Добрыня широко раскинул руки. Голая Лена повисла у него на шее, задрав ноги над землей. Добрыня обнял ее, продержал в объятьях несколько секунд, затем нежно поставил на землю. — Что в этом году поздно? — спросил Добрыня громким голосом: похоже, у него была привычка так говорить. — Я же на Алтае была. — Ну, тебя занесло. У нас-то лучше. Тепло, море рядом, тусовка классная. — Там тоже ребята интересные. Юрку Лохматого помнишь? Я с ним стояла. Но здесь, ты прав, лучше. Поэтому сюда тянет… — Стопом добиралась? — спросил Добрыня. — Долго? — Четыре дня. После Новосибирска очень удачно. До Москвы с одной пересадкой. Там легковушку поймала до Воронежа. В Воронеже в ливень попала, зато до Анапы без пересадок доехала. А сначала, представляешь, один козел чуть меня не изнасиловал. Страшный, старый, весь в уголовных наколках. В Иркутске остановила его. «В Москву, — говорит, — еду». Я обрадовалась, немного проехали, поболтали о том, о сем. Вдруг он с главной дороги свернул, остановился. Занавески на фуре задернул, «Секса, — говорит, — хочу». Ели отбилась. Козлище! Еще и без презерватива пытался… — Ты с кем встала? — спросил Добрыня и посмотрел в сторону Андрея. — Одна. Вон, видишь, желтая палатка моя, — ответила Лена и добавила, понизив голос: — С тем парнем вчера познакомилась. Андрей — художник, первый раз здесь. У Ковалева был прекрасный слух. Он внимательно следил за разговором. — А что на проходном месте остановилась? — опять спросил Добрыня. — Пойдем к нам, на Вертолет. — Там место нормальное для стоянки есть? — Ну, да, вчера ребята краснодарские съехали. Место освободилось. Ростовские только остались, пять человек, и Рада с подружкой. — Я помню Раду по прошлому году, — сказала Лена. — Забавная она. Учила нас колдовать. — Да! Она настоящая колдунья! Как травки покурит, так с чертями общается, — пошутил Добрыня. — И с ангелами тоже, — улыбнулась Лена. — Вчера что-то вас не видно было. — А мы весь вечер в лесу Даньку, Анькиного сына, искали. Представляешь, в июне девочка исчезла, а вчера Данька пропал. Утром краснодарские съезжали, Аньку угостили. Она пьяная уснула, а когда проснулась — сына нет нигде. Кто-то видел, как он в лес пошел. Мы все там облазили — не нашли. Сегодня опять пойдем. — Помню я Даньку, — сказала Лена. — Террорист натуральный! — Вот, вот, в этом году чуть Мамая со света не сжил! — улыбнулся Добрыня. — Сначала подрался с ним, нож в задницу мужика пытался воткнуть. Мамай пошел на него. Так Анька чайник об голову дурака разбила. Единственный хороший чайник был на стоянке. Представляешь, чайником с кипятком Мамаю по башке! — Весело тут у вас, — сказала улыбающаяся Лена. — Ну, да! А потом еще веселее было. Анька с сыном со стоянки Мамая съехали, недалеко от нас встали. А Мамай кошек страсть как боится… — Боится? Кошек? — переспросила девушка. — С чего бы это? — Ну, у него лишай пару лет назад был. Говорит, здесь подцепил, с огромным трудом лечил. Денег уйму угрохал. Теперь Мамай как кошку увидит, сразу гонит, камнями в нее кидает. А женщин он любит. Познакомился тут на пляже он с дамой из Анапы. Матрасница, расфуфыренная вся, накрашенная. Блондинка с африканскими косичками до пояса. Загорелся, значит, Мамай до бабы этой. Выпили они, пообщались. Короче, он ее в палатку затащил. А Данька увидел, схватил на пляже кота, подкрался к палатке Мамая, внезапно молнию на палатке приоткрыл, кота туда забросил и сразу застегнул палатку. Добрыня захохотал неприятным грубым смехом. Вместе с ним засмеялась и Леночка. — Представляешь, в палатке процесс в самом разгаре, а тут влетает кот перепуганный прямо на Мамая голого. Когтями его со страху. Потом африканские косички зацепил, с тетки стащил. Она на глазах Мамая превратилась из длинноволосой блондинку в коротко стриженную брюнетку. Добрыня захохотал опять. Чуть отсмеявшись, он