Матрос с винтовкой вылез из рубки «Портленда» через маленькую дверцу по левому борту. Закрепив свой «обезьяний хвост» в крюйсов, спрятанный в углублении на палубе, он бросил страховочный конец вперед и осторожно направился следом. За ним шел второй матрос с большой бухтой желтого троса. Морякам с трудом удавалось удерживать равновесие на скользкой палубе «Портленда», через которую перехлестывали волны, доходившие им до колен. С высокого борта «Байкала» русские моряки кричали, призывая их поторопиться. — Отстрелить трос! — приказал Стэдмен. Первый матрос поднял винтовку выше палубы «Байкала» и с громким хлопком отправил тонкий желтый трос в руки русских моряков. Те, поймав трос, натянули его. Они очень спешили. Не успел Стэдмен приказать прикрепить к первому тросу второй, более толстый и прочный, как русские моряки стали один за другим спрыгивать с ракетной палубы «Байкала» и, перебирая руками, спускаться вниз. — Живо вызовите сюда Скавалло! — крикнул по рации Стэдмен, увидев, что тонкий трос под тяжестью объятых паникой русских подводников провис почти до самой воды. Только тут он понял, чем объясняется такая спешка. Корма огромной ракетоносной субмарины уходила под воду. На глазах у Стэдмена выступающий над волнами высокий вертикальный стабилизатор уменьшился в размерах до маленького обрубка и, выпустив облако пара, скрылся из виду. «Байкал». Желтый трос, привязанный к открытой крышке ракетной шахты, пологой кривой спускался к палубе американской субмарины. Бородину приходилось сдерживать людей, чтобы под их тяжестью трос не провисал до поверхности моря. Вода была ледяной, и никому не хотелось без необходимости окунуть в нее даже палец. Но затем послышался глухой раскат взрыва, и Бородин ощутил, как палуба у него под ногами словно подпрыгнула. Он не стал гадать, какая сила способна была встряхнуть такой огромный корабль, словно гадюку, стиснутую в челюстях терьера. Стройная линия моряков, дожидающихся своей очереди спуститься по тросу на американскую подлодку, превратилась в мечущуюся толпу. Первый плот сполз по покатому борту «Байкала» и упал на воду правильно. Второй перевернулся. Моряки, начисто забыв свои страхи, устремились за плотами. Пологая палуба скруглялась, обрываясь крутыми бортами, и моряки сначала бежали, затем скользили и наконец падали вниз ногами вперед. Один за другим они срывались в воду, поднимая высокие брызги, торопливо гребли к плотам и как могли перелезали через резиновые борта. Бородин посмотрел на кормовую часть «Байкала». Казалось, его взору предстало огромное черное полено, которое запихивают в пышущую жаром топку. Гаспаряна нигде не было. Над кормой поднималось страшное облако дыма и пара. Вдруг послышался новый звук — низкий рев прибоя, поднимающегося и разбивающегося о спину подлодки. Кто-то крикнул: — Быстрее, лодка уходит под воду! На палубе еще оставались люди. Бородин схватил за руку одного из матросов. — Держи! — Он сунул ему листок со списком личного состава. — Прыгай! Всем прыгать в воду! — что есть силы крикнул штурман. — Гребите к плотам! Вас может затянуть под воду! Бородин побежал назад к рубке. Страшный рев усиливался. Ныряя в люк, штурман успел увидеть стену зеленой воды, накатывающейся на рубку со стороны кормы. Из-под ног послышались резкие хлопки лопающихся переборок. Федоренко не закрыл рубочный люк! Тоннель, ведущий вниз, зиял жерлом вулкана, из которого вырывался столб дыма и пара. Еще не против каждой фамилии в списке личного состава стояла галочка. Да и кто знает, можно ли было положиться на этот список? Вызывать остававшихся в отсеках было так же бесполезно, как призывать свистом ураган. Бородин не знал, остается ли внизу кто-нибудь живой, но, в отличие от Федоренко, он знал свой долг. Схватив люк, штурман навалился на него всем своим весом. Крышка захлопнулась, встав на свое место. Бородин повернул маховик-кремальеру, задраивая люк, и в этот момент через открытый люк, ведущий на палубу, ворвалась стена воды. Пенистая волна попыталась оторвать штурмана от маховика, но он поворачивал его до тех пор, пока люк не оказался наглухо задраенным. Бородин не выпустил маховик даже тогда, когда рубка заполнилась водой, когда дневной свет превратился в белую пену, которая быстро стала зеленой, серой и, наконец, черной. Только когда огромная субмарина устремилась в свое последнее погружение, сомкнувшийся вокруг нее океан заключил Бородина в свои объятия. Капитан первого ранга Федоренко забыл свой долг. Он предал своих товарищей. Штурман Павел Бородин выполнил свой долг до конца. Глава 38 ПОГРУЖЕНИЕ В БЕЗДНУ «Портленд». — Нам нужно снимать русских быстрее, — пробормотал Стэдмен. — Господи, — ахнула Скавалло. Вблизи «Тайфун» был похож не на корабль и вообще не на творение рук человеческих, а на гору, на черный извергающий дым стальной вулкан, который каким-то образом оказался посреди открытого океана. Огромная и мощная, субмарина умирала: