— Сэр, я переговорил со своими людьми, — сказал Хенниг. — У нас есть одна мысль. К сферической антенне ведут два трубопровода, о которых я не знал. Дренажная труба и труба воздуховода высокого давления. Если сфера заполнена забортной водой, от дренажной трубки не будет никакого толка, но по воздуховоду можно качать воздух. Если наши прикидки верны, часть воздуха попадет в тоннель. — Хорошо. Начинайте закачивать воздух. Сделайте воздушный карман как можно больше. — Стэдмен помедлил, прежде чем задать следующий вопрос. — С той стороны по-прежнему ничего? — Мы сильно шумели резаками. — Что насчет тепловых пушек? — Нагреваем крышку люка. Воздух и тепло. — Как только что-нибудь услышите, дайте мне знать. — Стэдмен дал отбой и сразу же набрал другой номер. — Машинное отделение, подключить главный электрогенератор. — Слушаюсь, мистер Стэдмен. Аварийные лампы, мигнув, погасли. Вместо них, зажужжав, зажглись неяркие голубые. Экран гидроакустического комплекса поморгал, погас, затем по нему побежали строчки начального самотестирования. Наконец на экране показались звуки окружающего моря. — Вот этот «Тайфун», — сказал Шрамм, указывая на сгусток линий слева по борту. — Вот его пятидесятигерцовый сигнал. Свет горит, но ни шума воды, обтекающей корпус, ни звука работающих турбин. Русская подлодка застыла в воде. — Шрамм оторвался от экрана. — Вероятно, у нее тоже какие-то проблемы. Впервые, и по причинам, о которых Стэдмен не мог раньше и предположить, он подумал: «Надеюсь, с «Тайфуном» все в порядке». Потому что «Тайфун» был единственным путем спасения как для «Портленда», так и для боцмана Брауна. «Байкал». — Обе вертушки готовы, — доложил Грачев. Марков взглянул на акустика. — Беликов? — Американская подводная лодка по-прежнему рядом. Турбина стоит, но я продолжаю ловить шум вырывающегося из отсеков воздуха. Неужели все находившиеся на борту погибли? Или погибают, зажатые в нескольких воздушных карманах упорно прибывающей водой? — Думаю, теперь можно спокойно воспользоваться нашим активным гидролокатором. Откинув пластмассовую крышку, Беликов нажал на большую красную кнопку, включающую излучатели. Из носовой сферы «Байкала» вырвался пронзительный, кристально чистый писк. «Портленд». — Ого! — воскликнул Шрамм. Восьмиугольный экран на мгновение озарился ярким светом. — Сигнал активного гидролокатора, за которым уйма лошадиных сил! — «Тайфун» целится в нас? — спросил Стэдмен. Нельзя было исключать, что командир русской подлодки прицеливается, собираясь пустить торпеду. — Я не слышу, чтобы он заполнял водой торпедные аппараты. Был только один мощный писк. — Шрамм следил за отголосками, отражающимися от окрестного льда. — Зато я успел хорошенько рассмотреть этот хребет. И дно. — Он оглянулся. — Как вы думаете, можно попросить русских повторить? — Я сам бы не отказался. — Смотрите! — снова встрепенулся Шрамм. Изображение на экране стало меняться, расцвело целым букетом новых линий. — «Тайфун» пришел в движение, — Он направляется на север? — Подождите. — Изучив водопад линий на экране шумопеленгатора, смещающихся градус за градусом, Бам-Бам уверенно сказал: — Никак нет, сэр. «Тайфун» повернул на юг! — Не теряйте его! — крикнул Стэдмен, бросаясь к двери в центральный пост. «Байкал». Турбины «Байкала» ожили, огромные гребные винты вспороли воду, и подводная лодка пришла в движение. — Носовая вертушка работает на пятидесяти процентах своей мощности, — доложил Грачев. Последствия заклинившего руля сказались сразу же: это было все равно что вести прямо машину с повернутыми колесами. — Скорость четыре узла, — доложил Гаспарян. — Держу курс сто шестьдесят пять. Он не отрывал взгляда от стрелки инерционной навигационной системы, установленной на рулевом посту, ища первых признаков дрейфа. Ждать долго не пришлось. — Скорость пять узлов, курс сто шестьдесят восемь. — Игорь, — сказал в микрофон Марков, — увеличь скорость вращения носовой вертушки. Грачев повернул ручку, прибавляя обороты электромотора вспомогательного винта. — Мощность восемьдесят процентов. — У возможностей этого небольшого устройства имелись свои пределы, и старший механик чувствовал, что они уже близки. — Вертушки не предназначены для этого. — Игорь, мне нужно все, на что она способна. — Мощность сто процентов. Командир, я дал тебе максимум. — Курс сто шестьдесят восемь, устойчивый. Эта была задача об уравновешивающих силах, и Марков только что установил экспериментальным путем, что при работе носового вспомогательного двигателя на максимальной мощности «Байкал» может удерживать курс на скорости семь узлов. Но как долго? — Еще один сигнал активного гидролокатора! Снова прозвучал высокий, пронзительный писк. — Приближаемся к ледяному хребту, — доложил Беликов. — Опуститься на глубину восемьдесят метров. «Байкал» плавно поднырнул под подводным хребтом и прошел в более свободные воды запертого льдами озера. — Бородин, — спросил Марков, обращаясь к штурману, — ты сможешь снова отыскать ту щель? «Портленд». Браун шумел как только мог — никакого результата. И только что боцман услышал сигнал активного гидролокатора, пробившийся сквозь корпус. Не было никаких сомнений по поводу того, что это означало: поблизости находится другая подводная лодка, и, скорее всего, недружественная. «Портленду» необходимо двигаться, но как только это произойдет, воздушный пузырь, в котором спасался Браун, тоже придет в движение. И он погибнет. Единственный вопрос заключался в том, вспомнит ли старший помощник про бедного старого боцмана, или же без колебаний выполнит то, что должен выполнить. Если писк гидролокатора означает, что русская лодка прицеливается, вот-вот к «Портленду» устремится торпеда. Боцман крепче сжал гаечный ключ. Сейчас главное — спасти лодку. Они со Стэдменом успели крепко сдружиться, но теперь Стэдмен должен забыть об этом. Он должен сохранять холодный рассудок. Даже если это означает, что в акустический тоннель надо пустить океан. На борту лодки еще сто двадцать человек, которых можно спасти. И одна женщина. Черт побери, ну почему он не оставил рацию ей? Сейчас уже поздно ругать себя. Протянув руку, Браун что есть силы ударил по люку. Бам! Он снова ударил ключом по толстому металлу. Бам! С противоположной стороны послышался неистовый стук. Браун начал выстукивать простое сообщение кодом Морзе. УХОДИТЕ... БРОСЬТЕ... МЕНЯ... Последовала пауза. Боцман уже приготовился повторить свое сообщение, но тут послышалось глухое ворчание: шум перекачиваемой в балластных цистернах воды. Его услышали! Ворчание продолжалось, и наклон тоннеля начал уменьшаться. Практически сразу же вода подступила боцману к коленям. Его воздушный карман сжался.