продолжил: — Дама в шоке, Мамай то же. Весь кошмар в том, что Мамай богатство свое вытащить никак не может: даму заклинило с перепуга, им не расцепиться, не развернуться, кота не поймать, палатку не открыть. Ха-ха-ха!!! Громко смеялась и Лена. — Короче, наделал там кот делов, — продолжил сквозь смех Добрыня. — Мамаю всю спину разодрал, даме личико поцарапал. Но самое смешное, что Мамай от стресса газы пустил, а вместе с ними нежданчик выскочил. Хороший такой нежданчик! Сам перепачкался, пока они не могли расцепиться, даму выпачкал, палатку. Ха-ха-ха!!! А кот от нежданчика еще больше озверел. Ха-ха-ха!!! «Тут плакать надо, а не смеяться», — подумал Ковалев, наблюдавший за хохочущей парочкой. — Ой, умора! — смеялась Лена. — Вечно с Мамаем что-то происходит… — Это еще не все, — продолжил свой рассказ Добрыня. — Кое-как они освободились, кота выпустили. Бедная дама пошла отмываться. А Мамай в туалет побежал — сильно ему приспичило. Вскоре слышим мы вопль на весь лес: «Отпусти мой член, зараза!». Ха-ха-ха! Представляешь, Мамай, как был в презервативе, так с ним и к яме побежал. Сел нужду большую справлять, чувствует: член его кто-то схватил и в яму за член тянет. Ха-ха! Черт ему, что ли, в яме привиделся, который тянет. Представь, как это писать с хорошо натянутым презервативом. — Ой, жалко бедного Мамая, — смеялась Лена. — Он через пару дней после чайника домой свалил в Питер. Как раз в день убийства. Представляешь, у нас тут мужика зарезали. Фотографа из Сочи. — Ничего себе! — всплеснула руками Лена. Услышав, что речь зашла об убийстве, Ковалев подошел к мужику и девушке, представился Добрыне: — Меня Андрюхой зовут. Кличка — Каль. — А меня Добрыней, — мужик протянул руку. — Слышал твой рассказ, — сказал Ковалев. — А еще мне сказали, что мужик, которого здесь убили, порно снимал. За это его и грохнули. — Кто тебе такое сказал? — спросил Добрыня. — Знакомый, который был здесь в день убийства. — Да, шмон был тогда будь здоров. Менты приезжали, девушку забрали. — Точно она его зарезала? — спросил Ковалев. — Может, помощник у нее был? — Ай, — отмахнулся Добрыня. — Там своя история, но это не наше дело. Не хочу об этом ничего знать. Пусть менты сами разбираются. — Палатку мне переставить поможешь? — спросила Лена у Добрыни. — Помогу, конечно, — пообещал Добрыня и спросил Ковалева: — Ты откуда? — Питерский я, — ответил Ковалев. — Это тебе случайно не Мамай про убийство рассказал? — спросил Добрыня. — Нет, другой знакомый, — ответил Ковалев. — А где Мамай в Питере живет? — Откуда я знаю! — недовольно сказал Добрыня. — Не был у него ни разу. — Здесь много людей из Питера, — сказала Лена. — Да, одна Катя Огонек чего стоит, — ответил Добрыня. — Катька здесь сейчас? — спросила Лена. — Да! Недалеко от нас стоит. — А мы перебираемся в другое место, — сказала Лена Андрею. — Там стоянка есть хорошая в лесу, недалеко от Лотоса. Вертолет называется. Пойдешь с нами? — Меня там хорошо примут? — спросил Ковалев. Добрыня оценивающе посмотрел на Андрея и сказал: — Если вести себя хорошо будешь. Места всем хватит. Не понравится у нас, в любой момент можешь уйти. Народ отъезжает, стоянки свободные есть. У тебя закурить будет? — Нет, я не курю, — извинился Ковалев. — Ничего, с нами постоишь, научишься, — изрек Добрыня. — Ладно, собирайся, если пойдешь с нами. ГЛАВА 31 БОРИС ВЫХОДИТ НА ОХОТУ Василий Красин не ошибся. Теперь он знал имя тульского маньяка. Пока только имя пришибленного жизнью паренька, который находился под жестким контролем и диктатом матери, а после очередной ссоры с ней убежал из дома. Преследуемый голодом и холодом, подросток решил украсть еду, однако, застигнутый врасплох, в порыве гнева совершил нелепое убийство, которое оказалось спонтанным, но произвело переворот в сознании Бориса. У него появилось желание убивать.