— Да, все. Командование должно было понимать: сигнал аварийного буйка означает, что корабль получил слишком серьезные повреждения и не может воспользоваться обычными средствами связи. Марков оставил «каштан» болтаться на витом проводе. Это глупость? Упрямство? Или же Москва считает, что пусть лучше «Байкал» утопят? — Где американская лодка? — устало спросил он акустика. — На юге, командир, — ответил Беликов. — Идет полным ходом строго на зюйд. «Портленд». «Портленд» вырвался из-под ледового покрова на чистую воду. — Стоп машина, — приказал Ванн. — Слушаюсь, стоп машина, — повторил рулевой. Боцман Браун сидел за пультом управления балластными цистернами прямо за рулевым. Достав портативную рацию, он тихо заговорил в закрепленный у губ микрофон. — Акустик, говорит центральный пост, — сказал Ванн. — Мы сейчас немного подрейфуем и дадим вам возможность услышать, как идет на дно цель номер пять. Я хочу, чтобы ее потопление было записано как можно аккуратнее. Вероятно, придет день, и кому-нибудь захочется спуститься вниз и взглянуть на то, что от нее осталось. Вы слышите, как заполняются водой отсеки? — Никак нет, сэр. Мы все еще движемся слишком быстро, и я не слышу ничего, кроме «Акулы». — Где она? — По-прежнему идет на восток. Если судить по частоте вращения гребного винта, она должна развивать не меньше восемнадцати узлов. Но тут есть какая-то чертовщина. Винт вращается достаточно быстро, но «Акула» едва ползет. — А не может она находиться дальше, чем вы думаете? — Маловероятно, командир. Последний импульс активного гидролокатора довольно четко выдал ее местонахождение. «Десять узлов, — подумал Ванн. — Почему она идет так медленно?» Зная о присутствии в непосредственной близости пары боевых торпед, русская атакующая подлодка должна была бы нестись со скоростью не меньше тридцати узлов. И все равно, русская «Акула» в страхе бежала во льды. Это будет восхитительной розочкой на торте победы над «Тайфуном». — Увеличить скорость до двенадцати узлов. На двенадцати узлах «Портленд» должен был бы слышать гибель «Тайфуна». Возможно, все дело во льдах. Вероятно, слой температурного скачка отражает и искажает звуки. Однако Ванн не сомневался в том, что выполнил приказ. Разве что командир «Тайфуна» высадил на льдину матросов и приказал им греметь цепями? — Радиорубка, говорит центральный пост. Живо пришлите сюда кого-нибудь. Во время ближайшего сеанса спутниковой связи надо будет доложить в Норфолк о выполнении задания. — Слушаюсь, командир, — ответил лейтенант Бледсоу. — Энглер уже бежит. Ванн откинулся на спинку маленького кресла, установленного в передней части помоста под перископами. Слушая тиканье старого судового хронометра, он медленно выпустил воздух. — Ну, боцман, что скажете? — Там что-то взорвалось, — ответил Браун. «Знать бы только, что именно». — Вы только что слышали звуки, гласящие: «задание выполнено». Ванн ощутил, как у него с плеч свалился многотонный груз. «Груз весом сорок тысяч тонн, — подумал он. — И четыре года». Теперь он больше не будет ломать голову. Не будет носить на шее камнем трагедию «Батон-Ружа». Ванн чувствовал небывалую легкость. Он даже был готов признаться Стэдмену в том, что тот не совсем ошибался относительно приказов из Норфолка. Приказ действительно был двусмысленный, а к нему прилагалась веревка, на которой Ванна повесили бы в случае неудачи. Но Ванн не допустил промаха. Приняв вызов, он проявил решимость, отбросил прочь сомнения. Сообщение, которое он собирался отправить в Норфолк, должно было возродить традицию, рожденную во время Второй мировой войны, когда подводные лодки возвращались из боевого похода с привязанной к перископу метлой. Это означало, что все торпеды были выпущены в борта вражеских судов: «подметено начисто». Правда, «Портленд» выпустил только четыре «Мк-48», но эти торпеды не просто уничтожили «Тайфун»: они совершили нечто большее. Ванну пришлось в течение многих лет исправлять чужие ошибки. Теперь ему уже не нужно было беспокоиться по поводу того, что говорят или, что хуже, шепчут другие. В центральный пост ворвался запыхавшийся Энглер. — Командир, какое будет сообщение? Вырвав из блокнота листок, Ванн черкнул короткую строчку, пролившую бальзам ему на душу: Возвращаемся в Норфолк с метлой, привязанной к перископу. Командир лодки Ванн. Протягивая записку молодому радисту, Ванн заметил забинтованную руку. — Что у вас с рукой? — Пролил горячий кофе, командир, — глупо улыбнулся Энглер. — Пусть ее посмотрит Купер. Главный старшина Купер выполнял обязанности судового фельдшера. — Слушаюсь, сэр. Энглер поспешил в выходу и уже почти добрался до него, но Браун вытянул руку, перегораживая ему дорогу. — Энглер, у меня есть к тебе небольшой разговор. — О чем, боцман? — Я буду ждать тебя в «козлином рундуке», — тихо, чтобы не услышал Ванн, произнес Браун. — Там узнаешь. Ванн взял микрофон громкоговорящей связи. — Говорит командир. Отбой боевой тревоги. — Его голос разнесся по всем отсекам лодки. — Обращаюсь ко всему экипажу. Отлично сработано! — Он повернулся к навигационному планшету. — Мистер Уэлли! Я пойду отдохнуть к себе в каюту. Примите на себя управление лодкой. Присматривайте за «Акулой» и постарайтесь ни на что не наскочить. — Слушаюсь, командир, — сказал штурман. Оставив карты, он занял место у поста управления рулями. Уэлли этого не заслужил, но Ванн ощутил прилив великодушия. А почему бы и нет? Что может быть лучше метлы, которая подметает дочиста сомнения, примиряя человека с его прошлым? Глава 17 «КОЗЛИНЫЙ РУНДУК» «Портленд». Первый главный старшина Джером Браун сидел в одиночестве за небольшим столиком в личном логове главных старшин. Послышался резкий стук в дверь. Убрав маленький листок бумаги в карман, боцман положил на столик свою портативную рацию, обмотав ее резиновой лентой так, чтобы клавиша передачи оставалась в нажатом положении. — Ну? — крикнул он. — Ты ждешь особого приглашения? Это был Энглер. — Закрой дверь. То, о чем мы с тобой сейчас будем говорить, не предназначается для чужих ушей. Радист с подчеркнуто недоуменным лицом прошел в каюту; — В чем дело, боцман? — В тебе. Энглер, скажи мне, кто я такой? — Вы первый главный старшина Браун. Боцман корабля. — Отлично. Все правильно. А теперь скажи, что я такое? Энглер склонил голову набок. — Это еще что за игра? — С играми покончено. Начинаются занятия в матросской школе. Браун неторопливо распрямился на стуле. При своих пяти футах восьми дюймах высоким он не был, однако сейчас боцман точно расправлялся, подобно мехам гармони, становясь все выше и выше, все более внушительным, пока не заполнил собой тесное помещение.