— Нет никаких доказательств этого — если только вы сами не поможете нам их добыть. Ее рука взметнулась к поясу. — Зовите фельдшера. Я покажу ему следы, которые оставил на моем теле Энглер. Хотите взглянуть на разорванное нижнее белье? А как насчет кровавых царапин от его ногтей? — Успокойтесь, Скавалло. Меня вам убеждать не нужно. Нам требуется заручиться помощью самого Энглера. — В таком случае, можете обо всем забыть. — Не торопитесь, — сказал Стэдмен. — Дайте все объяснить... — Изложив свой план, он закончил: — Решать вам, лейтенант. Не сомневаюсь, опять произойдет какая-то мерзость. Никто не может заставить вас пойти на это, и если вы откажетесь, я не стану вас винить. — Будет ли этого достаточно? Я хочу сказать, обратит ли Ванн внимание на ваши доказательства? — У него не будет выбора, — заверил ее Стэдмен. — В таком случае я согласна. Браун подошел к двери радиорубки. Увешанная предостерегающими табличками, она была заперта. Боцман постучал. Дверь сразу же открылась, и появилось вытянутое, остроносое лицо лейтенанта Уоллеса. В руках он держал толстую книгу. — Старший помощник передает вам привет, лейтенант, — начал Браун. — Он приглашает вас в офицерскую кают-компанию, чтобы обсудить поправки к пособиям. — Прямо сейчас? — удивился Уоллес. — Но я ведь на дежурстве. — Что вы изучаете? — Ю-Эс-Си-38, боцман. Приемник спутниковой связи. Никак не могу разобраться в разъемах, по которым сигналы идут с мачты. — «Мудрость почиет в сердце разумного, и среди глупых дает знать о себе». Уоллес недоуменно заморгал. — Притчи Соломона, глава четырнадцатая. Вы знаете Священное Писание? — Я ищу помощь везде, где могу найти. Как написано в этой умной книге: «Без совета предприятия расстраиваются, а при множестве советников они состоятся». — Да, мне бы сейчас хорошие советники не помешали. — Считайте, вам повезло. — Отстранив Уоллеса, Браун прошел в радиорубку. — Схему разъемов Ю-Эс-Си-38 я могу нарисовать с закрытыми глазами. Когда вместе со старшим помощником разберетесь с бумагами, найдите меня. Я с удовольствием вам помогу. — Благодарю вас. Но кто будет дежурить в мое отсутствие? — Энглер. Спуститесь вниз и поднимите его. Я подожду здесь. Судя по всему, Уоллес не обрадовался перспективе будить человека, заводящегося даже не с половины, а с четверти оборота. — Энглер? — Послание к ефесянам, глава четвертая, стих двадцать седьмой: «И не давайте места диаволу». Пусть займется честной работой. Перемена пойдет ему на пользу. Рассмеявшись, Уоллес, почерпнув силы в Священном Писании, отправился в преисподнюю матросских кубриков на нижней палубе. Подождав, когда за ним закроется дверь, Браун начал искать место, где спрятать рацию. Уютная рубка, залитая холодным голубоватым светом люминесцентных ламп, была заставлена стойками с аппаратурой, коробками для документов, мерцающими экранами и тихо гудящими принтерами. Боцман остановился на пустом месте на полке, где до этого стояла инструкция приемника Ю-Эс-Си-38. Отстегнув от пояса рацию, Браун засунул ее в щель между двумя книгами. Маленькая черная коробочка поместилась там великолепно. Достав ее, он включил микрофон. — Все готово. Зафиксировав клавишу передачи в нажатом состоянии, боцман засунул рацию на место. Через пару минут раздался стук в дверь. Это была Скавалло. Впустив ее в радиорубку, боцман закрыл дверь. — Лейтенант, вы уверены в своих силах? — Нет. — Искренний ответ. Просто помните: я буду слушать. И старший помощник тоже. Если вам только покажется, что требуется помощь, орите благим матом. Уяснили? — На автомате, — улыбнувшись, ответила молодая женщина. Услышав свою собственную излюбленную присказку в устах такого совершенно неожиданного источника, Браун тоже улыбнулся. — Лейтенант, хотя от вас все еще пахнет не так, как должно пахнуть от настоящего подводника, вы уже начинаете говорить правильно. С этими словами он вышел из радиорубки и направился в каюту старшего помощника. Крючок с наживкой заброшен. Остается ждать, когда клюнет рыбина. Говорят, что подводная лодка представляет собой миниатюрное жилое сообщество. Командир является мэром, офицерская кают-компания выполняет функцию городского совета, а боцман исполняет обязанности шерифа. Специалисты из числа старшин — это в основной массе своей законопослушные граждане. В самом низу этой общественной иерархии находятся простые матросы, еще не получившие квалификацию. Большинство этих неприкасаемых обитает на нижней палубе вдоль густо населенного прохода впереди вспомогательного машинного отделения. Это место известно под многими названиями. Те, кто живет там, называют его «крысиным проходом», а себя — «крысами». Все офицеры званием выше энсина знают жилые отсеки нижней палубы, как «фабрику головной боли». Из этого названия ясно, что в случае каких-либо неприятностей именно сюда, как правило, надо направляться в поисках виновных. Среди этих людей Энглер занимал особое положение. Старшина первого класса, квалифицированный радист, он не обязан был жить среди неприкасаемых. Энглер сам выбрал это. Репутация драчуна и острослова, умеющего безнаказанно издеваться над офицерами, сделала его героем. В «крысином проходе» всегда было тусклое освещение. И именно в этот полумрак отважился спуститься лейтенант Уоллес. Он тихо проскользнул вдоль занятых коек по коридору, оглашаемому нестройным громким храпом. Вдруг одна из занавесок приподнялась. — Это Младенец Иисус! По всему проходу стали раздвигаться занавески. Через считаные мгновения весь отсек наполнился криками, улюлюканьем и свистом. — Господи всемогущий! — воскликнул кто-то дрожащим гнусавым голосом. — Дайте мне кто-нибудь змею! Я должен передать змею господу! — На, бери. — Козел, это же гидравлический шланг! — Придурок, это мой член! Призвав все до последней молекулы командного духа, о существовании которого он даже не подозревал, лейтенант Уоллес понизил голос на пол-октавы и сказал: — Тихо! Улюлюканье стало более диким, крики — более оскорбительными, свист — более презрительным. Внезапно чей-то голос разом прекратил весь гомон, словно задул свечу. — Молчать! Ведите себя почтительно! К нам спустился младший офицер связи! Энглер сбросил ноги с койки. Он был без рубашки. В косом свете лампы для чтения над его койкой мышцы торса и плеч казались огромными. — Простите, лейтенант. Чем можем вам служить? Он нацепил на нос очки. — Я хочу, чтобы вы подежурили вместо меня в радиорубке, пока я займусь делами со старшим помощником. Как только мы закончим, я вас освобожу. — А кто освободит меня? — насмешливо спросил кто-то. — Твоя правая рука, болван. — Я сказал молчать! — повелительным тоном крикнул Энглер. — А как насчет того, что я из-за вас лишусь положенного сна? — Послушайте, — умоляющим голосом произнес Уоллес, — сейчас все спокойно. У радистов никакой работы нет. А я в следующий раз отпущу вас с дежурства на час раньше. Послышались скандирующие крики: — На два! На два! На два! Энглер беспомощно пожал плечами. Уоллес обреченно поднял руку. — Ну хорошо, на два. «Крысиный проход» огласился торжествующими воплями.