень сильно преувеличены. Но ей нравилось сохранять эту традицию, которую к тому же очень поддерживал отец. А сейчас, оказавшись в самой гуще расследования, она как будто играла роль измученной печальной жены пропавшего предпринимателя, что по-своему затягивало и отвлекало. По телевизору она видела, что практически все знакомые и соседи уже отметились у журналистов того или иного канала, с упоением рассказав им, что знали, а иногда и не побоявшись нафантазировать какие-либо детали о ней, о Марио и об их отношениях. Кьяра неоднократно видела репортеров, дежуривших у ее дома, но пока воздерживалась от общения с ними, ведь это могло испортить ее портрет безутешной супруги. Она подошла к окну и слегка отодвинула занавеску – тротуар перед их забором был пуст. Почему-то ей стало обидно, и она снова почувствовала себя брошенной и одинокой. «Никого! Ну и ладно, тем более что той журналистки с Пятого не было и вчера. А вот ей бы я дала интервью. И оператор ее всегда очень удачно женщин снимает». Кьяра отпустила ткань, штора зашевелилась, как живая, и она только сейчас заметила, что окно приоткрыто, а утренний ветерок поигрывает занавеской. – Разве я не закрыла это окно вчера вечером? – произнесла она вслух и задумалась, вспоминая. – Кажется, нет, – попыталась успокоить она себя, подошла к столику и вылила в свою чашку оставшийся кофе. – Надо все проверять перед сном, – дала себя установку и, глотнув остывший напиток, поморщилась.