вода уже поглотила кормовую палубу и поднималась по краям высокого вертикального стабилизатора. На ракетной палубе все еще оставались люди. Опустив взгляд, молодая женщина увидела обращенные вверх лица, качающиеся в темной полоске воды, разделяющей две подводные лодки. Двое русских моряков цеплялись за что-то, похожее на гитарный кофр. Те, кому посчастливилось забраться на плоты, могли лишь с сочувствием смотреть на своих товарищей, оказавшихся в ледяной воде. Рев поднимающейся воды и пены усиливался. «Тайфун» погружался. Стэдмен понимал, что волны, холод, водоворот, поднятый тонущим огромным корпусом, расправятся со всеми, кто находится в воде, если их немедленно не поднять на палубу «Портленда». — Идите со мной, — бросил он Скавалло, спускаясь с мостика на открытую палубу у основания рубки. Толстый трос, который нужно было забросить на «Тайфун», так и лежал на палубе, свернутый в бухту. Стэдмен подхватил ее и сунул в руки Скавалло. — Привязывайте! Он указал на короткий трап, ведущий к открытой дверце. Из главного рубочного люка показалась голова боцмана. — Эй! — окликнул он Стэдмена, протягивая оранжевый спасжилет. — Надевайте, и живо! Забыв про сломанный палец, молодая женщина принялась привязывать толстый трос к трапу, а Стэдмен тем временем натянул жилет. Схватив свободный конец, он шагнул к дверце и спрыгнул на палубу. Браун следовал за ним по пятам. Трос стал своеобразным поручнем для десятков русских моряков, уже перебравшихся на палубу «Портленда». Спотыкаясь, они побрели к рубке. Скавалло встречала их у распахнутой дверцы. — Быстро! Быстро! — говорила она по-русски. — Проходите в подлодку! Не останавливаясь, чтобы подивиться на молодую женщину, приказывающую им спускаться вниз, русские моряки один за другим ныряли в открытый рубочный люк. Боцману и Стэдмену удалось подтянуть один перегруженный плот к носу «Портленда». Русские моряки, забираясь на палубу «Портленда», спешили к рубке. Браун и Стэдмен тем временем подтянули к борту второй плот. На ракетной палубе «Байкала» еще оставались люди. — Пошли! — крикнул боцману Стэдмен. — Куда... — начал было тот, но рядом с ним уже никого не было. Старший помощник прыгнул в один из опустевших плотов. — Черт, черт, черт! Прыгнув вперед, Браун приземлился на плот рядом со Стэдменом. В руке он держал желтый трос, уходящий к «Тайфуну». Боцман принялся перебирать трос руками, подтягиваясь к гибнущей субмарине. Стэдмен хватал плавающих в воде людей и втаскивал их на плот. Из размокшего гитарного кофра хлынула вода. Боцман хотел было выбросить кофр за борт, но один из русских вырвал его и прижал к груди. Набитый людьми плот остановился под возвышающимся отвесной черной скалой бортом «Тайфуна». Увидев набегающую со стороны ушедшей под воду кормы высокую, пенистую волну, Стэдмен сложил ладони рупором и крикнул: — Прыгайте! Живо! Моряки, остававшиеся наверху, скользнули вниз, затем полетели в воду. Плот накренился, угрожая опрокинуть свое содержимое в море. Один, второй, третий русский моряк прыгали в него сверху. Четвертый, пятый... Услышав грозный рев, Браун поднял голову. Зрелище было жутким. — О боже! Крутая волна, выше палубы «Портленда», откатилась назад, оставляя за собой бездонную яму. Она подхватила плот, поднимая его к небу, а затем низвергла вниз в лавине зеленой воды, затянувшей его по самые борта. Желтый трос лопнул с громким хлопком. Плот закружился как сумасшедший. Весь мир накренился, уходя вниз, вниз, а плот скользил по стенам могучего водоворота, неумолимо приближаясь к его черному сердцу. У боцмана мелькнула мысль, что огромная субмарина затянет их вслед за собой, но вдруг из глубины поднялся бурлящий шар воздуха и пены, отбросивший плот назад. Накренившись, он едва не опрокинулся, но вес находившихся в нем людей явился чем-то вроде живого киля, и плот выровнялся. Водоворот продолжал бушевать. Когда он наконец закончился, Стэдмена на плоту не было. Стэдмен неистово работал руками и ногами, но при этом не двигался с места. Благодаря спасжилету ему некоторое время с трудом удавалось удерживать голову над волнами, но затем он не смог делать и этого. Успев сделать большой глоток воздуха, Стэдмен ушел под воду. Ему показалось, что океан под ним внезапно исчез, и он безудержно летит прямо на дно Авачинского каньона. Подняв взгляд, Стэдмен увидел, как яркая зеркальная поверхность моря отступает все дальше. Его засасывало глубже, глубже, глубже. Давление на барабанные перепонки усиливалось. Вдруг он ощутил, как что-то скользнуло по его лицу — растрепанный конец лопнувшего троса. Стэдмен судорожно вцепился в него, не зная, что это такое, не желая знать, к чему привязан трос — к тонущему «Тайфуну» или к «Портленду». Трос обмяк, но вдруг натянулся резким рывком, так, что Стэдмен едва его не выпустил. И все же он не разжал руки, не зная, куда увлекает его натянувшийся трос — вверх или вниз. — Быстро! Быстро! Проходите в подлодку!